Давай прогуляем пары (СИ) - Манич Мария. Страница 25

Красавчик, что ещё сказать. Аж сердце сжимается. Никогда не думала, что могу быть такой сердобольной. Жалость к парню хлещет через край.

Мне хочется дотронуться до его щеки, совсем как в машине. Погладить затылок. Подарить хоть какую-то ласку. Он же тут совсем один.

— Я не спал. Дремал. Здесь от скуки свихнуться можно, — чуть осипшим голосом выдаёт Матвей. — И сдохнуть. Ничего делать не дают.

— А ты хотел бы опять на байк запрыгнуть и сделать сальто? Одного тебе мало было?

— Зато ты здесь. Игра стоила свеч, не находишь? — нагло подмигивает.

Цокаю языком и подхожу ещё ближе. Около окна стоит стул, и я, взяв его за спинку, двигаю к кровати. Хотела оставить продукты и уйти, но сейчас понимаю, что не могу бросить Громова. Ему одиноко. У меня нет особо дел. Могу с ним поболтать.

— Мог просто позвать меня куда-нибудь, — говорю, не подумав.

— И ты бы пошла? Даже не попытавшись отгрызть мне руку, если бы я попробовал взять тебя за неё?

— Теперь ты этого не узнаешь, — пожимаю плечами и смотрю на парня.

— Жаль. Может, сделаешь скидку на травмы и дашь мне шанс?

— Не-а. Ты теперь дефектный.

— На мне всё заживает как на коте.

— Только помни, что у тебя, в отличие от помойных котов, не девять жизней.

— Эй, фильтруй базар, Коротышка! — наигранно возмущается.

— Я лишь констатирую сухие факты.

— Лучше бы ты продемонстрировала мне кое-какие мокрые.

— Боже, Громов, — качаю головой, прикусив губу. — Может, ты вернешь свою вчерашнюю версию, когда не затыкаясь нёс романтический бред?

— Я что-то говорил тебе? — морщит лоб. — Ни черта не помню.

— Очень удобно, — хмыкаю я и, закинув ногу на ногу, откидываюсь на спинку стула.

Матвей улыбается. В его усталых глазах загорается веселый нахальный блеск, и я, подхватив его волну, тоже не могу сдержать улыбки. Так и пялимся друг на друга. Вдруг в палате становится светлее. Словно кто-то включил дополнительный источник света и направил его на нас. Громов медленно моргает, я, воспользовавшись моментом, разрываю затянувшийся зрительный контакт и странную тишину, повисшую между нами.

Повернувшись к окну, обнаруживаю, что из-за хмурых серых облаков вышло солнце. Его не было уже несколько дней, постоянно шли дожди. А теперь вот торчит край голубого чистого неба и лучи длинными полосами прорываются вниз к земле.

— Солнце, — констатирую очевидное, голос почему-то звучит чуть приглушённо. — Красиво.

— Да. Очень, — долетает до меня тихое.

И волоски на руках встают дыбом. Словно Громов не о погоде говорит, а обо мне. Но это полная чушь.

Обхватив себя за плечи, растираю руки, прогоняя навязчивое ощущение покалывания.

— Хочешь есть? Я кое-что принесла.

— Если только пить. Тошнит периодически.

— Конечно, — подскакиваю на ноги и бросаюсь к пакетам.

Достаю оттуда бутылку воды без газа и маленький пакет яблочного сока с прозрачной трубочкой сбоку. Оборачиваюсь и показываю парню на выбор. Он ведет подбородком в сторону воды.

Отлично, бросаю сок обратно.

Матвей пытается сесть повыше и морщится, хватаясь за плечо. Подлетаю ближе и поправляю ему подушку. Смотрит на меня снизу вверх, быстро проходится языком по нижней губе и кивает. Благодарит.

Я залипаю на его разбитых и сухих губах. Которые сейчас выглядят припухшими и неестественно малиновыми. Поддавшись порыву, прижимаюсь своими губами к горячему лбу парня в мимолетном касании. Так и знала. У него жар.

Пытаюсь отстраниться. Громов опускает здоровую руку мне на талию и силой давит к себе.

Покачнувшись, опираюсь на ладони около его головы, стараясь не задеть травмированное плечо.

— Что ты делаешь? — шепчу потрясённо.

Между нашими лицами не больше десяти сантиметров.

— Поцелуй меня ещё, — просит, поглаживая мою спину. — В губы.

— Ни за что. У тебя жар. Я просто проверила твою температуру, — пытаюсь найти оправдание своему порыву.

Выходит не очень уверенно.

— Так я из-за этого и горю. Хочу тебя, Лера. Пздц, как хочу.

Широко распахиваю глаза, теряясь с ответом. Мои губы что-то шлепают, но изо рта ничего не вылетает. Потому что мысли связной — ни одной! Громов, воспользовавшись моим замешательством, тянется ко мне ближе, сокращая и так мизерное расстояние между нашими лицами.

И я боюсь думать о том, что случилось бы в следующий момент, если бы дверь палаты с грохотом не открылась, а на пороге не появился взъерошенный Клим.

— А вот и я, принцесса! Ауч! Я помешал? — удивлённо округляет глаза, застывая в проходе.

В руках у мажора увесистый рюкзак. Он переводит весёлый взгляд с Матвея на меня и широко и как-то слишком понимающе улыбается.

— Пусти, — стряхиваю с себя руку Громова.

Слезаю с кровати — я, оказывается, успела упереться в неё коленками. Хороша Ясная, почти забралась на парня верхом.

Боже мой.

— Мне пора, — говорю спешно.

Оглядываю палату в поисках своей сумки. И вспоминаю, что не отдала Громову его телефон, к которому купила ещё дополнительную зарядку.

— Клим, выйди, — сухо кидает другу Матвей.

Я чувствую его внимательный прожигающий взгляд между своих лопаток.

— Окей.

Оборачиваюсь, только когда мы опять остаёмся в палате одни.

— Лера… — зовёт Громов.

Мягко тянет моё имя. У меня мурашки по коже. Но мимолетное помешательство и момент упущены. И я очень надеюсь, мы не будем к нему в дальнейшем возвращаться.

Может быть, мы с Матвеем могли бы стать друзьям. Это лучше, чем поддаваться на физиологическую тягу и всплеск гормонов.

Подхожу к постели Громова как ни в чем не бывало и протягиваю ему телефон с зарядным устройством.

— Я вбила туда свой номер. Только давай без дикпиков. Иначе моя психика это не переживет.

— Твоя психика переживает расчленёнки нон-стоп, от одного совершенного члена ничего не будет, — говорит Матвей, улыбаясь.

Он пытается поймать меня за руку, но я отдергиваю пальцы, как только они соприкасаются с его. Подозрительно прищуриваюсь.

— Ты рылся в моем ноуте?

Тогда, когда остался у меня в комнате. — Иначе откуда он может знать о моём пристрастии к криминалистике?

— Я сказал, что мой член само совершенство, а ты даже не обратила на это внимание, — обиженно выпячивает губу.

— Так, всё, — поднимаю вверх руки и брезгливо морщусь. — Я пошла. И…

Нужно дать какие-то комментарии к ситуации, которая только что произошла или почти произошла, если бы не Клим. Но я не могу найти подходящих слов. Съезжаю.

Лучше сбежать.

— И? — произносит Громов, смотрит выжидающе.

— И ничего… До встречи. Поправляйся.

— Стой! — Он всё-таки ловит меня за руку и слегка сжимает. — Ты ещё придешь?

— Не знаю, — отвечаю честно. — Не думаю, что это хорошая идея, Матвей.

— Я хочу, чтобы ты ещё пришла. Пожалуйста…

Вытягиваю свою руку из захвата и прижимаю к груди. Отведя взгляд в сторону, рассеяно киваю.

— Не буду ничего обещать.

У входа в палату встречаю скучающе подпирающего плечом стену Клима. Он что-то хочет мне сказать, но я и так слишком задержалась в больнице. Поэтому молча проскальзываю мимо мажора и иду к лифтам.

На телефон падает новое сообщение. А следом ещё одно, и ещё одно.

Громов.

“Уже скучаю, Коротышка. Пришлешь мне фото в белье?”

И прилагает своё фото.

Пока оно грузится, я готовлюсь к самому худшему. Но члена там нет, а есть жалобная физиономия Матвея, где он тянет вперёд губы, как для поцелуя, и сводит брови домиком. И мне, несмотря на весь абсурд ситуации, не хочется его за это придушить.

Улыбаюсь.

Поддавшись порыву, останавливаюсь рядом со стендом о вреде курения и делаю селфи. Нажимаю “отправить”, пока не передумала, и улыбаюсь как дурочка.

Ровно до того момента, пока навстречу мне из лифта не выходит длинноногая, похожая на куклу Барби девица в сопровождении женщины.

Делегация оглядывается по сторонам, а потом направляется в палату к Громову, цокая каблуками.