"Фантастика 2023-111", Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Алейников Кирилл. Страница 389

Кандидат вакансией заинтересовался, о чем сообщил мне Филипп по «телефону», и собирался к нам на разведку уже этим же вечером. Встречать гостя я вышла вместе с дедушкой Ульхом, в качестве моральной поддержки. Настроение было замечательным, предчувствия самыми хорошими, но наблюдательный дед мог увидеть то, чего я сама по неопытности не замечу.

Из рамки портала шагнул невысокий, стройный и подтянутый мужчина. Немолод, но всё ещё гибок и силен, мягкостью движений напоминая пожилых китайских ушуистов. Его темный костюм был явно форменным, но без каких-либо шевронов и знаков отличия. Еще до того как я успела его поприветствовать, мужчина широко улыбнулся и шагнул навстречу Ульху.

— Летун, бродяга, живой! — два пожилых мужчины крепко обнялись, похлопывая друг друга по спинам. — Как я рад тебя видеть!

— Гевин Саламандра, — Ульх радостно топорщил усы в улыбке. — Я тоже рад!

— Так вот, значит, где ты осел!

Гевин внимательным взглядом обвел территорию усадьбы.

— Ты знакомься, это управляющая наша, Эмилия фон Риштар, — пожилой мужчина поцеловал мне кончики пальцев на руке, приводя в смятение. Дед бормотал что-то вроде «старый ловелас». — Эмилия, — продолжил он, обращаясь уже ко мне, — это мой сослуживец, специалист от богов, кавалерист, каких мало! Если возьмётся за наших оболтусов, то считай — повезло. Быстро тут порядок наведет! В охрану дипмиссий кого попало не берут.

В столовой, где по вечерам занимались своими хобби любители рукоделия, на подоконнике стояли незаконченные фигурки деревянных воинов. Гевин внимательно изучил «солдатиков», перебирая их в руках и рассматривая все нюансы, после чего достал из кармана нож, уселся на ближайший стул и начал что-то поправлять уверенными скупыми движениями. Ульх был доволен как никогда прежде, а Пепел, один из любителей резьбы по дереву, несмело подошел ближе, внимательно вглядываясь в действия гостя.

— А в книге кокарда круглая нарисована, а вы овальную сделали, — удивился ребенок.

— Покажи, — спокойно просит Гевин, — а, ну так понятно. Это ж форма старого образца, уже два года как у кавалеристов кокарды овальные.

— А вы кто? — вездесущий непосредственный Амирчик не мог пройти мимо нового человека. — Друг нашего дедушки, да? Мы видели, как вы обнимались!

— Учить вот вас хочу, если леди управляющая позволит, — поддержал беседу Гевин, не прекращая орудовать ножом.

— А чему учить будете? — встревает заинтересовавшийся Пепел.

— А есть пожелания?

— Приёмам всяким, чтоб не задирали деревенские, а ещё ножи метать, — отвечает Пепел, оглядываясь и ища поддержки у подтянувшихся поближе ребят. — Нам уже показали несколько приемов, но они не у всех получаются.

— Ну, раз так, то надо учиться непросто кулаками махать, а изучать тактику и стратегию. Сложно это, не всякий справится. Вот вы сможете?

Пока столовая сотрясалась от громогласных «Да!», «Сможем», «Научите», я переключилась на дедушку Ульха, понимая, что вникать в типичный мужской разговор желания нет.

— Дедусь, где разместим вашего друга? В доме место подыскать или к себе в сторожку пригласите?

— Пока что к себе, нам есть о чем поговорить, а тут ушей слишком много. А уж потом видно будет.

Новый сотрудник живо влился в наш небольшой коллектив. Помимо Ульха, быстро поладил с Василой, что неудивительно — в таком возрасте небольшая разница в годах роли не играет. У каждого из них за плечами огромный житейский опыт. Помощь в размещении нового гостя в сторожке, что больше походила на отдельный небольшой домик, плавно перетек в дружеские посиделки на кухне, на которых наш дедусь немного разоткровенничался. Видимо, старый товарищ разбудил в нем ностальгию.

— Родился я в поместье, где разводили призовых скакунов. С детских лет работал в конюшнях. Магии во мне не было, но конюший его сиятельства, приметил, что лошади при мне спокойнее, жеребые кобылы ластились ко мне, как кошки, а жеребцы охотно давали себя взнуздать. Вот такой у меня был талант. Я всегда понимал, что коню нужно, чуял, где болит и когда конь встревожен. Тот старый конюший и присоветовал мне попытать счастья в королевской кавалерии.

— И правильно советовал! Для деревни ты был слишком смышлен, — поддакнул Гевин.

— Почему был? — перехватывает нить беседы Васила. — Он и сейчас ещё ого-го!

Дед улыбается в ответ на незатейливый комплимент, погладив Василу по плечу и приглаживая усы, продолжает рассказ.

— В кавалерию меня брать не хотели, даже конюхом, да судьба рассудила иначе. Случилось мне успокоить взбесившегося жеребца, разнесшего леваду и покалечившего пару конюхов. А как стали разбираться, я и указал, что коня слишком сильно стегнули кнутом, и сразу ветром песка в глаза сыпануло, вот он и разбуянился. Так я стал служить в кавалерии. Приписали меня к дипломатическому корпусу. Доставить депешу, сопроводить диппочту, укромно встретить-проводить посланников. Я был лучшим, — прихвастнул Ульх, явно гордый своими достижениями в молодости. — Никто не управлялся с поручением быстрее. Кони меня любили, каретники ценили советы, как сделать экипаж более скоростным, удобным для коня. Потом попал в службу королевских курьеров. Мог выполнять поручения как верхом, так и управляя упряжкой, когда сопровождал дипломатов. Тогда и прилипла ко мне кличка Летун. Со временем остепенился, завел семью. Да в семье бывал нечасто, служба не позволяла. Сын единственный рос безотцовщиной. Жену мою лихорадка спалила, когда я был в долговременной отлучке с дипмиссией. Сын совсем еще зеленый был. В столице у нас родни нет. Ему самому пришлось матушку хоронить. Этого он мне не простил. Да я и сам себя простить не могу. Когда вышел срок моей службы, мне вместо премии отдали моих коней, с ними ни у кого, кроме меня, сладу не было, да я выкупил старый экипаж, который под моих коней мастерили. С этим и подался из столицы, оставив сыну и его жене дом. К приюту я прибился быстро, крыша есть, еда есть. На содержание коней пенсиона хватает. А мне много ли надо? Сына не воспитал, хоть этим помогу, чем смогу. Я ведь крепкий еще, и не так чтобы старый. Душит меня вина перед супругой моей. Ничего я ей не дал, кроме скромного достатка. А здесь я нужен. И мне вы все так нужны!

Мы немного помолчали, отдавая дань прошлому. Васила расчувствовалась и украдкой смахивала слезы с уголков глаз. Грустная жизненная история. Я же непроизвольно провела параллели между моей прошлой жизнью и жизнью деда, которому карьера заменила семью. Было в том что-то общее.

А потом, наконец, до меня добрела эта мысль. Давно пора было сообразить и быть внимательнее к людям, которые рядом. Вот же ворона!

— Кони у вас статные, и вы с Гевином опытные конники. Может, поучите старших ребят верховой езде? Особенно девочек, парни физически работают и тренируются, а девчатам нужна нагрузка. У вас до сих пор вон какая осанка!

— Отчего же не поучить, но для этого хотя бы левада нужна. Седло у меня только одно, опять же. Хлопотно тебе еще и в это впрягаться, — покачал головой дед.

— Вдвоём с Гевином вы справитесь! Денег я дам, а с Беатрис сами обо всём договоритесь. Парни наверняка не откажутся ради коней десяток столбов вкопать. Только поманите. Можете прямо завтра материал запасать. Сколько там теплого времени осталось? Надо использовать. Определим место, чтоб стройке не мешало и действуйте. И еще, дедушка, вы мне скажите, сколько вы на содержание коней тратите? Я вашей упряжкой пользуюсь, как своей и вас напрягаю, мне неудобно, а теперь и конная выездка. Давайте, вашу упряжку я возьму в аренду?

— Не дури, тебе расходов мало что ли? — добродушный дед вмиг превратился в старого ворчуна. — Денег мне хватает, а после того, как начал жалованье получать, еще и остаётся.

Буквально с первых дней, благодаря Гевину, мои будни перестали быть такими заполошно-суматошными. Я получила эмоциональную передышку, могла анализировать свои тревожные чувства и отслеживать их причины. Основной источник тревоги носил имя «Дмитрий». Вина перед Димкой раздражала саднящей болью. Понадобилось больше суток интенсивных размышлений и анализирования своего поведения, чтобы принять правоту Флина. Памятный разговор в полумраке комнаты словно открыл мне глаза: я вдруг стала замечать, как напряженный Димка ловит мой взгляд, как старается держать меня в поле зрения, его реакцию на моё общение с другими детьми. И он действительно ревновал, и это делало мою вину еще мучительней. Как бы я ни хорохорилась, где-то глубоко в душе всё же цеплялась за прошлое, казавшееся вполне счастливым. Все, все рухнуло на пике исполнения моей главной мечты. И становилось очевидно, что как только я отпущу это прошлое, смогу начать строить жизнь. Свою, а не жизнь вокруг себя.