Заходер и все-все-все… - Заходер Галина Сергеевна. Страница 44

Вернемся к желающим «улучшить и углУбить». Им даже и не надо особенно трудиться.

Имя главного героя уже знают все, его замена сделает книгу непокупаемой — значит, берем имя и делаем вид, что так и было задумано Милном: Винни-Пух. Я знаю, что Борис Заходер и сам не сразу нашел имя главному герою. Английское имя не является не только дословным, но даже и добуквенным переводом. Самый первый вариант, в пробной главе для журнала «Мурзилка» в 1958-м, пересказанной Борисом, медвежонок назван совсем другим именем. Значит, для Заходера имя не было сразу бесспорным, оно не лежало на поверхности, как пытаются доказать плагиаторы. Даже для слабо владеющего английским языком ясно, что если переводить имя дословно, то это будет Уинни-Тьфу или Уинни-Фу (пренебрежение, нетерпение), а если по звуку, то Уинни-тзе-Пу — то есть никакого Пуха, никакой пушистости Милном в это имя не было заложено.

Хотите заново делать прекрасно сделанную книгу — ищите другое имя, а не используйте чужую мысль. Сделайте лучше, в конце концов, если хочется славы! Я уж не говорю об остальных находках, когда Заходер, чей бесспорный талант ярко проявился в этой работе, использовал богатства русского языка, сделавшие русскую книгу неотразимой, подчас даже ярче английской. Что бы было, если бы остался только «Шум» (noise), как у Милна, а не Шумелки, Пыхтелки, Сопелки — все эти поэтические шедевры Медведя с опилками в голове. А Сова, ученый «синий чулок», которая в первоисточнике вовсе не женского рода, а филин или сыч. Тигра, а не Тигр. А надпись на дверях Пятачка: «Посторонним В.». А «Пуховая опушка», где использовано имя героя в названии, тогда как у Милна это дом на углу Пу; игра в Пустяки. Наконец, сама тональность!

Приведу еще раз высказывание «АИФ» (№ 25 за 2000 г.) накануне присуждения Государственной премии: …Борис Заходер, которому за один только перевод «Винни-Пуха» давно надо было Ленинскую премию дать.

2 апреля 2002 года я была приглашена в Российский фонд культуры на вечер, посвященный Международному дню детской книги.

После торжественной части и выступления детских коллективов состоялись награждение почетными дипломами авторов, пишущих для детей, и презентация нового проекта издательства «Самовар». Затем нас пригласили на фуршет, где рядом со мной сидели двое. Один, возможно, иностранец — его выдавал акцент. Вторая — наша дама, пишущая для детей. Я не сразу ее узнала, так как видела у нас в доме много лет тому назад. Мы все сильно изменились за эти годы. Они оживленно и достаточно громко беседовали о Заходере и его Винни-Пухе. Дама объясняла своему соседу, что Заходер слишком «озаходерил» Винни-Пуха и она имеет намерение исправить этот промах. На вопрос господина с акцентом, как она собирается поступить с именами, она, не задумываясь (уже все решила!), ответила, что это и так ясно. Ведь Винни-Пух — это Винни-Пух, Кролик и есть кролик, — то есть для нее проблемы с именами не существует. В этот момент я чуть не поперхнулась пирожным и тут же — вероятно, слишком горячо — заступилась за авторство Заходера.

— Почему вы так горячитесь? — спросил меня господин.

— Да потому что я тоже Заходер, — ответила я.

Дама слегка смутилась. Пытаясь сгладить свою горячность, я сказала, что наконец вспомнила ее. Она тоже сказала, что узнала меня. Мне показалось, что С. В. Михалков, сидевший недалеко от нас, прислушивается к нашей беседе. Дама тоже это заметила и замолкла.

Интересно, неужели и она, бывшая слушательница литературных курсов Бориса Заходера, бывавшая в нашем доме, посмеет, подобно другим проходимцам от литературы, нарушить границы приличия или хотя бы профессионального братства, составляющего основу культуры?

Сколько вариантов уже «наваляли» бойкие переводчики. Если бы это были самостоятельные работы! Я так и вижу, как они усаживаются за стол, положив слева книгу «Винни-Пух и все-все-все», а справа «Winnie-the-Pooh and The House at Pooh Corner», начинают сравнивать, придумывать, чем и как заменить слова Заходера, «чтобы и волки были сыты, и овцы целы». Тон рассказа, найденный Заходером, кажется им подходящим, поэтому он не претерпевает у них изменений. Пятачка, чтобы не заимствовать впрямую, назовем Хрюкой. Что делать с песенками? Можно назвать как у Милна — «шум». Однако хочется сделать как у Заходера, но чтобы никто не упрекнул их в плагиате, они придумывают «бубнилки» (как остроумно заметил сам Заходер, «здесь на авторство я не претендую…»), что, однако, является прямым плагиатом самого приема. Переводчики, пытаясь оправдаться, называют это «не позаимствовали, а именно „употребили“, хотя и вслед за Вами, поскольку логика литературного перевода не допускала… иного варианта без очевидной потери его качества».

Известно, что читатели обожают традиции. Я помню, Борису очень хотелось назвать «Алису» «Алькой» или, на худой конец, «Алиской» и страну назвать, например, не «страной чудес», а «Вообразилией». Но, понимая, что читатели не смирятся с таким произволом, он оставил традиционное название. Я знаю таких читателей, которые, впервые прочитав в детстве самое первое издание «Винни-Пух и все остальные», не могут смириться со сменой названия, тоскуют о старом, а рисунки Алисы Порет предпочитают другим.

Для тех же, кто познакомился с Винни-Пухом сначала по мультфильму, нет ничего дороже медведя, который скорее похож на картофелину, чем на традиционного мишку, любимца людей старшего поколения: остроносого, с горбинкой на хребте, плотно набитого опилками, — такого тяжеленького. Сейчас, увы, не найдешь медведя, у которого в голове опилки, все больше поролон.

Так что, купив чаду любимую книгу своего детства, где авторство переводчика закамуфлировано (таких переводов два), родитель обнаружит в ней такие перлы: «он с важным видом продолжил прогулку по лесу, что-то гордо побубнивая себе под нос». Вместо знакомой песни «Я Тучка, Тучка, Тучка, а вовсе не медведь» — гордо побубнивающий медведь поет песню «гордой тучки»: «Как приятно тучкой быть, / В синем небе гордо плыть», «даже маленькая тучка гордо так себя несет» (что ждать от поролона в голове?). Словом, «бормотуха под видом Винни-Пуха», как сказал один острослов.

«Люди! Поднимайтесь на защиту Пятачка и Пуха! Наш ответ супостатам: Воры! Злодеи! Уроды! Ваши звери — не той породы!» — такой клич послал по Интернету 3 марта 2000 года в выпуске ВЕСТИ один из поклонников, назвав «корявым» очередной перевод книги.

В 2000 году отмечался юбилей русского Винни-Пуха: сорок лет тому назад, 13 июля, было подписано к печати первое издание сказки о Винни-Пухе. Еще здравствующий Борис Владимирович получил поздравления от близких людей, но официально никто, как говорится, «не почесался». Но вот в первых числах декабря 2001 года в мире отметили 75-летие английского Winni, и радио, и телевидение, называя его Винни-Пухом, именем, которое дал ему его приемный отец, заволновались. Были разные мысли у корреспондентов, но ни один из них не сказал ничего о Заходере и нашем, хоть и скромном, юбилее, который, вероятно, для русской словесности важнее. Мне в эти дни позвонили с просьбой дать интервью для городского телевидения. Я не отказалась, но говорила совсем не о том, о чем они хотели услышать, а о том, что сейчас написала. Хотелось бы праздновать день рождения русского Винни-Пуха. День 13 июля неудобен, так как лето, школьные каникулы. Может, подойдет день рождения его приемного отца — 9 сентября?

И последнее, что бы я хотела добавить в эту главу.

Перебирая бумаги на письменном столе Бориса Владимировича, я отложила в сторону три листа. Два из них — черновые рукописи. Очень торопливый, неразборчивый почерк, со множеством поправок и исправлений, — варианты перевода «завещания» Милна, видно, что Борис искал наилучшие слова. Там же даты рождения и смерти Милна (1882–1956) и Шепарда (1879–1978) и кое-какие сведения из творческой биографии последнего. На третьем листе, напечатанном на принтере, два рисунка и текст, тоже не окончательный, так как и там есть рукописные исправления и помарки.