Аномальщик 2 (СИ) - Розальев Андрей. Страница 8

— Нет, — я ещё крепче прижал её к себе. — Мы с тобой друг другу спину прикрывали, это что-то да значит. Поэтому, знаешь… пускай лучше ты обманешь меня, чем я тебе не поверю.

— Вероника Тушнова, — Майя сразу узнала поэтессу, чьё стихотворение я процитировал. — Вот и я также решила.

Она уютно устроила голову у меня на плече и, кажется, задремала.

На самом деле Майя, конечно, не спала. Она напряжённо размышляла.

Всё сводилось к двум простым вариантам. Или Лёша попал в её мир случайно из параллельного мира, или его заслали с какой-то целью.

Если он попал случайно, то всё её задание не имеет никакого смысла. Она всего лишь должна найти доказательства непричастности Лёши к каким-либо шпионским играм. Удастся ли это сделать когда-нибудь? Не факт. Возможно, он до конца жизни останется у контрразведки под подозрением. Но что это означает лично для неё? Испытывает он чувства к ней, или просто использует, чтобы закрепиться в этом мире?

А как узнать, настоящие чувства или нет? Будь он обычный парень с соседней улицы — разве это что-то изменило бы? Точно также чувства могли бы быть искренними, а могли бы быть игрой, да хотя бы ради секса. Разве это такая редкость? Как это проверить? Только время покажет.

Ну хорошо. А если он на самом деле шпион? Тогда всё немного сложнее. Нет, с его стороны всё то же самое. Чувства могут быть настоящими, а могут быть игрой. И опять же, только время покажет, как на самом деле дела обстоят. Но вот что она будет делать, если вдруг…

Майя всегда была девушкой неглупой. Глупая на следователя бы не выучилась. И мысли эти в её прекрасной головке крутились уже не первый раз и даже не десятый. То, что Лёша её раскусил, по сути, ничего не меняло. Она по прежнему не верила, что он может оказаться шпионом. Но если вдруг — да, это разобьёт её сердце, да, возможно, она никогда и никого больше не сможет полюбить… но тогда она сдаст его сама. А пока будет ему доверять. Ведь он прикрывал её спину, вынес раненую к своим… Это что-то да значит! — незаметно для себя повторила она слова самого Лёхи.

Вот только сообщать или нет, что как шпион она провалилась? Если Иван Иванович выяснит это сам — он сочтёт её Лёшиной сообщницей. А если сообщить, что тогда? Её отстранят?

А если?…

По напряжённым мышцам девушки я вскоре понял, что нифига Майка не дремлет. Думает, анализирует. Хотя что тут думать?

— Знаешь, я в одной книжке читал такую метафору, — зашептал я ей в ухо. — Представь, что между двумя людьми десять шагов. И чтобы отношения состоялись, каждый должен сделать свои пять шагов.

— Угу, — отозвалась Майя.

— Так вот, в нашем случае эти пять шагов — всего лишь короткий разбег, после которого надо прыгнуть, в надежде, что второй тоже прыгнет навстречу. И у каждого — только по одному крылу, полететь получится только вместе. Прыжок веры это называется.

— Я бы прыгнула, не задумываясь, — ответила она.

— Я знаю, — шепнул я ей. — Скажи начальству, что я тебя раскусил, но ты убедила меня, что полностью на моей стороне, и скроешь от них, что я знаю о слежке. И продолжай писать отчёты, как писала. И пиши честно, не скрывай ничего. Мне скрывать нечего.

— Нет, Лёша, — Майя повернулась ко мне и подмигнула. — Я на самом деле никому ничего не скажу. Ты доверяешь мне, а я буду доверять тебе.

Если бы не её подмигивание, я бы, возможно, не сразу догадался, о чём это она.

— Хорошо, Майя, — подмигнул я ей в ответ, — ты меня убедила! Не говори никому ничего, пусть всё останется между нами!

Какая всё же она у меня умница! Теперь сможет в отчёте абсолютно честно написать, что она меня убедила. Ведь я сам ей это сказал! Это — её страховка, на случай, если начальство разберётся в нашей маленькой игре и прижмёт её к стенке.

Пожалуй, единственное слабое звено в этой затее то, что мы решили сыграть в любимую игру контрразведчиков, которая называется «мы знаем, что они знают…» И сыграть на их территории, по их правилам, да ещё и судить игру они же и будут. Но это ведь мелочи! Разве в такой ситуации может что-то пойти не так?

Всё моё имущество спокойно уместилось в одну сумку. А вот Майя, выпросив напоследок служебную Волгу, забила багажник целиком. Если честно, я даже не понял, чем. Кажется, там было несколько мешков, которые уже не первый переезд не распаковывались. Если это «гражданская» одежда, то моя девушка — очень большая оптимистка! Пару коробок занимали книги, причём, как я успел заметить, в основном «по учёбе». Ещё немного посуды, коробка разных кремов, судя по доносящимся из неё запахам, и коробка каких-то мелочей, поверх которых лежал плюшевый мишка.

— Дедушка давным-давно подарил, — пояснила Майя. — Память.

Я только кивнул. У меня на память о прошлой жизни остался лишь старый телефон, толку от которого было — только музыку послушать.

Заселение, как ни странно, прошло без эксцессов. Никто не навязывал нам помощь с переноской немногочисленных вещей, никто не подначивал. Всё шло спокойно, пока мужики не увидели Чарли.

— Вашу ж мать, гляньте, иномирец! — мгновенно опознал в еноте пришельца один из мужиков, на вид даже постарше меня.

— Я ж вам про него рассказывал, — отозвался другой, помоложе. — На нём какой-то эксперимент ставят.

— Кто сказал иномирец? — с кухни высыпала небольшая толпа вооружённых столовыми принадлежностями парней.

Чарли, сидя у меня на плече, зашипел, оскалив клыки.

— Э, мужики, не пугайте пацана, — я на всякий случай прижал енота рукой, чтоб не дёрнулся.

— Ох**ть, живой иномирец в общаге аномальщиков! — хохотнул уже знакомый нам Шурик. — А что за эксперимент?

— У него имплант, — коротко пояснила Майя.

— Да ну нахрен! — реакция была единодушной.

Пришлось показывать. Сверху имплант уже почти полностью зарос кожей, которая регенерировала с невероятной быстротой, даже шерсть начала отрастать. Но немного видно всё же было. Чарли эта процедура, правда, не понравилась, и он всем своим видом демонстрировал, что он думает об этих любопытных людишках.

— Эй, братан, не обижайся, — сказал Чарли один из парней. — Тут у всех эта хрень в башке, так что, считай, свои.

Он выставил еноту кулак и замер, ожидая реакции, и тот не разочаровал, чуть подумав, отбил парню кулачок.

— Оооо!!! Мужики, гляньте, в натуре свой! — загоготал тот.

Приняли нас, в общем, нормально, показали, что где. Несмотря на общий затрапезный вид, общага могла похвастаться чистотой. Видимо, привычка у мужиков сказывалась. Да, общий коридор использовался как место для сушки, отчего здесь было довольно влажно, но грязи, на которую я насмотрелся в своё время в общаге ещё в той жизни, после армии, здесь не было. Никто не рисовал на стенах продуктами жизнедеятельности, не ссал на пол и не бросал использованную бумагу мимо ведра.

На моё удивление по поводу чистоты мне ответил Пашка, взявший на себя роль экскурсовода.

— Слуг не держим, сами по очереди убираемся. Кто будет гадить — получит в табло и будет месяц прибираться в одну каску.

— Жёстко, но справедливо, — заметила Майя.

Вопрос с санузлом решился неожиданно просто. На этаже был один общий, с рядом кабинок и рядом умывальников, с душевыми кабинками в отдельном помещении, с общим на туалеты и душевые, тамбуром. Но нашёлся и второй. Отдельная небольшая комната, где было всё в единственном экземпляре. Он задумывался для младшего командного состава, но мужики его приспособили для других целей.

— У нас тут не монастырь, — пояснил Пашка, — у многих девушки есть. Они, бывает, в гости приезжают…

Всего на этаже имелось восемнадцать жилых комнат, каждая рассчитана на двух человек. Жили, как и служили, в основном двойками. Исключения встречались, ведь среди аномальщиков были и семейные люди, и те, кто жил в городе по иным причинам. Как успел насплетничать нам наш экскурсовод, до нас в нашей комнате жил как раз один парень, напарник которого жил в городе. А недавно и второй женился, причём на младшей сестре жены первого.