Королевская охота - Блейк Дженнифер. Страница 5

— И это при том, что Ричард глаз с них не спускал во избежание подобных происков? Не говорите ерунды. Стражников Тауэра порой можно подкупить, но не в тех случаях, когда взятка чревата виселицей.

— Поговаривают, что к этому приложила руку мать Генриха.

Росс презрительно фыркнул, отломил еще один кусочек ветки и бросил его в огонь.

— А эта графиня Ричмондская и Дарби, как я погляжу, бойкая дамочка. Ни один мужчина не позволил бы себе так распространяться о положении дел короля. Да, сынка она на трон пристроила, но она такая набожная, что я скорее заподозрю Пресвятую Богородицу, чем ее.

— Пожалуй, — согласилась Кейт.

Леди Маргарет славилась своей верностью Церкви. Она неизменно носила черное платье, похожее на монашеское одеяние.

— Более того, слухи об убийстве мальчиков дошли до Шотландии всего через несколько месяцев после коронации Ричарда. Пускай его правление продлилось не многим дольше…

— Правда? — Кейт с удивлением заметила, что испытывает облегчение. Дворцовым сплетням она, как правило, верить отказывалась, но все-таки они тревожили ее сердце.

— Эти слухи ходили в дипломатических кругах, от Англии до Испании, от Испании до Франции, от Франции до Шотландии — и обратно к Англии.

— Полагаете, Ричард мог похитить принцев, чтобы спасти их от Ланкастеров?

— Или Йорков: те, пожалуй, представляли собой не меньшую угрозу, поддерживая кандидатуру старшего мальчика, который стал бы Эдуардом Пятым. Но нет — где бы он мог их спрятать так, чтобы об этом никто не узнал?

— Если только угрозу не представляли сами слухи, — пробормотала Кейт.

— Это было бы удобно, правда? Избавиться под этим предлогом от Генриха, прикрывшись юным принцем. — Шотландец расправил широкие плечи. — Впрочем, мне-то что? Чем больше саксов поубивают друг друга, тем лучше.

— Получается, что Шотландия сможет воспользоваться любым мятежом и вторгнуться в нашу страну? Вот Генриху еще один повод для беспокойства.

— Именно эту вероятность и должно предотвратить соглашение между Англией и Шотландией.

— Но удастся ли это? Как вы думаете, как поведет себя король Яков, если в стране поднимется мятеж?

— Откуда мне знать? Я-то застрял тут в качестве невольного гостя, — осклабился Росс.

«Резонно», — подумала Кейт, уставившись на огонь, как и ее собеседник. Язычки пламени качались на ветру, выхватывая из темноты шальные снежинки, угодившие к ним в плен. За спиной белые волны снега колыхались, словно белье на веревках. Кейт краем глаза заметила, как ее спаситель кутается в плед.

— Вы ведь могли бы охранять мой покой и в нашем укрытии, — предложила она. — Там хватит места для двоих.

Росс метнул в ее сторону взгляд, похожий на молнию.

— Мне и здесь хорошо.

— Вас скоро полностью заметет снегом. Вы же промокнете до нитки.

— Может, он и не растает.

Юмор Шотландца был неожиданностью — и, надо сказать, весьма приятной. Засмотревшись на его улыбку, Кейт забыла ответить.

— В любом случае, мне нельзя расслабляться, — продолжил он практически без паузы.

— Вы имеете в виду, что можете уснуть? Тут, знаете ли, не очень уютное гнездышко. — Кейт плечом указала на недавно построенное укрытие и поправила накидку: затылок обожгло сквозняком, коварно проскользнувшим за шиворот. — Согреться тут трудно. Можете продолжать мерзнуть, сколько вашей душе угодно.

Росс криво ей усмехнулся.

— Думаете, мне нравится мерзнуть и страдать?

— Но вы же совсем не сопротивляетесь.

— Иными словами, вы приглашаете меня к себе в покои. Я правильно понял?

Кейт тотчас отвернулась, уловив в синих озерах его глаз проблеск какого-то смутного, но твердого намерения. Она чувствовала легкий травяной аромат, возможно, исходивший от сухой вересковой веточки у него на берете. В воздухе аромат смешивался с запахами нагретой шерсти и конского пота, а также кожи — дубленой, животной, и чистой, человеческой. Мужской. От этого сочетания Кейт снова почувствовала в животе недавнюю тревожную тяжесть.

— «К себе в покои»! Громко сказано. В конце концов, вы же сами построили этот шалаш.

— Для вас. Вы-то не привыкли спать в таких условиях.

— А вы привыкли.

Он издал неопределенный звук — не то хохотнул, не то хмыкнул.

— В Шотландии снег идет довольно часто.

Оттого-то он, по всей видимости, и хранил огниво в своем спорране — наплечной кожаной сумке, украшенной серебряной эмблемой. Прекрасная привычка, о большем Кейт сейчас не смела и мечтать.

— Вы, — сказала она, — сын лорда, привычны к ночлегу в лесу? Что-то не верится.

— Не лорда, а лэрда, — поправил ее Росс. — Этот титул аристократических замашек не предполагает. Мой отец — простой и очень, замечу, занятой землевладелец, который иной раз наведывается на заседания парламента.

— И вы однажды унаследуете это право?

— Ага. Братьев и сестер у меня нет — во всяком случае, законнорожденных. — Росс насмешливо ухмыльнулся. — Унаследую, если старый вояка не решит, что я слишком мягкотел.

— Разве можно назвать вас мягкотелым? — Кейт не смогла сдержать смех.

От его долгого, пристального взгляда ее тело ниже пояса похолодело.

— Отец полагает, что я слишком много думаю. Он же сперва делает, а после думает, если думает вообще. Решив угнать скот, он не посмотрит, идет ли снег, даже если половина коров потеряется в метели. Он даже предпочтет метель: в плохую погоду выше вероятность застать врагов спящими.

— Врагов… Англичан. — Кейт покоробило от его слов, но почему, она сама не понимала.

— У саксов коров обычно больше, чем мозгов. Как правило, мой отец уводит скотину у Трилборна.

— У Трилборна?

Шотландец качнул головой и ответил суровее, чем обычно:

— У того самого.

Уинстон Дангерфилд, лорд Трилборнский, охотился с ними в тот вечер. Кажется, его владения находились на севере страны.

— Мне сложно представить, чтобы его семья безропотно терпела воровство и не пыталась отомстить.

— А они и не терпят. Ни он, ни его отец, ни дед.

Кейт поймала взгляд Росса, застывший на языках пламени.

— Судя по вашему голосу, между вами сложились не вполне добрососедские отношения.

— Эта кровавая вражда насчитывает уже много лет. И дело тут не только в коровах. — Росс Данбар пожал плечами. — Хотя уводить скот у Трилборна, конечно, приятней, чем у кого бы то ни было.

Видимо, он хотел сменить тему. Что ж, Кейт была не против.

— Значит, вы воруете скотину и у других людей?

— По обе стороны границы, — хохотнул Росс.

— По обе стороны… Вы хотите сказать, что ваш отец крадет коров у собственных соседей?

— Ага. Это, понимаете, вроде забавы. Соревнование, так сказать.

— Опасное, как по мне, соревнование.

— В этом и суть. Хотя бедных животных уже столько раз гоняли туда-сюда и они уже столько раз успели породниться между собой лунными ночами, что разобрать, где чьи коровы, теперь довольно трудно.

Девушка наблюдала за тем, как снежинки оседают на его берете и черных кудрях, окрашивая все в седовато-серый цвет.

— По крайней мере, ваше присутствие здесь больше не позволяет вашему отцу нарушать границу. В этом, насколько я понимаю, и заключался королевский замысел.

— Отчасти, — сказал Росс, стряхивая снег на колени. — Отец, конечно, приуныл. Никакого тебе грабежа, никаких налетов на вражеские укрепления.

— Грабежа и налетов?

— Ну, он, разумеется, может привирать, но эти легенды ему явно по вкусу.

Не то чтобы легенды — скорее, надо понимать, события недавнего прошлого. Шотландцы из приграничных районов, потомки викингов, некогда нахлынувших на северное побережье, славились своим хищным, захватническим нравом. За шлемы, в которых они атаковали английские территории, их прозвали Стальными Беретами. С такой мрачной, нордический синевой в глазах Росс Данбар и не мог принадлежать ни к какому иному племени.

Выговор его, смягчавший звуки и превращавший слово «коровы» в «коуовы», навевал дремоту. Шотландец не улыбался открыто, но ухмылка все же проступала, угадывалась: если он и не упивался скотокрадством, то уж точно кичился дерзостью и ловкостью этих полночных приключений. Водить за нос своих извечных врагов доставляло ему удовольствие.