Заклинатель ордена Линшань. Переписать сюжет. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна. Страница 37

– А я бы оставил её в доме дочери хотя бы до конца оговоренного срока, – не согласился Линьсюань. – Надо же дать бедной невестке отдохнуть от такого счастья.

*Старина Ван, дружеское обращение к равному.

**«Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл».

Глава 10

Роскошно выгляжу, решил Линьсюань, оглядывая себя в зеркале. Празднование в доме градоначальника Гаотая – это не орденский междусобойчик, тут надо показать себя перед восхищёнными подданными во всей красе. Большую пыль в глаза пускают только если планируется встреча с представителями других орденов.

Светло-зелёный дасюшен из переливчатого шёлка с широким кантом более тёмного цвета, украшенный обильной вышивкой на груди. Из-под двойного пояса почти до носков сапог свисал узкий фартук-биси, покрытой такой же вышивкой, и шёлковый шнур с нефритовыми кольцами и кисточкой на конце. Гуань на голове был высок и вычурен, сверкая не только серебром, но и камушками, зелёная лента, обвязывавшая пучок под ним, украшена узорными металлическими наконечниками, а стекавшие по спине волосы на уровне лопаток перехватывала ещё одна заколка. Шик-блеск-тру-ля-ля, как сказала бы бабушка Андрея.

И новые, столь же роскошные ножны для Ханьшуя. Раз предстоит выход за пределы ордена, оружие для ношения обязательно.

На этот раз не нужно было спускаться по длинной лестнице – господам бессмертным приличествует ехать на праздник в каретах, а значит, обходным путём, по змеящемуся вдоль бока горы серпантину. Кареты в который раз удивили Линьсюаня – у них было только по два огромных колеса, вход находился спереди, там, где у нормальных экипажей должны были быть козлы. Но и нормальных козел тоже не было, кучер сидел боком на раме, к которой крепились оглобли. Чтобы Линьсюань мог влезь внутрь, не задирая ног, провожавший его Бай Цяо услужливо приставил деревянную лесенку. Заклинатель отодвинул занавеску с бахромой. Изнутри карета выглядела просторнее и уютнее, чем казалась снаружи. Деревянные стены обтянуты тканью, подушки на широком сиденье давали возможность устроиться даже с комфортом, занавески на окнах создавали интимный полумрак. Был даже столик и встроенный ящик, а в нём… ёлки-палки, чайный сервиз! И маленькая жаровня – хочешь углём топи, хочешь талисманами нагревай.

Карета дёрнулась и с еле слышным скрипом тронулась, подпрыгивая на неровностях почвы. Закачались занавески, подушки неплохо амортизировали тряску, но длинная дорога, скорее всего, всё равно вышла бы утомительной. Пожалуй, на длинной дистанции меч лучше, и не только из-за превосходства в скорости. Во всяком случае, если ты достаточно тренирован и у тебя после полёта не болят спина и ноги от постоянного напряжения. Линьсюань прикрыл глаза. Единственная лошадь, запряжённая в его карету, шла шагом, так что ехать они будут довольно долго. В какой момент его карета встроилась в вереницу таких же, спускавшихся в горы, он не заметил, но, когда экипаж наконец остановился, кучер едва сумел пристроить лесенку, чтобы Линьсюань мог вылезти – настолько тесно стояли повозки перед воротами градоначальника.

– Шиди? – окликнул Чжаньцюн. Глава ордена тоже был в парадном одеянии, похожем на длинную широкую рубашку с круглым воротом, широкими рукавами и застёжкой на боку. «Юаньлиншань» – подсказала память замысловатое название. Одеяние перехватывал пояс с нефритовыми бляхами, на груди и спине золотыми нитями был вышит герб-буфан с изображением стилизованной горы, а рукава и ворот украшали изображения змей и черепах.

– Да, я здесь, – Линьсюань пристроился рядом с ним. Высокий порог в воротах они перешагнули почти одновременно, оставив остальных собратьев позади.

– Господа бессмертные, какая радость, какая честь для нашего убогого жилища! – градоначальник Жун с сыновьями встречал их сразу же за воротами. – Вы осчастливили этих недостойных своим визитом. Прошу, проходите.

– Вы слишком любезны, – вежливо кивнул глава Ши.

Вдвоём они обошли стоявшую напротив ворот стенку – многие злые духи могут двигаться только по прямой, так что подобные незамысловатые преграды неплохо защищают жителей домов – и углубились в резиденцию градоначальника. Она оказалась велика – пришлось миновать два двора, прежде чем они достигли ярко освещённого, украшенного фонариками здания с гостеприимно распахнутыми дверями. Дверей, к слову, было целых три в ряд, заклинатели поднялись по ступеням между согнувшихся в поклоне слуг и вошли через средние, самые широкие. Внутри уже были и другие видные люди города; пусть Гаотай был не самым крупным поселением их провинции, но он находится рядом с резиденцией ордена, и потому именно в нём оказалась сосредоточена администрация, управлявшая владениями Линшаня. С главой здоровались, почтительно кланяясь, и Чжаньцюн почти сразу же оказался вовлечён с кем-то в разговор, предоставив Линьсюаня самому себе. С ним тоже здоровались, но без особой сердечности, не выказывая желания вступить в беседу, и он в который раз почувствовал свою отчуждённость от окружающих. Остальные заклинатели, шедшие следом, уже находили себе компанию, и если бы Линьсюань вздумал присоединиться к кому-нибудь и включиться в обмен любезностями, его, конечно, не стали б гнать. Но…

Однако какой смысл расстраиваться и накручивать себя? Линьсюань попытался отвлечься, рассматривая внутреннее убранство: массивные колонны с резьбой, собранные в складки занавеси с кистями вдоль стен, многоярусные шандалы со множеством свечей, невысокие, уже накрытые столики, расставленные покоем в два ряда. Градоначальник явно не бедствовал. Откуда-то из внутренних дверей выплыла целая вереница женщин, все, как одна, «в теле», похожие на облачённые в разноцветные платья бочоночки. Их уложенные в замысловатые узлы волосы соперничали друг с другом блеском шпилек, гребней и заколок. Возглавляла эту вереницу, как предположил Линьсюань, госпожа Жун с самой роскошной из причёсок: от верха узла по обеим сторонам головы спускались две уложенных «бубликом» косы, словно ручки у амфоры. Круглые лица под слоем румян и белил разглядеть было довольно сложно, но, судя по всему, женщины находились в том возрасте, когда, что называется, «листья ещё зелены, а цветы уже увядают». Ни юных девиц, ни старух среди них различить не удалось.

Признаться, читая книжные описания, он всё представлял себе не так. И теперь словно смотрел экранизацию – вот оно, узнаёшь эпизоды, но что-то художники по костюмам и интерьерам намудрили, и кастинг не совсем подходящий…

А ведь именно сегодня, на этом самом празднике должна состояться эпохальная встреча Хэн Линьсюаня и госпожи Е, Сун Жулань, молодой жены нынешнего почётного гостя. Встреча, которая должна была стать для Линьсюаня началом конца. При личном знакомстве мастер Хэн и Е Цзиньчэн очень не понравились друг другу, наговорили колкостей, и Линьсюань, сочтя себя оскорблённым, не нашёл ничего лучше, чем свести счёты не с обидчиком, а с его женой. Ну, садист он был, нравилась ему беспомощность жертвы, а бывалый воин на жертву не тянул, даже для умелого заклинателя. Так что Линьсюань предпочёл похитить, заточить и насиловать его жену. Но та со временем сумела сбежать, рассказала всё мужу, и Е Цзиньчэн, преисполнившись праведного гнева, примкнул к молодому императору, только-только заявившему свои права на трон. Благодаря командующему Е были повержены кланы Мэй и Чжун, но, когда дело дошло до ордена Линшань, Е Цзиньчэн пожелал своей рукой сразить обидчика… и в поединке Хэн Линьсюаню проиграл. И Гусунь, полный сочувствия к его вдове, не только казнил убийцу, но и лично нанёс женщине визит, чтобы попытаться как-то её утешить. Потом второй визит, третий…

Так и стала Сун Жулань императрицей. Помнится, читая, Андрей несколько удивился нестандартности любовной линии. Хотя бы потому, что Сун Жулань была старше будущего супруга лет на пять или около того, и к тому же собой нехороша. И не было у них никакого «ах, они с первого взгляда друг друга возжелали», также как и столь популярного «он сначала отнёсся к ней как сволочь, но потом полюбил и стал белый и пушистый». Спокойные, ровные отношения от начала до конца, когда складывается впечатление, что муж с женой скорее друзья и соратники, чем пылкие возлюбленные.