Вкус страсти - Блейк Дженнифер. Страница 44

— Если тебя переполняет энергия, можешь присоединиться к авангарду и докладывать мне, что нас ожидает впереди.

— Бьюсь об заклад, все та же распутица, — радостно отозвался Оливер, — и больше ничего.

— Даже если впереди нет ничего, кроме овечьих троп, я хочу это знать.

Итальянец удивленно выгнул бровь.

— Bene, но с чего вы так разволновались? Рана опять болит?

— Вовсе нет.

— Так значит, вы переутомились и вас бесит необходимость сменить удобную кровать на седло.

— Нет.

— Возможно, дело в присутствии неких графа и графини и внезапно охватившей их радости по поводу возможности провести время в приятном обществе лорда Галливела?

— Не валяй дурака. — Дэвид уже и сам заметил, что между Галливелом и французской парой установились приятельские отношения, хотя и не понимал, кто стал инициатором. Стареющий лорд, похоже, увлекся графиней, а вот Селестине, скорее всего, просто стало скучно. Раз уж она лишилась возможности получить кровавое развлечение во время охоты, то непременно найдет его в другом месте. Хотя, если она намерена получить желаемое от него или от графа, ее ждет разочарование. Ее супруг слишком уж привык к ее попыткам вызвать у него ревность, а Дэвиду было абсолютно все равно, кого она возьмет в свою постель и почему.

— Non, bene. Так значит, причина кроется в расставании с сиделкой. Я могу поклясться, что прошлой ночью слышал сладкие стоны. Не говорите мне, пожалуйста, что вы не имеете к этому никакого отношения.

Затылку Дэвида под железным шлемом неожиданно стало жарко.

— Что я сделал или не сделал, тебя совершенно не касается.

— Нет-нет, но дождливая ночь и дама на расстоянии вытянутой руки после нескольких дней уединения… Конечно же, вы не идиот и не упустили такой шанс! На вашем месте я бы вцепился в него — или во что-то более конкретное — обеими руками.

— Но ты не на моем месте, — холодно заметил Дэвид, и в его голосе прозвучала угроза, — хотя, похоже, хотел бы на нем очутиться.

— Разумеется, ведь у меня в жилах течет горячая кровь, и в подобных делах я обычно не медлю. Эта дама интригует, она задерживается в мыслях намного дольше тех, кто просто миловиден. Она само совершенство, к тому же еще и умна. А ее страстность…

— Не для тебя, — перебил его Дэвид, и в его голосе лязгнула сталь.

— Но для вас ли она, друг мой? Каждый мужчина в этой плетущейся по грязи колонне считает, что да, и даже король. О вас двоих и так уже ходят слухи, так почему бы не оправдать их и не получить удовольствие?

Дэвид коротко рассмеялся.

— Не так давно ты говорил, что мне не стоит связываться с леди.

— Это было до того, как я узнал о ее добродетелях, до того, как она срезала с вас рубаху и остановила кровотечение, не дав вам умереть наглой смертью. Если вы позволите такому истинно храброму и верному сердцу остаться одиноким, то дважды окажетесь в дураках — и за себя, и за нее.

Произнеся эту тираду, Оливер резко развернул своего коня и пустил его галопом к голове колонны. Дэвид смотрел ему вслед, с такой силой сцепив зубы, что у него заболели челюсти.

Той ночью они отдыхали в монастыре, сыром и мрачном здании, где хлеб был несвежим, вино кислым, а мясом назывались несколько волокон, плавающих в жидком бульоне. Выехали они с рассветом. Вторая ночь спустилась на них вблизи недавно построенного дома мелкого дворянина, который никогда бы не получил титул графа, если бы его род не пожертвовал стольким в недавней войне. Он так великолепно принял короля и его сопровождение, что это даже смущало, хотя, разумеется, авангард уведомил его о прибытии монарха за несколько часов. Пока он опустошал свой погреб, его добрая супруга — рыжеволосая, кругленькая и приятная лицом — подгоняла кухарку, и та приготовила поистине удивительное угощение. Гости невольно признали, что это достойное вознаграждение за скудный ужин накануне.

Наконец небо очистилось, но зато стало немилосердно палить солнце и подул жаркий ветер, мгновенно превративший грязь в мелкую пыль под ногами. Мужчин мучила жажда, а вино было крепким. Чем быстрее оно лилось в глотки, тем развязнее вели себя участники похода. К тому времени, как подали сыр и фрукты, шум в прекрасном доме графа превратился в рев.

Дэвид слишком устал и теперь страдал от возвратившейся боли от раны. Маргарита тоже устала — она клевала носом, как заметил он, в то время как Астрид просто растянулась на скамье возле хозяйки и уснула.

Карлица устроилась, положив голову Маргарите на колени. Дэвид почувствовал, как его сердце застучало о ребра при мысли о том, что на месте служанки мог бы лежать он сам. Только он бы не спал: как можно спать, когда твое лицо и губы находятся в такой близи от теплого сокровища?

Результат подобных размышлений не замедлил сказаться. Мало того, что некая часть его тела мгновенно отвердела, отчего у Дэвида перехватило дух, — во рту у него все пересохло от желания вкусить губы Маргариты. Выругавшись, он встал, переступил через скамью и двинулся туда, где сидела леди Мильтон.

— Прошу прощения, миледи, — хрипло произнес он, — не хотите ли подышать воздухом, прежде чем удалиться на покой?

В ее глубоких карих глазах вспыхнуло предвкушение, но она тут же спрятала взгляд за завесой ресниц.

— Я только об этом и думаю, но что же делать с моей маленькой? — Она указала на Астрид.

— Оливер отнесет ее в комнату, которую вам выделили на ночь. — Он огляделся в поисках оруженосца. — Такой вариант вас устроит?

— Целиком и полностью. Правда, мы делим комнату с юными дочерьми нашего хозяина. Их горничная проводит Оливера.

Через пару минут все было устроено. Дэвид протянул Маргарите руку, помогая ей встать со скамьи, а затем положил ее ладонь на свое запястье. Лавируя между столами, он провел свою спутницу через уже охрипшую от криков толпу, и, наконец, они вышли наружу.

Дом был построен согласно последним требованиям моды: из красного кирпича, с огромным количеством сводчатых окон; украшением служила тонкая резьба по камню над дверью, способной выдержать любое нападение. Перед фасадом лежал просторный мощеный двор, окруженный стенами, у входа в который стояла будка охраны. Однако стены были не настоящие замковые, не наблюдалось и крепостного рва с подъемным мостом.

По всей внешней стене были установлены горящие факелы, отбрасывающие тени, которые танцевали по каменному выступу в верхней части стены. На ступенях сидела серая полосатая кошка, оберегавшая погреба и склады от мышей. Как только влюбленные подошли к ступеням, кошка встала и последовала за ними, крутясь у ног Маргариты. Когда они дошли до будки охраны, стражники из эскорта самого короля поприветствовали их и позволили пройти.

За стенами усадьбы бледной нитью в слабом свете луны тянулся тракт. На нем шевелились черные тени веток деревьев, раскачивавшихся от легкого ветерка. Дэвид двинулся к деревьям, движимый целью столь же неотложной, сколь и недостойной. Пытаясь скрыть свои отнюдь не благородные намерения, он озвучил первое, что пришло в голову:

— Бы, должно быть, устали после долгой скачки. Я не стану вас слишком задерживать, лишать ночного отдыха.

— Не беспокойтесь об этом, — сказала она.

Они прошли немного вперед, прежде чем он снова обрел дар речи.

— Во время поездки ничего не случилось? Никто вас не оскорблял, не…

— Нет.

Дэвид не обратил внимания на то, что ее ответ слишком краток, да и не поверил в его правдивость.

— Мне очень жаль, что вы стали объектом шуток и сплетен. Это совершенно не входило в мои планы.

— Я знаю.

— Я бы все изменил, если б только мог.

— Вы абсолютно ни в чем не виноваты, — решительно тряхнув головой, заявила Маргарита. — Вы не примчались бы в Англию, не пошли я вам весточку. Я не послала бы ее, если бы Генрих не устроил мою помолвку. Мы не оказались бы здесь, если бы Генрих не обманул нас. Генрих не стал бы начинать свою опасную игру, если бы не Перкин Уорбек. Уорбек не смог бы претендовать на трон, если бы сыновья Эдуарда IV не исчезли из Тауэра. Так кто же крайний?