Сердце потерянное в горах (СИ) - Сарк Анна. Страница 82

- Вам прекрасно известно, где он, хозяин, - я готов ее придушить.

- Забыл.

- В техническом отделе, - не без самодовольства отвечает она, - И вы можете обращаться ко мне по имени, хозяин.

- Его я тоже не помню, - выхожу из ванной и направляюсь в сторону кухни. У меня пересохло во рту. Голова просто раскалывается.

- Риса.

- Хорошо, Риса, что ты можешь рассказать об этом месте? – я открываю холодильник и нахожу бутылку красного вина. Хочу выпить что-нибудь покрепче. Но наливаю себе воды и залпом выпиваю.

- Убежище.

- От чего?

- Информация засекречена, - отвечает она, - Назовите код доступа, хозяин, - опять повторяет Риса, и я едва не срываюсь на крик.

В полном молчании, я обшариваю кухню и нахожу пачку сигарет. Облокачиваюсь о стену, и закуриваю. Делаю жадную затяжку, позволяя никотину проникнуть в легкие. У меня сохранилось не так много воспоминаний о прадеде. Он любил загадки, много говорил о временах до "Изменения", и всякий раз его глаза становились влажными, будто он мог помнить прошлое…

Что если он вместе с татой посещать бункер, чтобы другие не узнали о его "слабости". О том, что они нарушают закон.

Несколько томительных минут, я беспокойно хожу из угла в угол. Все эти загадки тайны сводят меня с ума. Не хочу верить, что в этом замешан мой прадед. Все компании отца финансировались сторонними инвесторами и он никогда не упоминал его имя.

Отмахиваюсь от мыслей, способных разбить мой мир окончательно, и погружаюсь в привычную апатию. Выкуриваю еще несколько сигарет. Ставлю на стол два бокала, рядом с пачкой крекеров, и бросаю обеспокоенный взгляд в сторону закрытой двери.

Лилит все-таки удалось проникнуть в меня.

- Она все еще принимает ванную, - подает голос Риса, будто ей удается прочитать мои мысли.

- С ней все в порядке?

- Насколько я могу судить, да.

В мои планы не входили чувства, но тревога засела в груди. В очередной раз провожу рукой по лицу, избавляясь от усталости и слышу тихие шаги за спиной. Оборачиваюсь и не могу произнести ни слова. Лилит выглядит другой. Яркий цвет свитера еще больше подчеркивает ее бледность, и красивое лицо становится почти прозрачным.

Но…

Она прекрасна.

- А я уже хотел вызывать подмогу, но Риса меня остановила, - что я, мать твою, несу, мне хочется отвесить самому себе подзатыльник.

За это время я будто разучился разговаривать с девушками.

Или только с ней.

- Риса? – переспрашивает Лилит, приподняв серебристую бровь, и проходит на кухню.

- Она сама так представилась.

- Ты же в курсе, что курить вредно? - Лилит выразительно показывает взглядом на пачку сигарет в моих руках, и напоминает мне о «Ковчеге».

О том, что я не хочу помнить и знать.

О разборке… Органах…

Проклятье.

Беру банку форели и ставлю на стол рядом с открытой бутылкой вина и крекерами. При свете дня неловкость между нами усиливается. Я чувствую страх. Панику.

И еще...

Перед ней я уязвим.

Никто не видел меня настоящего, но мне кажется, Лилит видит. Ее глаза с оттенком фиолетового следят за мной. Похороненные внутри чувства заставляют меня психовать. Потому что рядом с ней я думаю о Джене, Вэй, Эмме. Вспоминаю Стеллу и Клауса. И мне больно.

Дерьмо.

Всё это время я пытался убедить ее довериться мне, но то, что я собираюсь ей сказать, разрушит хрупкое перемирие между нами. На языке ощущается знакомый вкус пепла. Вкус поражения. Что-то внутри застывает, сковывает льдом и грозит расколоться на миллионы острых кусочков.

Еще никогда в жизни я так не боялся.

Глава 51

Лилит

Под напряженным взглядом аристократа я чувствую себя незащищенной. Я выбираю желтый свитер и зеленые брюки. Шикарное шелковое белье я смущенно засовываю в карман. Беру махровое полотенце и направляюсь в ванную.

Закрыв дверь, я прижимаюсь к ней затылком.

Нам удалось выжить в горах, уйти от Погонщиков, но что если это место небезопасно? Что если мне лучше выбраться наружу?

Что если главный мой враг скрывается здесь…

- Ваша ванна готова.

Я вздрагиваю, услышав всё тот же идеальный женский голос, теперь обращающий прямо ко мне. Хотя в комнате кроме меня никого нет, я всё равно оборачиваюсь. Вокруг клубится ароматный пар и воспаленные глаза реагируют на слепящий белый цвет.

- Мне приглушить свет? – сочувственно спрашивает она, такого явно не ожидаешь от искусственного интеллекта,- Я могу включить расслабляющую муз…

- Не надо, - я грубо обрываю её, стараясь овладеть собой, нервы жгут тело, как сотни муравьев. Мне неприятно, что кто-то смотрит на меня, будто подглядывает в замочную скважину. Я осматриваюсь, пытаясь найти камеры, но ничего нет, - Можешь меня больше не беспокоить, ладно?

- Как скажете, если я буду вам нужна, только скажите.

Воцаряется тишина и я слышу только своё шумное дыхание. Подхожу к раковине, мои грязные ноги оставляют маленькие четкие следы на белоснежной плитке. Я кручу бронзовый кран и как завороженная смотрю на воду.

Вода. Кристально-чистая вода.

Почему меня это так удивляет, если ванная полна благоухающей пены? Я подставляю под горячие струи ладони и держу их до тех пор, пока кожа не краснеет. Медленно снимаю с себя потную влажную одежду, и бросаю ее на пол. Я подхожу к зеркалу.

Всё моё тело - большой кровоточащий синяк. Я разглядываю выступающие из-под бледной кожи рёбра и провожу по ним подушечками пальцев. Неуверенно, поднимаю глаза выше. Серебристые волосы грязными, тусклыми прядями висят около моего лица.

Под левым глазом у меня царапины, оставленные крыльями ворона. Под правым небольшие шрамы в форме полумесяца. Я даже не помню, что могло оставить такие. На скуле яркий кровоподтек, кончик носа покраснел и шелушился, под глазами лежат багровые синяки, как густые мазки краски.

Я осторожно разматываю повязку на шее и морщусь от боли, отрывая присохшую ткань. На коже выступают несколько свежих капель крови. Я кидаю окровавленную тряпку в мусорное ведро и разглядываю несколько глубоких ран. Они покрылись корочкой и уже начали затягиваться.

Я тянусь за расческой и смотрю на свои ногти. Они почти полностью обломались, обнажив кусочки розового мяса. Я отрываю заусенец и острая боль простреливает палец. Я наблюдаю, как кровь постепенно заполняет края.

По крайней мере, я не разучилась что-то чувствовать.

Я расплетаю косу и пытаюсь разодрать спутанные сальные пряди. На это уходит больше времени и сил, чем я рассчитывала. Закончив, я залезаю в ванную, положив полотенце на полку рядом с собой.

Горячая вода приятно расслабляет израненное тело, все ссадины щиплет, но я скольжу глубже, погружаясь в неё с головой. Я не закрываю глаз, чувствуя себя за стеклом, как Белоснежка, которую гномы уложили в стеклянный гроб.

Все чувства притупились, но через несколько минут, грудь больно сдавливает от нехватки кислорода и я всплываю на поверхность, жадно втягивая влажный воздух и стирая с лица воду.

Я ожесточенно тру тело мочалкой, пока кожа не начинает зудеть и скрипеть от чистоты. Сбив пышную пену, я мою голову, обдумывая возможные варианты, которые у меня еще остались. Пытаюсь мыслить рационально и не поддаваться эмоциям.

Думаю, Макс действительно не знал, что творится в «Ковчеге». Но разве это что-то между нами меняет? Стоило мне только усомниться в нем и страх вернулся. К тому же, Макс сам превратился в жертву, когда сюда были отправлены Погонщики.

А вдруг…

Мои мысли принимают совсем другой оборот.

Что если всё дело в его жене?

Сенатор представлял фракцию совершенных и если Макс говорил мне правду, то его политика могла разрушить стену. И кажется, я понимаю, в чем дело. Шахты приносят корпорации огромные деньги, работникам почти не платят, используя изменённых в качестве дармовой силы. Это позволяет им гасить свои кредиты и жить на широкую ногу. Наверняка, отец Макса ежегодно добавляет в свою копилку миллионы и может себе позволить финансировать новые секретные проекты, но если правда об этом месте всплывет, то мятежников станет больше, а это подорвет власть аристократов.