Счастье на десерт (СИ) - Верта Мила. Страница 22

Маша здоровается с нами, обнимает Миру. Она явно на взводе и еле сдерживается.

— Всё нормально? — спрашивает моя чуткая девочка.

— Нормально, насколько, это возможно с дедом моих детей! — шипит Маша.

Хватает Кая за руку и утягивает на кухню, по дороге что-то эмоционально выговаривая.

У камина с Марком на руках стоит мужчина. Высокий, с сединой, на вид очень строгий. Мы с Каем похожи на него. Отец.

— Здравствуйте! Меня зовут Мирослава, я подруга Миши, — первой идёт на контакт Медочек.

— Здравствуйте, неожиданно, — усмехается мужик, странно рассматривая Мирославу, потом переводит взгляд на меня. — Здравствуй, Михаил.

— Здравствуйте.

Протягивает правую руку, другой крепко прижимая Марка. Здороваемся. Марк начинает крутиться и недовольно хныкать. Видимо, сильно сдавил.

В комнату залетает Маша.

— Вы позволите? Я заберу сына! И пойду кормить его творогом и таким неполезным сладким фруктовым пюре! — нарочито выделяя слово «сладким» чеканит Маша, практически выхватывая Марка.Отец недовольно поджимает губы.

Забрав малыша, исчезает на кухне. Наверное, они поругались, пока мы ехали. Кай как-то говорил, что у Маши с отцом отношения не сложились.

Минут пятнадцать мы разговариваем обо мне. Я в общих чертах рассказываю о детстве, учёбе, олимпиадах. Я знаю, что умный, а ещё я давно взрослый и не жду никакого одобрения, но то, что отец действительно внимательно слушает, задаёт вопросы, вникает, неожиданно приятно.

Садимся за стол, только Мирослава играет с уже сытыми детьми, на пушистом ковре. Старшенький взахлёб рассказывает ей про свои фишки, она внимательно слушает и очень не хочет его прерывать. Стас очарователен в своей симпатии.

Маню Миру пальцем за стол. Она одними губами отвечает «попозже».

— Всем приятного аппетита! — улыбается Маша.

Она такая добрая и сердобольная, как можно с ней не поладить?

— А вы, Мирослава, не хотите сесть за стол? Или предпочитаете есть на полу? — неожиданно хамит отец.

И теперь я понимаю, о чём говорил брат. Началось. Кай с Машей смотрят на меня с сочувствием. Потому что, видимо, сегодня, весь удар отцовского высокомерия придётся на меня.

— Я предпочитаю, есть в приятной компании, а где именно не так важно. Поэтому пока воздержусь! — отбривает отца Медочек и показывает язык.

Мы с Каем и Машей переглядываемся. Моя девочка за словом в карман не полезет и вполне может постоять за себя сама. Но мужик из нас я, поэтому нужно сразу обозначить Снежинскому-старшему границы.

— Мирослава, сама решит, когда и где ей есть. И ты, наверное, не понял, Мира моя девушка. Поэтому впредь давай без резких выпадов? — сверлю отца взглядом.

Все принимаются за еду, брат с женой тихо перешептываются.

— Несколько дней в Москве и уже успел обзавестись девушкой? Да ещё такой?! Ты поторопился, сын. Ты Снежинский, и в этом городе для тебя будут открыты все двери и любая...

— Прекрати! Не смей! Миша только приехал, а ты уже начинаешь диктовать ему, как жить?! — Кай сильно бьёт кулаком по столу.

Приборы звякая, летят на пол.

— Вот и поели. Как всегда. — Маша устало прикрывает ладонью глаза.

Мирослава и дети замирают, испуганно глядя на меня.

Улыбаюсь, подмигиваю. Не было родителей, не стоило и начинать всё это.

Мне уже понятно, что с этим снобом близки мы не будем.

— Во-первых, моя фамилия Рой. Была, есть и будет. Во-вторых, я не поторопился. И, в-третьих, какой такой? — интересуюсь, еле сдерживаясь, чтобы не долбануть по столу как Кай.

— У неё красные волосы, пирсинг в языке и рога! Не мог найти кого-то получше? Или ты решил, как брат проявить милосердие и тоже выбрал сиротку? — психует Алексей Вячеславович.

— Если тебе так интересно, да Мирослава росла с бабушкой. И выросла чудесным, чутким и отзывчивым человеком. И я никому не позволю говорить о ней плохо. Лучше пирсинг чем жлобство и высокомерие!

— Дедушка, ты опять? Зачем ты ругаешься? Мирослава самая красивая, у неё волосы как у Русалочки! — защищает даму сердца Стас.

— Слышали? Даже пятилетки понятно, что Мира хороший человек! Только вы до сих пор судите людей по цвету волос и пирсингу! — выговаривает отцу Маша.

— И вообще, ты достал всех со своими вечными замечаниями и придирками! — рычит брат. — Ты вхож в мой дом только потому, что периодически становишься нормальным рядом со Стасом. И мне не хочется лишать сыновей единственного деда, но если ты не прекратишь быть таким мудаком, и это общение придётся свести к минимуму.

— Ясно, так значит? Что-то аппетит пропал! С тобой Кай давно всё понятно, от тебя Михаил жду извинений и звонка! Думаешь легко самому пробиться в Москве? Но при правильном подходе у тебя всё будет! Подумай и звони! Счастливо оставаться!

Алексей Вячеславович театрально бросает салфетку на стол, уходит.

С минуту все молчат, переваривая.

Затем Маша пожимает плечами, уходит на кухню. Возвращается с красивым чизкейком, украшенным малиной. Ловлю взгляд Мирославы, она улыбается, краснеет.

— Ну и ладно, нам больше достанется, правда, Мир? Давай за стол, тут теперь только приятная компания. Я возьму Марка! — командует Маша.

Мира передаёт ей малыша, Маша тут же отдает его Каю.

Девчонки уплетают пирог, эмоционально обсуждая случившееся. Кай борется с Марком, который упорно тащит в рот кусок салями. Стас подходит ко мне ближе, упирается пальчиками в стол, кладёт на них подбородок, тяжело вздыхает. Расстроился.

— Вот и познакомились, — шепчет, подвигая мне конфету.

Глава 23.

Мирослава

Тщательно рассматриваю цветные коробочки, пересчитываю по накладной. Я аж взмокла, потому что понимаю, на какую сумму здесь «добра» и если не дай бог моя идея не окупится, то мне придётся на много лет продать себя в рабство Михаилу Рою, ну или завещать ему почку. Хмыкаю, потому что воображение живо рисует, как именно Рой будет меня эксплуатировать.

— Всё нормально? — спрашивает парень в пункте выдачи.

— Да, спасибо!

Складываю мою прелесть в рюкзак. На улице тепло, решаю пройтись. До дома минут двадцать пешком. Образы будущих брошей, ободков, заколок и колец вихрем проносятся в голове. Достаю блокнот, быстро записываю, кое-что зарисовываю.

Присаживаюсь на скамейку у нашего подъезда. Ни детей, ни бабушек, повезло. Делаю наброски кожаного браслета, мужского. Он выходит очень брутальным. Точно, станет хитом.

— Здравствуй, Слава! Поговорим?

Взгляд упирается в дорогие туфли. Семёнов.

Дёргаюсь к подъезду, но он ловит меня за локоть, больно сжимает. Говнюк.

— Не убегай! Я хочу извиниться, был не прав! Но и ты пойми меня, я люблю тебя, мы столько лет вместе, и вдруг появляется какой-то левый мужик! — выговаривает мне Семёнов, его глаза бегают, а руки дрожат. И сам он выглядит не очень, бледный, круги под глазами, небритый.

Выдергиваю руку, растираю, синяк будет. Непривычно видеть его таким, для меня он всегда был сильным, уверенным, какой же он жалкий на самом деле. Где были мои глаза?!

— Господи ты, боже мой, скажу тебе один раз, и больше никогда не буду с тобой говорить! Я сплю с другим, живу с другим и люблю другого мужчину! Его зовут Михаил Рой. Он самый лучший человек, которого я когда-либо встречала. Красивый, умный, надёжный! Я очень счастлива с ним и ни за что не предам! Отстань от меня! Будь с Настей или кем-то другим мне всё равно! Просто исчезни из моей жизни!

Оттолкнув Семенова, залетаю в подъезд, меня колотит. В квартире скидываю рюкзак. Умываюсь холодной водой, мылю руки до самых плеч. Как отмыться от него? Упираюсь лбом в холодное зеркало. У меня новая жизнь, счастливая, когда он уже отвалит?

Щёлкает замок.

— Мирослава? — заглядывает в ванную Миша, — Всё нормально? Ты решила искупаться в раковине? — кивает на мою мокрую футболку.

Перестаралась немного. Франт улыбается и показывает красивую корзиночку с черной смородиной. Снова меня балует, он такой чуткий. Как вообще такой, как он мог выбрать меня? Я не буду врать, ни за что.