Князь Барятинский 3. Чёрный город - Криптонов Василий. Страница 9

То, что на собрании, за которым я наблюдал, своё присутствие Кристина никак не обнаружила, не означает, что её там не было. Я ведь, строго говоря, никого из заговорщиков не видел в лицо, только слышал их голоса. А Кристина могла сидеть, не подавая голоса. Она и вообще-то не слишком разговорчива. А могла на собрании вовсе не присутствовать. Если Кристина – и есть тот самый внедренный агент, если это никакой не преподаватель и не наставник, то в таком поведении нет ничего удивительного. Подпольную деятельность она ведёт по всем правилам – скрытно, лишний раз не высовываясь.

Эх-х. А вот сам-то я только что дал маху. И то, что Капитан Чейн – не разведчик, а боец, – слабое оправдание. Задача поставлена, время на подготовку было. Но Кристина застала меня врасплох, и пожалуйста – Костя Барятинский, с его подростковым гонором, взял верх над Капитаном Чейном. Прав был дед: это работа не для обычных курсантов. Надо взять себя под контроль, причём – жёстко.

Полли между тем окружили подруги – как белые, так и чёрные маги. Несмотря на дух соперничества, друг друга маги разных цветов совсем не чурались. Однако придерживались принципа «дружба дружбой, а служба службой».

Дарили, в основном, книги. Не так уж много было разрешённых вещей в Академии, и никому из друзей не хотелось подставлять именинницу. Полли добросовестно ахала и говорила пару добрых слов по поводу каждого подарка. Я ею в этот момент восхищался. У меня бы кроме «спасибо» других слов не нашлось. Надеюсь, тут не обязательно устраивать пирушку в честь своих именин. Я бы, во всяком случае, предпочёл это избежать. Может быть, попаду в карцер накануне – было бы крайне удачно. И, кстати, при моём активном образе жизни – вполне реализуемо.

Я держался позади Полли, так что она меня не видела. Зато я прекрасно видел Мишеля, пошедшего в лобовую атаку. Лицо у него при этом было таким, словно он действительно нёсся один, размахивая саблей, на сомкнутые ряды противника. На месте Полли я бы, наверное, испугался и выставил Щит.

И-и-и – вот он, торжественный момент. Полли взяла коробочку с брошью и ахнула, как полагалось по этикету. Потом – развернула сложенный листок почтовой бумаги (у Мишеля элементарно не осталось времени на то, чтобы купить открытку) и пробежала написанный текст глазами.

Прижав листок к груди, Полли что-то сказала, от чего Мишель весь зарделся. Потом листок переместился в карман форменного платья, а Мишелю дозволили поцеловать руку. Ну, вроде бы неплохо прошло…

Полли поставила коробочку с брошью на стол, к остальным подарками, и повернулась ко мне.

– Поздравляю, Полли, – сказал я, небрежно протянув конфеты. – Желаю тебе всегда быть такой же краси…

Полли не дала мне договорить. Она взвизгнула, подпрыгнула и захлопала в ладоши.

– Костя! Это же мои самые любимые конфеты! Как ты узнал?!

…

На Мишеля я старался не смотреть. И без того чувствовал исходящие от него волны чернейшей и мрачнейшей безысходности. Эти волны, казалось, могли аннигилировать всю Академию, а может быть, и императорский летний дворец в придачу.

В добавок ко всему, зазвучала музыка. Тот самый невидимый оркестр, что сопровождал госпожу Нарышкину в моём присутствии. Благо, уже не каждый раз, а лишь в моменты сильных душевных переживаний. Вот как сейчас.

– Я знала, что вы любите музыку, Аполлинария Андреевна, – раздался вдруг совсем близко голос Кристины. – Думаю, мой подарок тоже придётся вам по сердцу.

С этими словами она поставила на стол коробку, перевязанную алой лентой. Полли с удивлением посмотрела на Кристину (музыка стихла), потом – на коробку.

– Благодарю вас, эм… Госпожа Алмазова. Прошу прощения, не знаю вашего отчества.

– О, вы можете называть меня просто по имени, – любезно улыбнулась Кристина. – К чему церемонии? Мы ведь все здесь в одинаковом положении и все должны быть друзьями.

Полли озадаченно переминалась с ноги на ногу. Кристина кивнула на коробку:

– Не хотите открыть?

– О, разумеется…

Сбитая с толку Полли развязала ленту, подняла крышку и ахнула. Я только хмыкнул. Внутри коробки находился портативный проигрыватель, на котором уже стояла пластинка.

– Но ведь… Это же… Нельзя? – полувопросительно сказала Полли.

– Помилосердствуйте, госпожа Нарышкина, – снова улыбнулась Кристина. – Неужели хоть кто-то, услышав музыку из вашей комнаты, заподозрит вас в нарушении? Особенности вашей родовой магии слишком хорошо известны.

Полли покраснела, а я отметил для себя тот факт, что Полли, оказывается, «музицирует», даже когда меня нет рядом. Интересный момент. И ещё более интересно, чем она при этом занимается?.. То есть… Нет, я ничего такого не имею в виду. Мне правда интересно, от чего зависит срабатывание магии. А ещё очень интересно, для чего на самом деле в столовой появилась Кристина. Неужели и правда захотела поздравить Полли – которую вполне явственно терпеть не может? Что-то я сомневаюсь…

Полли же интересовал совершенно другой вопрос.

– А что за запись на пластинке? – спросила она, разглядывая виниловый диск.

– Это джаз, – улыбнулась Кристина. – Очень модное музыкальное направление. Вы, вероятно, слышали…

– Конечно! – взвизгнул кто-то из девчонок. – Давайте, давайте же скорее поставим пластинку!

А меня тронули меня за локоть. Я обернулся и увидел Андрея. Он с торжественным видом продемонстрировал мне тарелку с нетронутым тортом.

– Правда! – воскликнула Полли. – Давайте послушаем музыку, господа! И начнем, наконец, танцевать!

Глава 5. Аделаида

За тридцать шесть лет предыдущей жизни я успел идеально выдрессировать свой организм. Капитан Чейн засыпал и просыпался тогда, когда было нужно ему. Соответственно, таких слов, как «бессонница», попросту не знал. Сейчас, в новом мире, мозг и тело Кости Барятинского я старался приучить к тому же.

Дело шло со скрипом – всё же организм мне достался довольно изнеженный. Мозг Кости активно пытался перед сном заново прокрутить какие-то моменты прожитого дня, предаться мечтам и воспоминаниям – но, тем не менее, потихоньку шло.

Я успел приучить себя засыпать не позже, чем через двадцать минут после объявления отбоя. Хотя привычку Капитана Чейна просыпаться от любого подозрительного шороха «отключать» не стал. И сегодня эта привычка сработала. Я проснулся едва ли через час после того, как заснул.

«Пудреница», изъятая у Кристины, лежала в кармане моего кителя. А проснулся я оттого, что китель, висящий на стуле, издал негромкий, странный звук. Что-то внутри него как будто звякнуло.

Я сел на кровати. Отчего-то не удивился – видимо, подспудно ждал от «пудреницы» необычного поведения. И не ошибся.

Вынув коробочку из кармана и открыв, я увидел, что «клавиатура» подсвечивается, а зеркальце помутнело и на нём появились буквы.

Короткое, в одну строчку, сообщение:

«Доложитѣ обстановку, лѣйтѣнантъ».

Самому требованию доложить обстановку я, после странного поведения пудреницы, почти не удивился. А вот обращение «лейтенант» – адресованное шестнадцатилетней девушке! Это меня удивило.

Хотя, казалось бы. Я ведь сам принял командование отрядом в пятнадцать лет. Воинских званий в Сопротивлении не присваивали, но, если судить по количеству людей, которые мне подчинялись – звание лейтенанта я, возможно, даже перешагнул. Сейчас, кстати, вдруг понял, что первой моей реакцией было возмущение – какой я, к чертям, лейтенант? Что за обращение к капитану?!

Усмехнулся про себя – реакция принадлежала не мне, а Косте Барятинскому. Забавный он всё-таки паренёк… Ладно, пока чёрт с ним, с Костей. На повестке дня у нас лейтенант – хотелось бы, кстати, знать, какого рода войск, – Кристина Алмазова.

Неожиданно, прямо скажем. Справедливости ради, вникать в устройство государственной системы этого мира я начал не так давно. Мне ещё многое предстояло изучить. Но отчего-то грызли смутные сомнения по поводу того, что несовершеннолетние девушки в звании лейтенантов в этой стране – в порядке вещей…