КРЫсавица (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна. Страница 48

— Да знаю я, что меня уже ждут, — я осторожно снял крыску с плеча, — просто не хочу оставлять тебя одну.

Крыска выразительно закатила глаза и фыркнула. Вот вредина!

— Будь умницей, хорошо? — я торопливо переоделся, бросил быстрый взгляд в зеркало и пригладил волосы. — Как только приедет падре Антонио, я сразу провожу его сюда. Всё, пожелай мне удачи, я пошёл.

Крыса взяла хвостик в лапку и замахала им, словно платком. Интересно, чем займётся эта пушистая проказница в моё отсутствие?

Я спускался по лестнице, поглощённый размышлениями о Каталине, когда на меня налетели два ярких, облачённых в платья по последней моде, вихря. И как я мог забыть, что у дона Михаэля две дочери-близняшки!

— Диего! — завопила Элена, повыше и постройнее, — Как я рада, что Вы приехали! Представляете, у нас в городе такое, такое!!!

— Я расскажу, — привычно оттёрла сестру плечиком Мария, — а то ты опять всё перепутаешь. Диего, у нас в городе появился… — девушка благоговейно прижала ручки к пухлой груди и восторженно выдохнула, — Зорро!

Тьфу ты, чёрт, я думал, какой святой приехал! Или король Испании, не меньше.

— Зорро? — я удивлённо приподнял брови.

— Да! — обе сеньориты восхищённо закатили глаза и защебетали перебивая друг друга. — Зорро спас дона Рамиреса из тюрьмы. А ещё он дрался с комендантом и даже, — девушки перешли на свистящий шёпот, — ранил его!

Ну, ранил — это слишком сильно сказано. Поцарапал, не более.

— Здорово, правда? — Элена вцепилась в мой рукав, глядя на меня сияющими глазами. — Зорро настоящий герой! Как было бы чудесно узнать, кто это!

Я растянул губы в вежливой улыбке, обдумывая, под каким бы предлогом оставить сеньорит наедине с их восторгами. Даже не сомневаюсь, моего ухода они и не заметят, поглощённые мечтами о Зорро!

— А я знаю, кто скрывается под маской Зорро! — выпалила Мария, заставив меня чуть заметно вздрогнуть.

— И ничего ты не знаешь, — презрительно скривила губки Элена.

— А вот и знаю! — Мария топнула ножкой.

— И кто? — наседала на сестру Элена. — Ну, скажи, кто? Молчишь? Вот видишь, я же говорила, что ты не знаешь!

— Знаю! — гордо вздёрнула носик Мария. — Просто говорить не хочу.

Я скрипнул зубами, сохраняя маску вежливого интереса, хотя больше всего на свете мне хотелось взять сеньориту Марию за плечи и как следует тряхнуть.

— Дон Диего, — Элена кокетливо надула губки, — я Вас умоляю, узнайте у моей несносной сестрицы, кто такой Зорро. Я подарю Вам танец!

— Почту за честь, сеньорита, — я поклонился Элене и повернулся к Марии, которая отскочила от меня с весёлым смехом:

— Нет, дон Диего и не просите, не скажу! Я поклялась ему унести эту тайну с собой в могилу!

Ему? Коменданту, что ли? Нет, если бы комендант знал, кто такой Зорро, здесь бы уже не продохнуть было от солдат.

— Кому это ты пообещала? — ревниво спросила Элена, нервно теребя в руках платочек.

Мария округлила глаза и благоговейно выдохнула:

— Зорро!

Кхм, у меня провалы в памяти, или прелестная сеньорита попалась в лапы самозванцу? Второе вероятнее.

— Обманщица! — Элена стиснула кулачки и отчаянно покраснела. — Ты даже не видела Зорро!

— А вот и видела, — Мария воинственно вскинула голову, — мы с ним даже целовались!

— Когда? — ахнула Элена, прижимая ладошку к губам.

У меня был тот же самый вопрос, но я вовремя вспомнил, что благовоспитанные кабальеро умеют молчать и слушать.

— Вчера вечером, — Мария гордо выпятила грудь и тряхнула бледно золотыми, старательно уложенными по плечам локонами, — у изгороди.

— Я видела тебя вчера вечером, — неуверенно возразила Элена. — Ты была с доном Пабло… Мадонна! — Элена широко распахнула блестящие голубые глаза. — Ты хочешь сказать, что дон Пабло…

— И есть Зорро, — Мария восторженно, словно маленькая девочка, подпрыгнула на месте и хлопнула в ладоши. — Здорово, правда?

— Дон Пабло не может быть Зорро, — Элена поджала пухлые губки, став удивительно похожей на строгую гувернантку. — Подумай сама, в то время, как Зорро сражался с комендантом в саду у Эсперансы, дон Пабло был у нас в гостях!

Я понял, что сеньориты благополучно забыли о моей скромной персоне, и подошёл к отцу, чтобы вместе с ним встречать прибывающих на бал гостей.

Гостей было много, не только соседи, приезжали кабальеро и из дальних гасиенд, причём все с дочерями, племянницами и прочими дальними родственницами, оставить дома которых не было никакой возможности. В принципе я не возражал против распустившегося в нашем доме цветника, но все сеньориты, как специально сговорившись, щебетали только об одном: о Зорро. И если кабальеро ещё с вежливым интересом, умело маскировавшим снисходительные усмешки и лёгкое пренебрежение, расспрашивали меня об Испании и университете, то девицы не могли или не хотели притворяться и с пылающими восторгом глазами спрашивали меня только об одном: не знаю ли я, кто скрывается под чёрной маской? Поскольку память у меня прекрасная и каких-либо душевных болезней нет, я, естественно, отлично знал, кто такой Зорро, и именно поэтому раз за разом с огорчённым вздохом пожимал плечами. Сеньориты так же огорчённо вздыхали и скорбно поджимали губки, словно я признавался в тяжком недуге, готовом свести меня в могилу во цвете лет.

Сначала меня это даже забавляло, но уже через час начало по-настоящему раздражать. Самым популярным человеком на балу стал сержант Гарсия, который приехал вместо коменданта и во всеуслышание по секрету объявил, что капитан Гонсалес ранен самим Зорро, а потому заперся у себя и строит планы отмщения неуловимому разбойнику. О планах коменданта я бы и сам с удовольствием послушал, но пробиться сквозь плотную толпу сеньорит, сеньор и почтенных матрон не смог бы даже легкокрылый мотылёк. К счастью, наконец-то вернулся Бернардо и жестом поманил меня за собой во двор, где меня с привычной мягкой улыбкой и благословением встретил падре Антонио.

— Падре, — я вежливо поклонился старому священнику, словно дикого скакуна укрощая собственное нетерпение, — я рад, что Вы приехали.

— По-другому и быть не могло, — падре Антонио ласково коснулся моей руки, — я всегда рад помочь тебе, сын мой. Полагаю, нам не стоит тратить время на разговор, который вполне можно отложить?

Я сверкнул благодарной улыбкой.

***

Каталина

Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, головой я прекрасно понимала, что даже если так уважаемый Диего падре из страха, корысти или милосердия и согласится мне помочь, то вряд ли у него что-то получится. Сразу, по крайней мере. Головой-то я это всё понимала, а вот шальная надежда, вспыхнувшая подобно факелу в сердце, упрямо шептала: «А вдруг? А вдруг? Чудеса же случаются, так почему бы и нет? Диего же так верит этому священнику!»

Я пыталась задушить эту надежду, похоронить её под глыбами разумных доводов, утопить в болоте сомнений и задушить песками скепсиса, но она оказалась такой же упрямой и живучей, как русские витязи на поле брани. Любимое Ленкино сравнение, помню, оно меня всегда страшно бесило, а теперь, надо же, сама стала использовать!

Я недовольно пискнула, тряхнула головой и решила попробовать убежать от себя. Лучше гонять своё пушистое тельце по комнате, чем тревожные мысли в голове. Авось часть сомнений и печали во время марафона отстанут и забудутся.

Я уже тяжело пыхтела, словно американский полицейский, поднимающийся на третий этаж без лифта, когда звериная сущность радостно насторожилась: по коридору шёл Диего. И не один, а с каким-то старым, очень старым человеком. А этот священник, часом, не загнётся по пути в комнату? Его кондратий не хватит?

Дверь в комнату распахнулась так стремительно, что меня чуть не смело к стене словно сухой листок. Эй, осторожнее! Я сердито пискнула, и Диего моментально подхватил меня на руки, на миг уткнувшись лицом в пушистый тёплый бочок. Пахло от красавчика горькой смесью разочарования и обиды, щедро приправленной усталостью. Не поняла, он сейчас на балу или на войне был?