1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ) - Осипов Игорь. Страница 69

Аннушка сидела посреди телеги, полностью оцепенев. Вокруг неё царил хаос. Стрельба, крики, шипение пара из пробитого котла трактора. Лошадь врагов с треском ломающихся оглоблей упала набок и задёргалась в агонии. И даже когда в наплечник что-то несколько раз ударило со звоном железа о железо, а рядом раздался вопль: «Пригнись, дура!», девушка не знала, что делать. Растерянность и страх завладели ею.

— Да пригнись ты! — закричал Никитин, надавив на плечо провидицы.

Девушка глядела вперёд, где засели убийцы. Пули не пробивали их мешки, и недруги прятались за ними, как за хорошей стеной, стреляя в ответ.

— На, держи! — прокричала Ольга Ивановна, сунув Анне карабин.

Девушка хоть и знала, как им пользоваться, но совершенно растерялась и просто сжала оружие в железных пальцах механической кирасы.

Выстрелы не смолкали, и пули свистели совсем рядом. А потом девушка увидела, как один из убийц быстро привстал, держа на плече нечто, похожее на тубус для больших чертёжных листов. Но он не был инженером, не был и художником. Он был террористом.

Что-то с рёвом сорвалось с этого приспособления, а затем раздался грохот. В следующий миг перед глазами Аннушки промелькнула разорванная, словно попавшая на стол мяснику беленькая попаданка. И казалось, незримый мясник долго и остервенело бил тесаком по беззащитному тельцу. Мелькнул держащийся за плечо и орущий дурниной Никитин, сквозь его пальцы хлестала кровь, а левой руки не было вовсе. Она так и отлетела вместе со щитом. Мелькнула Ольга Ивановна, лежащая ничком на мешках и ящиках. Лицо превратилось в одно сплошное кровавое месиво, лишённое глаз и челюсти. Мелькнула Настенька, которой отлетевшим щитом срезало голову, совсем как французской гильотиной на рисунках с казнью Робеспьера. Девочка, рухнула с телеги, обдав багряными брызгами Аннушку. Кровь потекла по светлому доспеху, оставляя красные дорожки, тянущиеся за тяжёлыми каплями.

Анна глядела на всё это, держа в трясущихся руках карабин. В ушах стояли металлический звон и противный свист. А потом взорвался котёл трактора, обдав болью спину. Не помогла даже кираса.

— Да не стой ты, дура! — закричал Никитин, и Анна тряхнула головой, отгоняя видение. Боль того, что ещё не случилось, до сих пор жгла кожу.

Но ведь это случится, думала она. Через мгновение.

Анна затравленно поглядела на Александра, который прикрывал щитом Настю и немую Белоснежку, а затем перевела взор на Ольгу Ивановну, склонившуюся над картечницей. Та зацепилась лямками за ящик, и не хотела поддаваться. Госпожа Тернская разразилась новой порцией отборной ругани. Причём, делала это изысканно, а не как портовые грузчики. Не было в её лексиконе грязных слов. Она и обычными вполне справлялась.

— К чертям собачим эту безделицу! — орала Ольга, — К чертям эти лямки! Пусти, зараза дурацкая!

Супруга Евгения Тимофеевича хотела отцепить оружие, но пальцы механической перчатки не желали слушаться.

Аннушка затравленно глядела на своих товарищей. Она не успеет объяснить, что произойдёт. Просто не успеет.

Глаза провидицы защипало от слёз отчаяния, а потом девушка вскинула карабин. Она сама должна всё сделать.

Анна положила палец на крючок, который, кажется, звался спусковым, и направила ствол в сторону врагов. Слёзы мешали точно прицеливаться, но глаза сейчас были не самыми нужными. Мир вокруг смолк, погруженный в транс провидца. Лишь эхо одинокого выстрела, отражалось от стволов деревьев, подобно бильярдному шару от бортиков игорного стола. Оно приближалось быстро и неумолимо. Анна вспоминала, где и как видела того злодея с опасным тубусом, водя слегка подрагивающим стволом. Вскоре к звуку выстрела добавился крик боли. Он то обрывался, то возникал вновь, словно кто-то поочерёдно зажимал и отпускал пальцами пластинку для граммофона. Крик приближался, срываясь с места строго в одном положении прицела.

На дрожащих губах девушка почувствовала солёные слёзы, а когда эхо приблизилось совсем-совсем близко, зажмурилась и нажала на крючок. Эхо будущего выстрела набросилось на карабин и дёрнуло оружие, родившись по-настоящему. Смерть явилась в этот мир, как ей и полагается, с криком боли. Тишина перестала существовать, окунувшись в реальность. Очереди из карабинов, одиночные выстрелы пистолетов, свист пара из котла и ржание испуганных лошадей снова смешались в единую какофонию.

Стрелок с тубусом упал за телегу на землю, а следом огромный взрыв обволок повозку пылью и ворохами сухой травы. В воздух взметнулись деревянные обломки, разорванные мешки, человеческие потроха и лошадиная нога.

— Вот это я понимаю, хедшот! — облизнув губы, произнёс Никитин. Он тяжело дышал и глядел круглыми от испуга и возбуждения глазами на то, что недавно было врагами.

Ноги Анны подкосились, и она села на дно прицепа, держа в ослабевших в единый миг руках карабин. «Вот бы графиня Санникова и Лизонька увидели, — мелькнула в голове девушки мысль. — Что бы они сказали? Ведь я только что убила человека. Злого, но всё же человека. А интересно, господин штабс-капитан видел? Хотя нет, лучше не думать о нём».

Анна закрыла глаза, а в следующий миг, сзади опалило нестерпимым жаром, словно кто дверцу в полыхающую печь открыл.

Настя сидела на коленях за спинами своих спутников и сжимала в трясущихся руках моток бинтов и жгут. Её так научил цельный профессор медицины. Он так и говорил: «Если кто-то стреляет, не поленитесь, сударыни, взять бинты. Уверяю, они пригодятся».

Ведьмочка по юности лет не боялась быть убитой. Она как-то не верила, что пуля может в неё попасть. Только боялась подвести своих товарищей, боялась, что в нужный момент не сможет сделать всё так, как требовалось, и как учили.

— Всё хорошо, — бормотала Настенька, глядя на немую девку в исподнем. Сперва ей хотелось обругать ту, за то, что она совсем бесстыжая. Вот не ходют в таком виде по улицам. Токмо в баню, и то сверху простыню накинуть надобно. А потом она задумалась, что девку-то, чем чёрт не шутит, могло из постели и выдрать, а потом швырнуть незнамо куды. — Всё хорошо. Всё образумится.

Девка совсем не слушала, и только сидела, обхватив себя руками, совсем понурая. Даже красные от слёз глаза были совсем пусты, как у Гришки-звонаря, которого апоплексический удар хватил тем летом. Гришка совсем плох сделался и даже разговаривать разучился. Может быть, и эта дурёха после удара?

Когда бой смолк, Настя не сразу поняла. Просто грохотнуло сильно, а потом перестали стрелять. Но всё ещё слышались крики раненого бойца, только уже ослабевшие и часто переходящие в громкий стон.

Настя быстро оглянулась, убедившись, что опасности нет, и хотела было уже спрыгнуть с телеги и помочь раненому, но застыла. Все смотрели туда, где взрывом в клочья разнесло тех выродков. Все напряжённо вглядывались в останки людей и животины. Да, знатно разворотило, даже дырка в земле появилась, шириной как дверь. А ещё ей казалось, что эти уроды хотели не их перебить, а вот эту девку. «Ну, точно, — думала Настя, — как они в гляделки поиграли, так всё и завертелось. Выродок-то узнал немую, и чем-то она им не угодила, вот и хотели порешить её. Ну, так и есть. Я ж не дура».

Настя шмыгнула, поборов желание утереться рукой. Если нос утереть этой железякой вместо пальцев, то можно и вовсе без лица остаться. А потом она снова поглядела на раненного. Хотя к тому уже подбежал сослуживец, без… как её там Сашка назвал? Лечилкой? Да, без лечилки не обойтись.

Девушка потянула руку к Сашке, чтоб тот помог спуститься, но замерла. Из леса начали выходить странные люди. Они словно ряженые были. Все в старинных доспехах. Кто в кольчужных рубахах со шлемами, а кто просто в кожаной жилетке и с маленьким железным колпаком, круглого вида, похожий на поварёшку без ручки, только самое темечко прикрывать.

Меж тем, один из воинов был одет побогаче, да и большое зерцало на грудине поверх состоящей из бляшек брони имелось. Он достал из-за пояса пращу, вложил в неё какую-то ерундовину, а потом сноровисто крутанул и пустил снаряд.