Журнал «Компьютерра» № 7 от 20 февраля 2007 года - Компьютерра. Страница 19

То есть советская экономика была милитаризованной не потому, что она производила много оружия. Она была милитаризованной потому, что вся была ориентирована на производство вооружения, боеприпасов и снаряжения. Это-то и называется структурной милитаризацией.

«Сырьевые излишки девать было просто некуда. И если бы эта модель сохранилась, то скорее всего в следующей войне Россия победила бы США, потому что они в мирное время такого типа экономику поддерживать не могут, иначе это будет уже не капиталистическая экономика. Это экономика тотального, но рационального направления всех ресурсов на войну».

Обратим внимание — о возможной победе СССР в «горячей» Третьей мировой говорит очень серьезный специалист. И его мнение не лишено оснований. Дело в том, что за устойчивость всегда приходится платить эффективностью. И в лобовой схватке СССР, скорее всего, оказался бы устойчивее США с их эффективной экономикой.

"Где была допущена самая большая ошибка реформаторов начала 1990-х годов, последствия которой страна до сих пор преодолеть не может? Я приведу фразу Егора Гайдара, сказанную им в декабре 1996 года: «Когда я слышу, что Россия превращается в сырьевой придаток Запада, мне становится смешно. Достаточно посмотреть на структуру советского экспорта, чтобы понять, что в этот придаток мы превратились уже очень давно». Что он имел в виду, говоря «очень давно»?

До середины 1960-х годов Россия ничего, кроме золота и леса, не экспортировала, на вырученные средства поддерживалась разведка, закупка технологий и т. д. Советская экономика была замкнутая, сугубо автаркичная и сбалансированная. Баланс был нарушен, когда Хрущев решил закупить зерно на Западе. А когда кончилось золото, предназначенное на закупку зерна, стали продавать нефть. Но она тоже была заложена в межотраслевом балансе, и ее нельзя было оттуда вывести, не нарушив этот баланс.

Отсюда инфляция, разбалансировка цен и т. д. До того цены в стране были чрезвычайно стабильные, и внутренняя валюта была тоже вполне стабильной. Американская модель времен Второй мировой войны была заимствована у Советского Союза, Штатам просто хватило ума в послевоенное время от нее отказаться.

Я люблю иллюстрировать методы работы советской экономики и причины ее краха на примере алюминия. В Советском Союзе выплавлялось 4,5 млн. тонн алюминия, но потреблялось гораздо меньше. 10—11% проката шло на военное производство, остальное, кроме алюминиевых ложек и тарелок, неизвестно куда девалось. То же самое происходило со сталью. Это было наследие старой мобилизационной системы: все излишние мощности поддерживались исключительно на случай войны".

Вот и прозвучали ключевые слова. Излишние мощности! Именно они ключ и к богатствам «новых русских», и к текущему благосостоянию российской экономики. Гигантские, хоть и не сбалансированные производства попали в частные руки. Их потенциал направлен на экспорт, на все более увеличивающийся сбыт на внутреннем рынке, цены на котором под влиянием глобальной экономики подтягиваются к мировым.

Это золотой дождь для владельцев активов. И солидные налоговые поступления для государства, губерний и муниципалитетов.

На уровне обыденного сознания понятно, как обогатится владелец мощностей по производству алюминия или стали. Введем аналогию с тепловой машиной. Советская экономика была разбалансирована по сравнению с мировой. Дефицит и дороговизна потребительских товаров — одежды, бытовой техники. Избыток и дешевизна сырья и продукции нижних переделов — тех же алюминия и стали. Холодильник и нагреватель.

Деньги делались на холодильнике — на поставке на внутренний рынок потребительских товаров. Деньги делались на нагревателе — экспорте на мировой рынок сырья и металлов. Деньги огромные, обеспечивающие сверхпотребление тех, кто сумел выгодно обзавестись собственностью, и позволяющие удовлетворять потребности государства.

А вот как видит Шлыков причины гибели СССР: "Я считаю, что советская экономика рухнула не из-за того, что в стране было излишнее военное производство — от 15—17% доли от ВВП экономика, да еще такая, как в нашей стране, не может рухнуть.

Американцы в годы Второй мировой войны тратили 45% ВВП на военные цели и от этого стали только богаче. Они двадцать лет потом жили за счет тех капиталовложений, которые сделали в технологии в годы войны. Их процветание было заложено именно тогда. ЦРУ утверждало, что доля военного производства СССР составляла 15%, военная разведка Пентагона говорила, что 25%. На самом деле, она составляла 100%, потому что из советской экономики невозможно было что-то выделить. Изначально это было уникальное явление, законченное и сбалансированное. Но как только становятся заметны первые признаки разбалансировки, такая экономика не выживает.

Кризис начался не из-за того, что СССР стал чьим-то сырьевым придатком. До 1965 года из страны сырье не вывозили. Советский Союз рухнул от перепроизводства сырьевых товаров. Это был типичный случай 1929 года — кризис перепроизводства. Как капитализм вышел из того кризиса? Половина мощностей была уничтожена. Сжигали мешки с кофе, сокращали посевы зерна, и экономика постепенно начала подниматься, пока не достигла баланса на некотором приемлемом уровне.

Экспорт, начавшийся в 1991 году, временно спас российскую экономику, потому что все излишки хлынули на западные рынки, ибо не стал никто искать возможности использовать их внутри страны. Можно было, как в советские времена, направить их на повышение жизненного уровня, на конверсию ВПК, но взгляды на эти вопросы тогда были другие.

В экономической области мы сегодня пожинаем плоды тотального милитаризма. В стране существовала структурная милитаризация экономики, которая возможна при нулевых военных расходах. Она не заложена в доле военных расходов в бюджете, ее нельзя высчитать по доле ВНП, она структурная. Нужно менять и демилитаризовать всю структуру, иначе существует опасность сохранения старой системы. Сегодня структурная милитаризация в России намного выше, чем была в советские времена. Я вижу ее в гипертрофированном развитии сырьевых отраслей, цель которого — поддержание мобилизационных возможностей".

Резюмируем. Экономический рост России — эффект включения ранее закрытой, структурно милитаризованной экономики в глобальное хозяйство.

Стихийные процессы включения ранее изолированных потенциалов (прибегнем на сей раз к электрической аналогии; первые экономические модели обсчитывались на аналоговых компьютерах!) порождают жесткие переходные процессы. Их мы и наблюдали в 1990-е. Сегодня, при достижении определенной стабилизации, неравенство потенциалов сохраняется. Монополисту и мелкому лавочнику оно позволяет извлекать прибыли, немыслимые в стабильной экономике, но цены загоняет на уровень недоступности многих товаров, в первую очередь жилья.

«Разность потенциалов» может породить те негативные явления, которых опасается В. Шлыков. Но может послужить источником небывалого экономического роста. Все дело в обуздании слепых сил. Человек укротил огонь, ветер, пар, молнию, деление тяжелых ядер… Разбалансировка хозяйства — из той же серии.

Но использование ее на благо общества в целом — задача уже не инженерная, а информационная. И нетривиальная. Здесь же задействованы рефлексирующие люди с их разнообразными интересами. Общество же — это и жирующие лавочники, и страдающие потребители, да огромное количество людей, которые заняты в системе образования и науки, унаследованной от времен структурной милитаризации, и практически не вписываются в экономические переходные процессы.

В любом случае, избавление России от унаследованных перекосов — это задача экономики знаний и обслуживающих ее информационных технологий. И люди, которым предстоит решать ее, должны в равной степени представлять: ИТ-специалисты — экономическую и политическую суть проблемы, а политики и экономисты — возможности информационных технологий.