Шанс для рода Шустовых. Том 2 (СИ) - Кун Антон. Страница 53

Ничего не происходило.

— Передают тебе покровительства духа северо-восточного ветра, Посивы внучки Стрибога. Пусть она будет с тобой от этого момента и до конца существования твоего рода. Передачу осуществляю добровольно, находясь в полном сознании, — торжественно произнес Терехов.

Еще буквально миг ничего не происходило, и я даже успел подумать, что мы сделали что-то неправильно, а потом все вокруг завертелось. В прямом смысле.

Стенки шара, внутри которого находились мы с Тереховым начали двигаться. Видимо этим пространством и была ограничена временная аномалия. Пространство, где время шло иначе.

Палата исчезла. Исчезли люди за границей сферы. Вращение смазало все, становясь все быстрее и быстрее, пока не превратилось в бешено вращающийся смерч, внутри которого были мы.

Вновь возникли цвета. Сепия снаружи уступила места радужному переливу, зато внутри все вдруг выцвело. Кровать стала бесцветной, а потом и вовсе исчезла. Пропал Терехов.

Я остался стоять один в центре вращающегося урагана. Где-то вверху сверкнула молния и разломила далекое небо пополам. Мелькнули знакомые мне синие канаты, рвущиеся под напором вращения, словно их растягивало и разрывало центробежной силой. Возник разрыв.

Внутри клубилась серая пелена, почему-то вращение её никак не затрагивало. Что-то внутри неё двигалось, стремительно приближаясь. Снова ударила молния, ослепив меня на мгновение. А когда я снова прозрел, то увидел перед собой девушку.

Невысокая, чуть выше моего плеча. Стройная, я бы даже сказал худая. В длинном серо-голубом платье. Ткань казалась дымом, сгустившемся вокруг тела. Под стать платью цвет глаз. Серо-голубые озера затягивали, не давая оторваться. Пронзительно и строго смотрела на меня эта девушка. А вот с лицом были какие-то проблемы. Оно постоянно менялось. То моложе, то старше, то словно детское. Момент изменения уловить было невозможно, будто ты смотрел на фотокарточки. Сейчас такое, через мгновение другое.

Я отвел взгляд от лица, от быстрой смены картинки начало тошнить.

В остальном девушка была что надо. Дымная ткань плотно прилегала и обтягивала все формы, только подол постоянно колыхался, хоть никакого ветра и не было. Глубокий вырез декольте позволял отключить фантазию, там и так все было открыто.

Девушка шагнула ко мне и протянула руку.

Её глаза пристально смотрели на меня, а рука однозначно чего-то требовала. Я, недолго думая, протянул ей левую руку, правая была в крови. Может ей требовалось помочь подойти ближе? Посива только покачала головой и едва заметно кивнула на руку, что я убрал за спину.

Да уж, мог бы и догадаться, что ей нужна кровь.

Я протянул правую руку и девушка, улыбнувшись взяла ее в свою ладонь. Наклонилась и впилась губами в порез. Яркие разводы крови на бледноватой коже вызвали какие-то нездоровые ассоциации. А когда она, запрокинула голову, я подумал, что из перепачканного кровью рта полезут клыки, но ничего подобного не произошло. Посива просто застонала, словно от наслаждения. Ее глаза на миг потемнели, а потом снова вернули пронзительность в серо-голубых тонах.

Все же, все божества показушники. Сдалась ей моя кровь.

Ну может теперь она сможет откликаться на мой зов. Типа, как Шанс, после принесения капли крови в жертву. Блин, захочешь провести духовный диспут, так никакой крови не хватит.

Девушка тем временем сделала несколько шагов назад, так и не сказав ни слова. Склонила голову в поклоне и замерла. Я поклонился в ответ.

Едва успел выпрямится, как Посива рванула на меня, но пронеслась насквозь, словно бестелесный дух, каким в данный момент она и являюсь. Я от неожиданности сгруппировался, и отшагнул назад готовый поставить блок.

И оказался в палате Терехова.

Все стояли точно так же, как я запомнил. Еще мгновение и окружающие пришли в движение.

Девушка-санитарка, замершая с тазом в руках, наконец-то поставила его на столик. Мадам поправила непослушный локон и снова положила руку на грудь.

Я стоял напротив Терехова, окончательно и бесповоротно мертвого.

Опустив взгляд, я мельком глянул на руку и заметил тонкий затянувшийся порез. Крови не было. Ни на полу, ни на простынях, ни на теле старика.

Анфиса Петровна вздрогнула, посмотрев на лицо своего старого поклонника.

— Он умер, — сказал я и глянул на часы в своей руке.

Умер, так и не сказав, как ими пользоваться. Но это не страшно, ведь у меня есть человек, который уже как-то однажды разгадал загадку этого осколка и научил пользоваться его силой Терехова. А значит, и мне сумеет помочь.

— Анфиса Петровна, нам бы с вами поговорить не мешало, — сказал я мадам и кивнул на выход.

Женщина тяжело поднялась, что-то тихо проговорила в сторону тела старика и вышла следом за мной.

Мы какое-то время молчали. Мадам достала и крохотной сумочки кисет, и раскурила трубку.

— Что такого сделал Терехов, что вы забрали у него часы и прогнали из борделя?

Анфиса Петровна взглянула на меня и прищурилась.

Я не стал отводить глаза. Я хотел узнать правду.

Мадам вздохнула и произнесла:

— Он мне нравился. Я тогда совсем молодая была, дурная. Только с войны пришла, а тут он. Важный, статный, взрослый и при деньгах. Он поставщиком вина ко двору был. Ухаживать за мной стал. Помог устроиться на работу. Да еще сразу управляющей в бордель.

Мадам вздохнула, втянув воздух, смешанный с дымом, в несколько приемов.

— А потом ему меня стало мало. Начал по девчонкам моим ходить, да еще и денег не платил, мол он у хозяйки в фаворе. Месяц так продолжалось, я терпела, а потом устала. Нашла его как-то утром вусмерть пьяным в одной из комнат схватила единственное, что у него было, эти самые часы, — мадам кивнула на хронометр, так и оставшийся в моей руке. — Они на тумбочке лежали. А одежды там никакой не было. Не знаю, что он там ночью чудил. Попросила охрану выкинуть его в чем мать родила на улицу и зареклась пускать к себе. Не только в бордель, но и в свою постель ему дорогу закрыла.

Мадам снова несколько раз затянулась трубкой.

— Прибегал несколько раз. Сначала прощенье просил, потом про часы спрашивал. Но я уже решила, что к черту его такого. Мало ли мужиков вокруг.

— А что с монеткой? — поинтересовался я, видя, что Анфиса Петровна не собирается затрагивать эту тему.

Женщина замолчала, и какое-то время молча вдыхала ароматный дым, распространяя вокруг приятный запах хорошего табака.

— С монеткой я ему помогла, — наконец призналась мадам.

— Не только ему и не только с монеткой? — слегка усмехнувшись, спросил я.

— И это верно.

— Моему отцу тоже? С камнем.

— Вот тут не спеши. Все что могла я сделала, но загадку он не разгадал, как я поняла.

— Загадку? — я был слегка удивлен.

— Осколки духов часто говорят загадками, или просто не слишком понятными фразами. Некоторый изъясняются лучше, некоторые хуже. Словно с основным духом уходит большая часть их памяти. А эти осколки только частички её и имеют. Так что кому-то становится ясно, о чем они говорят, а кто-то так и не может догадаться.

Я сообразил, о чем она. Отгадать в тех словах песню питерской группы смог бы только человек из моего мира, да и то, слышавший её много раз. Отец и не разгадал. Осталось выяснить как с эти работать.

Анфиса Петровна закончила курить и потеряно поплелась в сторону дома.

Я окликнул её, но мадам только махнула рукой. Кажется, она была не способна сейчас сказать что-то еще. Я пожалел пожилую даму и решил оставить расспросы до утра.

Серая клубящая мгла собралась плотным облаком и зависла над свернутым кольцами горным змеем. Шанс поднял огромную голову и лениво глянул вверх.

— Давай, выбирайся уже наружу, серая потаскушка, — беззлобно произнес он.

— За потаскушку в лоб получишь! — донеслось из облака.

Тем не менее через несколько мгновений мгла заворочалась, обретая форму, и с неба на землю шагнула невысокая девушка в облегающем серо-голубом платье.