Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма - Терри Мори. Страница 16

В ответ на вопрос, считают ли они этого человека убийцей, мистер Кодд, однако, заметил: «Я не могу назвать его подозреваемым».

Тогда кем же они его считали? И что насчет Лыжной шапки? У прессы была отличная возможность припереть Кодда и Бима к стенке. Комиссар, почему вчера вы разыскивали одного парня, а сегодня – совсем другого? Как быть с остальными портретами преступников, которые совсем не похожи на ваше описание? Почему вы так уверены, что один пистолет означает одного убийцу?

Если бы эти вопросы тогда прозвучали и если бы на них дали откровенные ответы, выстроенный карточный домик, возможно, рухнул бы сразу, и дело Убийцы с 44-м калибром могло принять совсем другой оборот.

Цитата из «Дейли ньюс»:

Мэр Бим и комиссар Майкл Кодд вчера сообщили, что мужчина, в прошлый вторник убивший в Форест-Хиллз в Квинсе студентку Вирджинию Воскеричян и в январе застреливший другую женщину менее чем в ста ярдах от места этого преступления, также убил женщину в Бронксе в июле прошлого года и ранил по меньшей мере еще двух женщин за последние семь месяцев. <…> Кодд заявил, что баллистическая экспертиза подтвердила использование во всех случаях стрельбы одного и того же револьвера Дикого Запада 44-го калибра.

Еще одно искажение, в дополнение к ранее упомянутым: «бульдог» 44-го калибра не имеет ничего общего со стволами Уайетта Эрпа  [36]. Это короткоствольное оружие, предназначенное главным образом для сотрудников полиции, впервые поступило в продажу в 1974 году. Почему Кодд описал его как длинноствольное оружие Дикого Запада – еще одна загадка, которая, возможно, говорит о многом.

Истина, заключавшаяся в том, что полиция фактически вынесла заочный приговор, так и осталась тайной. Средства массовой информации и порожденный ими общественный резонанс помогли мэру и руководству полиции Нью-Йорка добиться желаемого – создать оперативную группу. Первоначально она включала примерно пятьдесят детективов и офицеров из Бронкса и Квинса, ранее работавших над разными частями расследования.

Руководителем группы на первых порах стал капитан Джозеф Боррелли, а его помощниками – лейтенант Джон Пауэр и сержант Джозеф Коффи. Однако вскоре стало ясно, что в свете широкой огласки дело становится слишком серьезным для того, чтобы его возглавлял капитан. Поэтому месяц спустя, после отказа нескольких должностных лиц от этого назначения, главой группы сделали шестидесятиоднолетнего помощника инспектора Тимоти Дауда. Боррелли, Коффи и Пауэр останутся в составе группы и впредь будут подчиняться Дауду.

Теперь, когда в дело оказался вовлечен мэр, оно обрело политическое значение. Связь с мэрией обеспечила приток денег и кадров, но также породила давление и стороннее вмешательство. Бим готовился к выборам. Он жаждал огласки. Он хотел продемонстрировать личное участие в таком важном деле и запомниться избирателям как госслужащий, чьи усилия гарантировали быстрое и эффективное решение проблемы растущей череды убийств молодых белых представителей среднего класса Квинса и Бронкса.

Март вскоре уступил место апрелю, а с ним пришли весенняя погода и выпавшая на десятое число Пасха. Убийца пока не объявлялся. Репортеры продолжали регулярно брать интервью у детективов, психологов и полицейских начальников, участвовавших в расследовании.

Если реально смотреть на вещи, то следствие уверенно двигалось в никуда. Установив, что все убийства совершались случайным образом, полиция прекратила поиски потенциальных подозреваемых с возможными мотивами отдельных преступлений. Получается, что какой-то безумец просто стрелял в первых попавшихся людей, так? А у безумцев не бывает реальных мотивов.

И теперь полиция бросила все силы на поиски этого психа. У них не было подозреваемого. Не было мотивов. Сплошное разочарование. Расследование отчаянно нуждалось в новом импульсе.

Такой импульс появился ночью 17 апреля 1977 года – в следующее воскресенье после Пасхи.

Впечатляющая картина маслом, висящая на видном месте в гостиной большой, со вкусом обставленной квартиры на верхнем этаже дома по адресу Хатчинсон-ривер-парквей, 1950, в Пелем-Бей в Бронксе, изображала юную красивую девушку. В ее торжественной позе сквозило что-то мягкое и уязвимое. Царственно великолепная в своем наряде, она была похожа на будущую актрису. По крайней мере, в ней чувствовались такие амбиции.

В девятнадцать лет Валентина Суриани прекрасно знала, чего хочет, и у нее не было оснований полагать, что она не доживет до реализации своей мечты.

Родившаяся в семье почтового служащего Фрэнка Суриани, Валентина в 1976 году окончила Академию святой Екатерины и поступила в Леман-колледж в Бронксе, чтобы обучиться выбранной профессии.

Обладательница коротких каштановых волос и карих глаз, ростом всего пять футов пять дюймов  [37], она была наделена живым темпераментом и сильной волей к успеху. Валентина легко общалась с теми, кого хорошо знала, но, как и многие люди, приверженные театральному искусству, испытывала некоторое стеснение и неуверенность в себе в присутствии посторонних. В апреле 1977 года она искала фотографа, который помог бы ей создать портфолио, необходимое начинающей актрисе.

Парню Валентины, Александру Эсо, ростом шесть футов один дюйм, [38] было двадцать, но длинные вьющиеся каштановые волосы в сочетании с полудетским лицом делали его похожим на шестнадцатилетнего подростка. Он происходил из семьи иммигрантов и работал помощником оператора в «Службе буксировки братьев Луна» на Манхэттене.

В три часа ночи 17 апреля молодая пара, проведя вечер в кино на Манхэттене, а после посетив вечеринку, припарковала автомобиль в затененном месте возле забора из проволочной сетки на западной стороне Хатчинсон-ривер-парквей, напротив дома № 1878 – примерно в двух кварталах к югу от дома Валентины и менее чем в квартале от кирпичного дома Джоди Валенте, расположенного на той же улице.

Из миллионов людей, живущих в Нью-Йорке, среди тысяч его улиц и подъездных дорожек, именно Валентина и Алекс умрут этой ночью, и произойдет это менее чем в двухстах ярдах от того места, где спала раненая подруга Донны.

Алекс сидел за рулем взятого напрокат «меркьюри-монтего». Когда автомобиль остановился, Валентина придвинулась ближе к парню, а потом пересела к нему на колени, вытянув ноги на пассажирское сиденье в сторону двери.

Влюбленные начали целоваться, из-за чего Валентина повернулась лицом к Алексу. Пуля 44-го калибра разбила закрытое стекло переднего пассажирского окна, попала в лицо Валентины над левым уголком рта, прошла вниз через основание шеи и вышла под правым ухом. Второй выстрел попал ей в голову над левым ухом и прошил мозг сверху вниз, после чего пуля застряла в задней части черепа с правой стороны. Промежуток между выстрелами был настолько мал, что Валентина даже не успела упасть.

Алекс между тем попытался укрыться от ревущей ярости. Он рефлекторно нагнулся, спасаясь от выстрелов, но не сумел разобраться, откуда доносится звук стрельбы, и наклонился прямо в противоположную сторону, оказавшись на пути следующих двух пуль – обе они попали ему в макушку и проложили фатальный путь сквозь его мозг.

А потом все стихло.

Двое молодых влюбленных неподвижно лежали в машине. Валентина по-прежнему опиралась на колени Алекса, а его верхняя часть тела наклонилась к пассажирской двери. Их кровь смешивалась воедино.

Валентина была уже мертва. Алекс, несмотря на отчаянные попытки спасти его, скончался несколько часов спустя в больнице Монтефиоре в Бронксе.

В зарождающемся утреннем свете пожилые женщины, жившие в кирпичных домах через дорогу, печально несли к месту происшествия ведра с водой, чтобы смыть следы ужаса прошлой ночи. Эмоциональный жест жителей итальянского района, сделанный из уважения к погибшей паре.