Наследник для дикаря (СИ) - Шарм Кира. Страница 44
Как распахивается, расслабляясь. И дрожь ее эта. Не напряженная. Медленно накрывающего возбуждения. Расслабленности. Распахнутости еще большей.
Она внутри меня, под ребрами отбивается.
Девочка.
Опаснее любого яда. Ножа. Выстрела!
И я увязаю. Вот прямо сейчас. С каждой секундой. Все сильнее. Все крепче. Все глубже.
– Ох…
Она стонет и сжимается, когда опускаюсь ниже.
Втягиваю в себя напряженную горошинку соска.
Смакую. Чувствую, как ее ноги распахиваются для меня еще сильнее. Как горячая влага начинает течь по нежным складкам.
Хватаю ее руку, опуская на свой уже дымящийся ствол.
Хочу ее дьявольски. До одури. Так, что просто сейчас рванет.
– Сожми, – хриплю, сам не узнавая своего голоса.
Она распахивает глаза.
Смотрит на меня так, что я уже кончить готов. Взорваться.
– Сильнее, Алмаз.
Сам накрываю ее сжатую руку. Начинаю водить с силой по окаменевшему члену. До самого основания, нажимая на ее пальцы еще сильнее. Вверх, до дергающейся головки.
– Вот так. Не бойся, – криво усмехаюсь.
– Там ты точно ничего не сломаешь.
Она заливается краской. Натуральной! Краской, на хрен, смущения!
Старательно водит кулачком по моему члену. Даже губу от старания прикусывает.
Опускаюсь ниже. Накрываю руками ее груди. Такие сочные. Такие упругие. Сжимаю соски, поигрывая с ними пальцами.
Прикусываю кожу на животе.
И девочка стонет. Откидывается на подушку, выгибаясь мне навстречу всем телом.
– Марат!
Выдыхает мое имя, когда я уверенно прижимаю ее дернувшийся под моими пальцами клитор.
– Скажи. Ты хочешь этого? Скажи, Алмаз!
– Да…
Стонет малышка, и меня добивает окончательно.
В ней ни капли игры. Ни грамма порока.
Гнать. Гнать надо было. Сразу. Каждый ее стон это контрольный выстрел. Снова и снова.
Но вместо этого я распахиваю ее бедра. На максимум.
Перехватываю ее руку.
Сжимаю сам свой член рукой. Кулаком.
Чтобы не слететь с катушек. Не сорваться окончательно. Не ворваться, причинив ей боль!
Медленно вхожу, ловя еще один ее стон.
Пожираю его. Как и ее. Глазами. Каждую новую вспышку в уже задурманенных глазах. Дрожь в сладких распахнутых для меня губах. Каждый жест. Каждое движение.
С ума сводит. Срывает планки.
– Теперь ты моя, Алмаз. Навсегда, – хриплю, толкаясь в нее до основания.
Чувствуя, как подстраиваются, растягиваются под меня ее дрожащие стеночки. Как туго обхватывают они мой одуревший от желания член.
– Моя, – рывком дергаю на себя ее ягодицы. Вот так. На максимум. До самого упора.
Вытягиваюсь на руках, чтобы наблюдать за ней сверху. Чтобы видеть всю. Ничего не пропустить!
– Да, – шепчет моя девочка, начиная выгибаться, толкаться бедрами мне навстречу.
Черт.
Всего несколько толчков.
И ее начинает колотить в бешенном оргазме.
И я с рычанием вонзаюсь в нее последний раз.
Когда ее хрупкое тело почти обмякает под моим.
Чувствую, как выстреливаю. Как заливаю ее спермой.
Накрываю своим ее тело. Сгребаю в охапку.
Покрываю всю то ли укусами, то ли поцелуями. Клеймлю.
И к себе прижимаю. Так крепко, что уже не выбраться. Никогда.
Только кому? Мне? Или ей?
Глава 21
Я долго чувствую ее взгляд утром.
Девочка смотрит изучающе. Всего меня ощупывает глазами.
– Не спится?
Дав ей налюбоваться, наконец открываю глаза.
Пытается отшатнуться, но я прижимаю к себе еще крепче. Не даю откатиться на край кровати, как ей, наверное, хотелось бы.
– Просто я привыкла просыпаться рано, и…
– Я понял.
Резко дергаю на себя.
Черт. Как же она пахнет!
Нашим с ней сексом, а еще своим особенным, таким нежным запахом… Ноздри бешено раздуваются сами по себе. Охренеть. Я вдруг понимаю, что не могу надышаться. Так бы и сожрал. Ее. Всю. Полностью. И без остатка!
Член требовательно дергается. Наливается кровью. Начинает раздуваться и каменеть.
Уже не замечаю, как дергаю на себя еще крепче. Начинаю лихорадочно, до одури жадно скользить руками по ее горячему телу.
– Я тебя пугаю?
Черт. Девчонка вздрагивает. Дрожать начинает. И эти глаза, что распахиваются, как будто ужас какой-то она увидела.
Когда меня такое вообще интересовало? Когда я вообще обращал на такое внимание? Плевать. Мне, мать вашу, должно быть плевать! Женщина создана, чтобы удовлетворять мужчину!
Но с ней все. Все, с самого начала, идет не так!
– Ннет.
Алмаз запинается. Густо краснеет, слишком решительно мотая головой.
А у меня уже башню рвет. Потому что руки уже сами добрались до ее нежных складочек, вырывая из малышки тихий, такой робкий стон.
И меня кроет, как никогда. Потому что складочки дрожат и припухли после того, что я вчера с ней творил. Потому что так и вижу, как после вчерашнего их нее вытекает мое семя. И от этой картины все планки срывает окончательно. От того, как она судорожно сжималась, выталкивая мою сперму. Как стонала и извивалась. И краснела. Да. Да, мать вашу! Краснела! И кончала так по-настоящему.
Не как другие, что притворяются, чтобы распалить мужика. Хотя мне по фигу на самом деле.
Ни хера. Совсем иначе. По-особенному.
Как будто сдерживается. Даже кулачки сжимала. И… Не может. Срывается. На стон. Потом на крик. И внутри у нее. Эта дрожь сумасшедшая. Которая снова и снова судорожными спазмами взрывалась. Сжимала мой член так, что думал, его расплющит.
Маленькая. Нежная. Да. Красивая.
Только других в моей постели и не бывает!
Но искренностью. Тем, что вот настоящая такая меня зацепила. В самое сердце, прямо под ребра засадила гарпун. А я думал, что это уже невозможно. Что такого со мной больше не будет.
– Чего тогда дергаешься?
Пожираю глазами разбухшие от поцелуев губы.
– Иди ко мне.
Сбрасывая одеяло, в которое Алмаз так робко, как-то даже по-детски пытается завернуться. Пальчиками в него впилась.
– Марат…
Выдыхает, смущенно облизывая губы.
Блядь. Ну что творит? У меня же уже взрыв мозга и члена от одного этого движения!
И, кстати. Этот язычок я попробую. Во всех смыслах!
– Что не так?
Раздвигаю ее сжатые бедра. Провожу пальцами осторожно. Прижимаю уже потвердевший клитор, чуть не рыча, когда она снова пытается сдержать свой стон. Даже прикусывает губу.
– Перестань сдерживаться, Алмаз, – уже таки рычу, набрасываясь на ее губы.
– Это естественно. Просто. Мать его. Отпусти себя!
– Мне нужно в душ, – наивно лепечет малышка, снова густо краснея. Прям заливается краской. Даже по шее. По груди.
Глупая.
Совсем не представляет, как от ее запаха рвет все планки. Как дико. До одури он возбуждает. Лупит по всем нервам! А они у меня пиздец, какие стальные! Но не с ней. Только не с ней!
– Иди ко мне.
Дергаю на себя, стараясь быть не слишком резким.
Но… Черт! Когда речь идет о моем алмазе, это практически нереально трудно!
Она будит во мне что-то охренительно нечеловеческое! Пробуждает все самые дикие инстинкты! Хочется наброситься. Сожрать. И… Твою мать! В то же время не увидеть страха в ее глазах! Вот как сейчас!
– Лиля.
Впервые называю ее по имени.
Даже сам для себя.
И неожиданно мне это нравится. Хочется смаковать ее имя. Как и ее саму. Перекатывать на языке. Оно охренеть, как ей подходит.
Такой же цветок. Хрупкий. Нежный. До одури ароматный! Хочется надышаться, хоть и знаешь, что голова закружится. Что поведет так, что потом остановиться и прийти в себя не сможешь!
Наркотик. Ну в чистом виде!
Но мой. Только мой наркотик!
– Пугаю тебя?
Зарываюсь руками в ее волосы.
Смакую кожу, проводя губами по нежной шее. Ловлю кайф в чистом виде, когда под моими губами начинает напрягаться и дико биться венка.
– Не бойся Алмаз. Я не причиню тебе вреда. Тебе. Не причиню. А душ мы потом примем. Вместе. Обязательно.