Журнал «Компьютерра» № 9 от 06 марта 2007 года - Компьютерра. Страница 18

На этом собственно конкурс будет закончен, а в течение 2012 года НИСТ подготовит новую версию федерального стандарта США на хеш-функцию, который, скорее всего, как и AES, фактически станет общемировым.

АНАЛИЗЫ: Человеководство и компьютер

Автор: Ваннах Михаил

Когда речь заходит о проблеме образования, в центре внимания естественным образом оказываются дети или, если брать шире, учащиеся. Преподобный Михаил Ваннах задумался о том, как работает обратная связь, — и теперь мы знаем, что, в процессе обучения и воспитания происходит с родителями и учителями.

Делание людей?

Нет, речь пойдет о «производстве» не безволосых приматов, а мыслящих, образованных и социализированных людей.

Проблему человеководства поднял Сирил Паркинсон [Сирил Норткот Паркинсон (Cyril Northcote Parkinson, 1909—93), выпускник Кембриджа, доктор философии (история) Королевского колледжа в Лондоне, отставной майор Британской армии со штабным опытом Второй мировой. Юморист, чьи книги публиковал лондонский «The Economist». Проницательный наблюдатель, чей стиль колебался «между диким злорадством и ледяной издевкой». Мыслитель, чей Закон является чуть ли не главным в понимании устройства нынешнего бюрократического общества.] в «Законе миссис Паркинсон», изданном на русском языке в переводе М. Ковалевой и Р. Райт-Ковалевой. И наблюдения у него, как всегда, точные и горькие: «В прежние времена родители распределяли свои обязанности между няньками, кормилицами, гувернантками и учителями. В трудовых семьях детей отдавали в подмастерья с семи лет, а работать они начинали и с пяти. Только в двадцатом веке возникло убеждение, что родители должны лично заботиться о воспитании своих детей-подростков. Один из современников королевы Виктории отмечает в своем дневнике, что его отец разговаривал с ним всего один раз».

Социализация низших слоев, составлявших большинство населения, достигалась участием в повседневном производительном труде. Одновременно приобретались знания об окружающем мире, гусином пастбище или штреке угольной шахты… Социализация слоев высших, и даже выше средних, была делом, порученным профессионалам. Ситуация эта много и справедливо критиковалась, и сегодня она совсем иная. Технологический прогресс ее изменил, однако «…обстоятельства переменились, и теперь все члены семьи живут в обстановке, которую многие уже стали считать „естественной“; но никто не предвидел, к чему все это приведет. Выигрывают ли от этого дети, еще неизвестно, а вот родители, безусловно, многое теряют. Годы и годы подряд — полжизни! — они вынуждены приспосабливать все свои разговоры к уровню маленького ребенка или школьника. В их собственном умственном развитии наступает полный застой».

Да, да… Именно так! Много чего сказано об уровне современной массовой культуры. Но почему она такая? Чтобы продаваться — таков уж императив рыночной экономики. А почему покупают именно такую? Потому что таковы потребители. А кто их такими сделал? Изложено выше!

Жесточайший парадокс отметил Паркинсон. Технологический прогресс дал обществу невиданное благосостояние. Социальный прогресс более или менее равномерно перераспределил доходы (во всяком случае, в странах Первого мира) среди слоев общества. Люди получили возможность проводить больше времени со своими детьми. А результат? А результат печальный.

Нет, технологии, конечно, развиваются. И биржевые индексы бьют все рекорды. Это-то вполне объяснимо. Для развития технологий нужно финансирование. Финансирование поступает от прибылей, которые дали продажи уже изготовленной продукции. А чтобы продажи дали прибыль — они должны быть массовыми. Нужен массовый потребитель.

Он — есть. Общество репродуцирует его хорошо и успешно. А вот — человек? Которого с фонарем искал циник Диоген. Который, по мнению древних философов, мера всех вещей. Как с ним? Не ужимаются ли люди в современном обществе, подобно гирям, рачительно обрезанным тороватыми базарными сидельцами?

Вывод Паркинсона относительно людей современного и относительно сытого общества Первого мира неутешителен: «В их собственном умственном развитии наступает полный застой».

Вот так!

«Полный застой». Консервация инфантильности. Очень удобная для департаментов маркетинга — ребенку же так просто объяснить, особенно на его жаргоне, что интересной и полноценной личностью он станет, только приобретя новый рингтон для мобильника.

А любовь того или иного пола придет в результате употребления правильного пива или шампуня. А семейный уют наступит в результате экспресс-кредита (взятого под такой процент, что и по римским законам Двенадцати таблиц, и по Уставу Володимера Всеволодича Мономаха займодатель однозначно должен быть осужден как лихоимец).

«Детский разум» у масс великовозрастных очень удобен политикам, и прежде всего — в государствах с успешно функционирующими демократическими институтами. (Да, да! Именно так! ДЕМОКРАТИЧЕСКИМИ. Это известно со времен Платона. В условиях прямого или слегка замаскированного насилия нет нужды в уговорах.) Это же сильно упрощает работу политтехнологов. Людям с инфантильным мышлением так просто и легко объяснить, что все их проблемы очень просты и тот замечательный парень или леди, которых так славно освещают медиа-средства, легко эти проблемы решит. От них, от детей в облике взрослых, требуется лишь одно — протянуть ручонку к лотку с красивыми этикетками. Что в магазине, что у избирательных урн.

«Супермен приходит в супермаркет» — так когда-то американский писатель Норман Мейлер охарактеризовал политический взлет Джона Кеннеди.

В общем — все хорошо. Ситуация крайне удобная для очень многих. И совершенно неприемлемая для тех, кто полагает, что люди обладают некоей эссенциальной, сущностной ценностью. И — отнюдь не определенная чьей-то злой волей.

Результат технологического, экономического и социального развития. Технологии позволяют произвести невиданное количество материальных благ. Экономические механизмы обеспечивают организационную сторону этого производства. Социальная система делит эти блага достаточно равномерно. Средний класс превращается в большинство общества.

Это очень хорошо — и для сбыта, и для социальной справедливости. Но в результате представители образованного среднего класса, традиционно поручавшие своих чад заботам нянюшек из классов низших, воспользоваться такой услугой уже не могут. Низшие классы немногочисленны и, скажем неполиткорректно, изрядно асоциальны.

Есть, конечно, детские учреждения, ясли, сады. В России они еще доступны как рудимент структурной милитаризации. А вот в Британии молодая мать отдает за частный детский сад практически всю зарплату — при постоянных жалобах на качество персонала в этих заведениях [Да и в России с рудиментами структурной милитаризации дела обстоят не очень хорошо. Точнее, как повезет. Но у нас молодая мать, отдающая за детский сад, может, и не всю, но весомую часть своей зарплаты, — тоже, к сожалению, не редкость. — Прим. ред.].

И — практическое отсутствие альтернативы. Давняя мечта, самое светлое желание — как можно чаще находиться в обществе своей семьи — превращается в неизбежность. Необходимость заниматься ребенком самому. Постоянно, а не так, как викторианские джентльмены. Платя за его развитие замедлением развития своего. Именно это и отметил проницательный мистер Паркинсон. «Очень немногие люди понимают, в какой мере разговоры способствуют нашему развитию (или задерживают его). Может быть, наш ум зависит от воспитания, но умение применять его оттачивается в спорах». И беда в том, что, воркуя с малолетними чадами, мать неизбежно спускается на их уровень речи, а следовательно, и мышления. А говоря с нею, и муж неизбежно съезжает на ее уровень.

«И больше всего мы можем почерпнуть от людей необыкновенных, мудрое и тонкое красноречие которых заставляет нас внимать их речам в молчании. Но если от общения с такими людьми наш разум становится острее, то разговор с узколобыми и недалекими людьми его только притупляет. Наши попытки поучать малышей и подростков приводят к одному: в конце концов мы сами скатываемся на доступный им уровень понимания. Они набираются разума, а мы его теряем; мы настолько выдыхаемся, стараясь растолковать им начало алфавита, что уже не в силах добраться до середины. Поучающий расплачивается тем, что сам перестает развиваться. Мы видим, что для школьных учителей это стало правилом, недаром их всегда считают не совсем настоящими взрослыми. Но мы не замечаем, что эта судьба в какой-то мере постигает и родителей».