На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич. Страница 70

Как установил Ф. И. Новик, являющийся признанным знатоком данной темы [460], советского-германские переговоры, в ходе которых состоялись четыре пленарных заседания, проходили крайне трудно и не только из-за проблем возврата немецких военнопленных (а вернее, более 9600 военных преступников) и непризнания ГДР правительством ФРГ, но и откровенно хамского поведения Н. С. Хрущева, который публично опускался до неприличных жестов и выражений в адрес немцев. Дело дошло до того, что 12 сентября дважды возникала угроза срыва переговоров, а сам К. Аденауэр еле сдержался, чтобы не покинуть их, когда Н. С. Хрущев, встав из-за стола, повернулся к нему спиной и демонстративно хлопнул себя по заднему месту. Однако благодаря усилиям главы советской делегации Н. А. Булганина, проявившего особую выдержку, и министра иностранных дел В. М. Молотова, сумевшего пойти на компромисс со своим визави, визит немецкой делегации завершился успешно даже несмотря на то, что ряд членов делегации, в частности В. Хальштейн и В. Греве, очень сомневались, стоило ли разменивать «последних немецких военнопленных» на установление дипотношений с Москвой [461]. По итогам прошедших переговоров было достигнуто соглашение об установлении дипломатических отношений двух стран, а также подписано совместное Коммюнике, что позволило позднее в рабочем порядке подписать отдельный договор о торгово-экономическом сотрудничестве СССР и ФРГ. Понятно, что американцы были просто в бешенстве от заключенных соглашений, но поезд уже ушел, и в конце ноября в Бонн прибыл первый советский посол Валентин Александрович Зорин.

Между тем сразу по завершении визита К. Аденауэра в Москву прибыли Первый секретарь ЦК СЕПГ В. Ульбрихт, президент ГДР В. Пик и премьер-министр ГДР О. Гротеволь, которые 20 сентября 1955 года подписали с советским руководством важный двухсторонний Договор «Об отношениях между СССР и ГДР», рабочий вариант которого был подготовлен еще в январе 1955 года, но не подписан тогда по сугубо прагматическим соображениям. По сути, это был традиционный договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи, в котором, помимо традиционных статей, оговаривались все условия присутствия на территории ГДР Группы советских войск в Германии, главкомом которой продолжал оставаться Андрей Андреевич Гречко, удостоенный за полгода до этого звания маршала Советского Союза. Одновременно состоялся и обмен официальными «Письмами», в которых подтверждались прежние договоренности о том, что теперь сама ГДР осуществляет охрану и пограничный контроль на всех своих государственных границах, в том числе с ФРГ, а также на коммуникациях между Западным Берлином и ФРГ.

Одновременно 16–20 сентября в Москве прошли советско-финские переговоры на высшем уровне, в ходе которых на 20 лет был пролонгирован Договор «О дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи», подписанный 6 апреля 1948 года по инициативе И. В. Сталина. Кроме того, по предложению главы финского правительства Урхо Калева Кекконена, с которым у Н. С. Хрущева сразу сложились близкие дружеские отношения, было подписано новое соглашение, в соответствие с которым Москва в обмен на сохранение права вводить свои войска на территорию Финляндии в случае какой-либо агрессии, а также сохранение ее нейтрального статуса дала согласие на досрочную ликвидацию своей военно-морской базы в Порккала-Удд. Кстати, это соглашение вполне вписывалось и в политику Н. С. Хрущева по резкому сокращению Вооруженных сил СССР, первый этап которого пришелся на 1955–1958 годы. За этот период численность советской армии и военно-морского флота сократилась с почти 5 396 000 до 3 247 000 военнослужащих, то есть почти на 40 %.

Несколько позже, в ноябре 1955 года, в развитие этих соглашений состоялись советско-норвежские переговоры, по итогам которых главы правительств двух стран Н. А. Булганин и Э. Герхардсен, несмотря на то что Норвегия была членом НАТО, подписали соглашение, где был зафиксирован отказ Осло от размещения на своей территории любых иностранных военных баз и ядерного оружия. Позднее, пытаясь объяснить этот «феномен» поведения Эйнара Герхардсена, ряд авторов выдвинули разные спекулятивные версии. Например, профессор Г. Веллер утверждал, что на этот шаг он пошел под влиянием своей супруги Верны, которая была агентом КГБ [462]. Хотя полковник Б. А. Дубенский, который в 1957–1962 годах под прикрытием советника советского посольства возглавлял легальную резидентуру КГБ в Осло [463], твердо заверял: «Верна никогда не была нашим агентом, и мы никогда не подталкивали ее к черте, которую сама не хотела переступить». А беглый сотрудник архива ПГУ КГБ СССР В. Н. Митрохин и издатель его «архива» британский историк К. Эндрю вообще заявили о том, что сам лидер Норвежской рабочей партии, «отец нации» и «самый выдающийся премьер-министр» Э. Герхардсен был агентом КГБ, известным под агентурным псевдонимом «Ян» [464]. Однако все эти версии до сих пор не признаются достоверными не только всем сообществом профессиональных историков, но даже разведслужбами многих западных держав, в том числе ЦРУ США.

Наконец, тогда же, в ноябре 1955 года, состоялись официальные визиты советской парламентско-правительственной делегации, которую возглавили Н. А. Булганин и Н. С. Хрущев, в три дружественных страны: Индию, Бирму и Афганистан. Сначала самолет с членами советской делегации из Москвы через Ташкент проследовал в Дели, где прошли переговоры с первым президентом Индии Раджендром Прасадом, которого Н. С. Хрущев назвал «пожилым человеком мрачного вида», «неприязненно отнесшимся к нашей делегации» [465], а затем и с главой индийского правительства Джавахарлалом Неру, с которым «у нас» сразу же сложились очень «доверительные отношения». После первого раунда переговоров советские гости в сопровождении членов индийского правительства под «охраной» самого главы КГБ СССР генерала армии И. А. Серова совершили поездку по Индии и посетили Калькутту, Бомбей, Мадрас и даже по личной просьбе самого Дж. Неру Кашмир, который был давним «яблоком раздора» с соседним Пакистаном. Затем советская делегация посетила соседнюю Бирму, где почти 10 лет шла ожесточенная Гражданская война как между самими штатами, так и между разными политическими силами, в том числе коммунистами, гоминдановцами и националистами. Тем не менее Н. А. Булганин и Н. С. Хрущев провели очень продуктивные переговоры с главой правительства У Ну и подписали первый в истории двух стран Договор «О дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи». Наконец на обратном пути в Москву члены советской делегации приземлились в Кабуле, где встретились с королем Мухаммедом Захир Шахом и премьер-министром Мухаммедом Даудом, никогда не скрывавшими своих дружеских и просоветских настроений.

По итогам этого продолжительного визита 29 декабря 1955 года Верховный Совет СССР даже принял отдельное Постановление, где прямо говорилось о том, что «в результате поездки товарищей Булганина Н. А. и Хрущева Н. С. сделан новый большой шаг в укреплении дружбы и сотрудничества СССР с великой Индией, Бирмой и Афганистаном в борьбе за мир, ликвидацию «холодной войны» и дальнейшую разрядку международной напряженности»; что в ходе этого визита «вновь подтверждено единство целей и стремлений наших государств в коренном вопросе международной жизни — в вопросе о сохранении и укреплении мира»; и, наконец, что «важным итогом поездки товарищей Булганина Н. А. и Хрущева Н. С. в страны Азии составляют также достигнутые с этими странами соглашения о расширении торговли, экономических, культурных и других связей, основанных на принципе равенства и взаимной выгоды, без навязывания каких-либо обязательств политического или военного характера» [466].