Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Спицын Евгений Юрьевич. Страница 55

Как считают ряд историков и публицистов, принятые решения фактически означали, что в стране произошел «ползучий дворцовый переворот», был окончательно отвергнут маленковский экономический курс и при сохранении видимых принципов «коллективного руководства» реальным лидером страны стал H. С. Хрущев, который вернул партийному аппарату значительную часть былой мощи и влияния. Что же касается личности Г. М. Маленкова и его, по сути, инфантильного поведения в тот период, то здесь, как всегда, существуют полярные оценки и мнения. Одни авторы (Р. А. Медведев, Л. М. Млечин [447]) считают его полным политическим ничтожеством, совершенно неспособным к серьезной и самостоятельной работе. Другие авторы (А. В. Пыжиков [448]) полагают, что, обладая огромным аппаратным опытом и неплохо зная кадры, Г. М. Маленков никогда не работал на самостоятельных руководящих постах, не обладал ярко выраженными лидерским качествами и в остро критические моменты проявлял странную безвольность и неспособность отстоять свою позицию. Наконец, их многочисленные оппоненты (Р. Г. Пихоя, Ю. Н. Жуков, Р. К. Баландин, А. Г. Маленков [449]), напротив, вовсе не отказывают опальному премьеру в государственном уме, богатом управленческом опыте и признают наличие собственной программы реформ, которую, к сожалению, не удалось реализовать.

Между тем после столь важной победы над своим соперником H. С. Хрущев продолжил собирать новый компромат на Г. М. Маленкова, о чем красноречиво говорит ряд архивных документов [450]. В частности, речь идет о черновике докладной записки бывшего маленковского свояка и заведующего Организационно-инструкторским отделом ЦК Михаила Абрамовича Шамберга на имя Николая Михайловича Шверника, где он информировал главу КПК о тесных связях Г. М. Маленкова с бывшим главой НКВД Н. И. Ежовым, которого он всячески поддерживал и поощрял в деле «избиения партийных кадров».

Параллельно с атакой на опального премьера H. С. Хрущев задумал реформу союзного Госплана — важнейшего органа в правительстве страны, «глава которого выполнял функцию "честного" администратора, сигнализирующего наверх о реальном положении дел в советской экономике» [451]. Но дело даже не в этом. А в том, что глава Госплана СССР по факту был вторым человеком в союзном правительстве, который, как правило, всегда входил в состав Политбюро, а затем и Президиума ЦК. И в тот момент этот важнейший пост без малого шесть лет занимал давний маленковский выдвиженец и соратник Максим Захарович Сабуров. Во многом именно поэтому, как считают ряд историков (В. Л. Некрасов, Е. А. Зубкова [452]), реформа Госплана СССР стала «первой институциональной реформой Хрущева в период его становления в качестве ключевой фигуры коллективного руководства» и «неразрывно была связана с процессом его утверждения как единоличного лидера и реформатора страны».

Судя по архивным документам [453], процесс реформы Госплана затянулся на четыре месяца и прошел в четыре этапа. 5 февраля 1955 года председатель Госплана СССР М. З. Сабуров направил в Президиум ЦК свою записку «О перестройке работы Госплана СССР и мерах по улучшению государственного планирования». Затем 14 марта ее обсудили и одобрили на Президиуме ЦК и для доработки данного вопроса создали рабочую Комиссию, в состав которой вошли председатель Совета Министров СССР Н. А. Булганин, три его первых заместителя — Л. М. Каганович, М. З. Сабуров и М. Г. Первухин, — три «рядовых» заместителя — А. Н. Косыгин, В. А. Малышев и И. Ф. Тевосян — и руководящие работники Госплана во главе с Г. П. Косяченко. Все они лояльно отнеслись к очередной хрущевской реформе, чего нельзя было сказать о В. М. Молотове, К. Е. Ворошилове и Г. М. Маленкове, которые именно по этой причине и не были включены в состав этой Комиссии.

28 марта 1955 года в Президиум ЦК был представлен первоначальный вариант проекта совместного Постановления по данному вопросу, который обсуждался в течение двух месяцев. И только 25 мая Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О реорганизации Государственного планового комитета Совета Министров СССР», а 4 июня уже вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О перестройке работы Госплана СССР и мерах по улучшению государственного планирования». В результате этой «реформы» на базе упраздненного Госплана СССР при Совете Министров СССР были созданы два новых органа — Государственная комиссия по перспективному планированию, или новый Госплан СССР, которую возглавил многолетний министр нефтяной промышленности Николай Константинович Байбаков, и Экономическая комиссия по текущему планированию, или Госэкономкомиссия СССР, главой которой был назначен Максим Захарович Сабуров. Надо сказать, что многие историки (И. А. Гладков, В. А. Шестаков, А. Ноув [454]) крайне негативно оценивали проведенную реформу, однако, как справедливо подметили В. Л. Некрасов и Е. Ю. Зубкова, для H. С. Хрущева эта реформа имела прежде всего политический характер, и в этом смысле она стала его личной и очень важной аппаратной победой над всеми наиболее ретивыми оппонентами.

Тем временем 28 апреля 1955 года Президиум ЦК принимает Постановление о создании Комиссии для рассмотрения документов из личного архива И. В. Сталина, в состав которой были включены H. С. Хрущев (председатель), Н. А. Булганин, В. М. Молотов, Г. М. Маленков, Л. М. Каганович, М. А. Суслов и П. Н. Поспелов. Однако, как установил С. С. Войтиков [455], данное решение «стало пустой тратой бумаги», поскольку «за два с лишним года по вине ее председателя» эта Комиссия «так и не была собрана». Зато, как уверяют целый ряд мемуаристов и историков, в том числе В. Е. Семичастный, М. С. Докучаев, В. М. Фалин и А. Н. Дугин [456], еще раньше по указанию H. С. Хрущева глава КГБ генерал армии И. А. Серов создал специальную группу из 200 сотрудников своего ведомства («архивистов в сапогах»), которые не только серьезно подчистили ряд архивов от компромата на H. С. Хрущева, но и озаботились «созданием документального фальсификата», что, по мнению С. С. Войтикова, ставит всех историков, изучающих советскую эпоху, перед «необходимостью решения сложных источниковедческих задач» [457].

По мнению многих специалистов, следующей важной аппаратной победой Н. С. Хрущева в борьбе за утверждение своего окончательного лидерства стал прошедший 4-12 июля 1955 года очередной Пленум ЦК, на котором: 1) в состав Президиума ЦК были введены два его верных соратника — секретарь ЦК по идеологии Михаил Андреевич Суслов и Первый секретарь ЦК КПУ Алексей Илларионович Кириченко; 2) новыми секретарями ЦК стали главный редактор газеты «Правда» Дмитрий Трофимович Шепилов и первые секретари Хабаровского и Алтайского крайкомов партии Аверкий Борисович Аристов и Николай Ильич Беляев, которые активно поддержали целинную авантюру H. С. Хрущева. Таким образом, как справедливо утверждают целый ряд историков (Р. Г. Пихоя, Ю. Н. Жуков, Ю. В. Емельянов [458]), из всех возможных вариантов реформ, существовавших в то время у Л. П. Берии, Г. М. Маленкова и H. С. Хрущева проектов трансформации сталинской системы в конечном счете был выбран самый худший вариант, который был совершенно не продуман, во многом спонтанен, а главное — предельно консервативен по своей сути.

Между тем профессор В. П. Попов в своей работе «Большая ничья. СССР от Победы до распада», опубликованной в 2005 году, пишет о том, что события тех лет наглядно показали, что все «советские руководители рассматривали проведение реформ как еще один весьма специфический способ борьбы за власть. Интересы дела не являлись определяющим мотивом их политической линии», поскольку «главной мотивировкой было только расширение пределов личной власти». Поэтому в случае какой-либо угрозы потери этой власти все лидеры или «откладывали практическую реализацию назревших вопросов до лучших времен», или просто «принимали наиболее консервативный вариант реформ». Историческое противоречие, которое не сумел разрешить ни один советский лидер, включая и H. С. Хрущева, заключалось в том, что проводить реформы «приходилось руками того аппарата», который рассматривал их «как угрозу собственной власти и стабильности своего положения, а потому всячески им противился на деле, одобряя только на словах». Даже И. В. Сталин вынужден был считаться с подобной «аппаратной особенностью советской системы управления», искоренить которую он не смог никакими чистками и даже репрессиями [459]. Кстати, на этом же июльском Пленуме ЦК «досталось на орехи» и самому В. М. Молотову, который, наряду с H. С. Хрущевым, острее всех критиковал отставного премьера. Правда, в данном случае речь шла об особой позиции министра иностранных дел по австрийскому и особенно по югославскому вопросам.