УТЕС ДРАКОНА. Палеофантастика русской эмиграции - Фоменко Михаил. Страница 16

После часовой работы мы все трое поднялись на палубу тут же стоявшей «Сузи», чтобы отдохнуть. А тем временем на дно отправилась вторая смена, то есть свежая пара уже заранее приготовившихся водолазов.

Я, признаться, несколько устал, и потому, только сняв с себя скафандр, выпил глоток грогу для подкрепления и освежения, и лег в своей каюте вздремнуть часок, доверив надзор за судном боцману.

Не могу сказать, долго ли я продремал. Должно быть, не так уж долго: с полчаса, не больше.

Как вдруг неистовый стук в двери моей каюты разбудил меня.

— Отворите, капитан! — слышу я крик.

— Это ты, Перазич? Что нужно? Случилось что?

— Да с водолазами, капитан, неладно.

Я моментально выскочил на палубу, чтобы узнать, в чем дело. Вижу, оба водолаза из второй смены, тут же вытащили их, значит. Один лежит пластом, и матросы поливают его голову водой. А другой сидит на скамейке. Шлем с него снят: отвинтили матросы и поставили тут же, на скамье. А он, водолаз, сидит, лицо у него бледное, глаза круглые, нижняя челюсть отвисла. И все вздрагивает.

— Что случилось? — спрашиваю его я.

— М-м-м-м…

Только и заговорил он, когда я закатал ему порядочную порцию виски. Да и то сначала виски попросту изо рта вылилось, словно у него не рот был, а дырявое решето.

И только при второй порции сообразил парень, что не морскую воду ему льют в глотку, а прости, Господи, виски по полтора доллара бутылка!

Ну, оправился он, а тем временем и тот, первый водолаз, которого матросы водой поливали, словно он горел, а они пожар тушили, тоже очнулся. Накатали и его чем-то подкрепляющим и освежающим.

Разогнал я матросов, чтобы не толклись около водолазов. Спрашиваю:

— Ну? Что случилось? Акулы, что ли? Или наткнулись на трупы внутри судна?

Надо вам заметить, подлая это штука, трупы утопленников. Сам я знаю одного водолаза, который как-то вошел в каюту затонувшего судна, где было штук двадцать утопленников.

Так когда водолаза вытащили, у него из черных волосы в белые превратились, и сам он сразу лет на двадцать постарел. Такую красивую, знаете, картинку увидел в каюте, полной мертвецов.

— Нет, какой?! — отвечает мне один из водолазов. — Ни акул, ни трупов я не видел!

— Тогда чего перетрусили? Или, может, не перетрусили вовсе, а просто-напросто воздушный насос стал плохо действовать, воздуху не хватало? Говорите же!

Переглядываются мои водолазы смущенно. Словно спрашивают друг друга, что говорить.

Дал я им еще по глотку виски, чтобы развязать языки, понукаю:

— Выкладывайте, что случилось? Уж не на спрута ли наткнулись?

Всякий знает, что любой водолаз боится спрута или осьминога больше, чем любой, даже самой гигантской, акулы.

Попробуйте уверять людей, что гигантские спруты существуют только в фантазии писателей да в россказнях ушедших от моря на берег, в чистую отставку моряков, любящих поморочить голову ближним!

Я не отрицаю, упаси меня Бог, что существуют спруты, или кальмары, или осьминоги, назовите, как хотите, весьма солидных размеров. Но…

Существуют лотереи, в которых имеется выигрыш в миллион? Существуют!

Выигрывает кто-нибудь и первый приз?

Выигрывает!

Но бывает ли это часто, джентльмены?

На три миллиона билетов один с первым призом! Таковы, приблизительно, и шансы наткнуться на спрута больших размеров, на спрута, опасного для человека.

На мой вопрос, не наткнулись ли водолазы на такое чудовище, я получил тот же отрицательный ответ. Или, правильнее сказать, какое-то отрицательное мычание да постукивание зубами.

— Так в чем же дело, наконец? Чего вы, дьяволы, тревогу подняли? Почему дали сигнал, чтобы вас вытаскивали наружу? И почему вы перетрусили, как. Как щенки?

Добиться ответа удалось далеко не так легко и скоро. И самый ответ отличался крайней неопределенностью.

Оба водолаза, работая, увидели что-то.

Это было ясно установлено.

Но что именно они увидели, это, хоть убей, не выяснялось!

По словам одного, ему показалось, словно из недр моря в нескольких десятках сажен от остова затонувшей «Джессики» начала вырастать странной формы гора.

Этого было достаточно, чтобы у него мозги перевернулись, и он дал сигнал:

— Поднимай!

Другой замешкался. «Гору» видел и он, но, по его уверениям, эта гора плыла над морским дном, приближаясь к пароходу, и у горы была шея, длинная, цилиндрическая, и была голова, напоминавшая голову верблюда, что ли.

— Пьяны вы были оба! — крикнул я раздраженно на водолазов.

— Да нет же! — отозвался одни из них. — Ни капли во рту не было!

— Врешь, как… как коммивояжер! Ну-ка дыхни на меня!

Парень дыхнул, и все присутствующие расхохотались: спиртом от него разило на полверсты.

И самого его удивило это обстоятельство.

— Побожусь, — говорит, — что вовсе не пил я! Сам не понимаю, почему теперь от меня спиртом несет! — твердит он, забывая, что мы только что накачивали его виски, приводя в сознание.

— Верно, около камбуза долго шлялся, принюхивался, да и нанюхался! — пошутил я. — Однако, ребята, так дело не попрет! Я вас нанял вовсе не для того, чтобы бабьи сказки тут выдумывать, да в обморок падать! Водолазы вы или нет?

— Известно, водолазы. Только.

— Взялись ли вы за работу?

— Взялись, только.

— Стоп! Отговорок никаких. Или да, или нет. Середки нету!

— Да мы.

Ну, тут отозвались те, первые водолазы. Ребята были из зубастых, посмеяться любили.

— Гоните, — говорят, — капитан Смит, этих младенцев в шею. Мы и сами со всею работой справимся!

Поднялся крик, спор. Кто уж рукава засучивает, кулаками махать собирается. Матросы мои поодаль стоят, потешаются.

Не знаю, кому в голову остроумная идея пришла.

— Навинтите им шлемы, — кричит, — да и пусть дерутся тут, на палубе! Только чтобы без обману, и ножи поотбирать, а то они водолазные костюмы попортят: дырок понаделают!

Признаться, самому мне смешно сделалось.

Знаете, что такое водолаз в полном снаряжении на суше или на палубе? Черепаха!

На ногах у него свинцовые подошвы, так что ходить он может, как черепаха, еле-еле ноги переставляя. На голове медная коробка или шлем. Тоже, доложу я вам, штука легонькая: если малосильному человеку этот шлем надеть, так он и присядет, согнувшись под тяжестью.

Так вот, если водолаз стоит на земле, находясь в полном снаряжении, он, по существу, скован. Двигаться с большим трудом может.

Ну, и представьте себе вы такую кадриль: четыре чудовища с медными башками, с ногами, которые словно прилипают к доскам палубы. И эти четыре чудовища гоняются друг за другом и неуклюже машут кулаками…

Потеха, да и только!

Но, однако, тут-то не до шуток!

— Смирно! — закричал я. — Замолчать! Нам о работе думать надо, а не о фокусах разных!

— Первая пара водолазов! Готовы вы, что ли? Отдохнули?

— Так точно!

— Лезете сейчас в воду?

— А почему нет?

Ну, и под моим собственным присмотром снарядили их, спустили в воду. Проработали они положенное время преблагополучно. Успели за это время нагрузить раковинами не один спущенный с палубы «Сузи» на цепях ковш. Поом поднялись, а на их место отправились водолазы второй пары, те, которые раньше видели будто бы какую-то «плавающую гору» или нечто в этом роде. Так работа шла до вечерних сумерек, и все обошлось благополучно.

В сумерках, понятно, работу пришлось прекратить: во-первых, и люди-таки приутомились, а, во-вторых, у меня на «Сузи» не имелось приспособлений для электрического освещения, при помощи которых можно было бы вести ночные работы.

Вечером, вскоре после того, как, поужинав, мои матросы расположились на ночлег, вахтенный берегового лагеря поднял тревогу: кто-то приближался к лагерю, а часовой, недолго думая, хватил его выстрелом.