Синдром Вильямса (СИ) - Трапная Марта. Страница 13

Поэтому если уезжать — то на электричке. И хотя бы с небольшим запасом денег, чтобы можно было снять комнату или квартиру в таком месте, где тебя не ограбят и не изнасилуют в первый же вечер. И потом нужно очень быстро найти работу, потому что деньги имеют свойство заканчиваться, причем быстро.

Увы, мне не повезло. Новогодние каникулы не только заморозили все объявления по работе, но и резко подняли цены на съемное жилье. Особенно в дальних городах, окруженных лесами. Моя же квартира, которую я снимала, оплачена до конца января. И если я уйду, не бросив работу, а уволюсь по всем правилам, то еще получу какую-то сумму. И за две рабочие недели можно попробовать найти себе работу и жилье в другом городе. Поэтому я решила пока остаться, переждать праздники, но вести себя крайне осторожно.

А пока меня, как и всех, ожидают каникулы. Город большой, Матвей не знает где я живу и едва ли чувствует меня настолько, чтобы отыскать среди нескольких миллионов. Зато благодаря его блогу я точно знаю, как он проведет свои каникулы и куда мне совершенно не стоит ходить, чтобы избежать ненужных встреч

Глава 6. В лесу

В первый день нового года я решила поехать в лес. Выбрала станцию, которая называлась «Сто первый километр», собрала термос, бутерброды, яблоко и апельсин, с вечера бросила в рюкзак запасные варежки и носки. Я собиралась весь день бродить среди деревьев, валяться в снегу, слушать скрипы сухих веток под ветром и сухого снега под ногами. В этот день страна спит почти до вечера, компенсируя бессонную ночь. Единственный день, когда я чувствую себя спокойно.

Сначала все так и было. Я выехала на ранней электричке, до рассвета. В вагоне было тепло и пусто. Я приготовилась смотреть в окно, но видела в нем только свое отражение. За всю дорогу так никто и не вошел в вагон. Забавно, если во всем составе окажется один пассажир — я.

Рассвет я встретила в лесу. Я специально не уходила далеко от платформы. Лес, настоящий густой еловый лес начинался справа от нее, а слева была только узкая полоса деревьев, за которыми тянулся холмистый берег реки. Река замерзла и, засыпанная снегом, угадывалась с трудом. Я стояла на вершине холма и смотрела на восток. Низкое зимнее небо светлело, делалось словно бы стеклянным, подсвеченным изнутри. Потом синий цвет стал уходить вверх, а снизу потек желтый, прозрачный, как лимонный сок свет. Он продвигался вперед медленно, но все движение было заметно. У холмов сначала появились огромные неясные тени, а потом они начали сужаться, приобретать очертания. И, наконец, из-за горизонта показалось оно — зимнее солнце. Неяркое, с розоватыми, словно румяными щеками от облаков вдалеке. И на снег легли желтые яркие блики, а в глазах заплясали солнечные зайчики. Я смотрела на солнце не щурясь. Оно не дарило тепла, но оно несло свет и настоящий, хоть и такой далекий? огонь. Когда нижний край оторвался от горизонта, я взяла пригоршню снега с того места, где солнечное пятно было особенно ярким и умыла им лицо.

Я перешла через рельсы и двинулась по дороге в лес. Дорога была наезженной и вела в деревню, поэтому я прошла по ней совсем немного, метров сто, а потом свернула прямо в снег. Идти было легко, снег еще не покрылся коркой льда, не свалялся в плотную массу, а был пушистым, невесомым, как в начале зимы. Я слушала треск неизвестных мне птиц, теньканье синиц, крики ворон. Один раз забралась под огромную еловую лапу, где снега было меньше и не задувал ветер и выпила горячего кофе. Есть не хотелось, я посидела немного и пошла дальше. Впереди у меня был целый день.

Я вдоволь налюбовалась белым снегом, чистым зеленым цветом еловой хвои и начала развлекаться. Сначала нашла след мышек, видимо, выбегали из-под снега за шишками, вынула из кармана немного семечек и бросила возле их возле входа в норку. Потом мне на глаза попался размашистый смешной след зайца и я немного прошлась по нему, вдруг захотелось увидеть этих смешных зверьков с большими ушами и мощными лапами. Может, я бы даже вышла к их гнезду, но вдруг услышала тихое дыхание совсем в другой стороне. И это был не человек. Я остановилась и прислушалась еще раз. Кто-то дышал с присвистом, редко и неглубоко и словно бы тихо подскуливал на вдохе. Мне стало любопытно. Лисица? Волчонок? Одичавшая собака? Я медленно пошла на звук. Минут через десять вышла на небольшую поляну. Звук стал громче, ближе. Но я все равно не понимала, кому он принадлежит. Нет, это был не большой зверь. Надеюсь, я его не спугну. От меня все-таки слишком сильно пахнет городом.

Я осмотрелась и увидела, как едва заметно покачиваются ветки на одной ели. Тихо и осторожно подошла и заглянула сквозь занавесу зеленых лап. У ствола, на снегу лежала собака и отчаянно дрожала. Рыжая, с короткой шерстью. Ей явно было холодно, и кажется, она была в коме. Глаза, во всяком случае, у собаки были закрыты. И я только несколько секунд спустя поняла, что с ней не так. Ее пасть была туго перетянута обрывком веревки. Вот почему она так странно дышала и даже не могла скулить! Бедная!

Я проломилась сквозь ветки и подхватила собаку на руки. Вытащить на поляну, развязать веревку, посмотреть, что у нее с глазами… Я сделала два шага и чуть не упала. От шеи собаки к стволу тянулась веревка. И только тогда я заплакала. Кем бы ни был этот человек, охотники по сравнению с ним — верх милосердия. Они по крайней мере убивали сразу, а не вот так — бросая привязанными в лесу, да еще завязывая пасть… смерть от жажды и холода. Я не представляла, что бывает такая жестокость.

Собаку пришлось снова положить на землю. Она не открыла глаза, но только чуть вздохнула и дернулась боком, словно смирилась со своей судьбой — быть оставленной зимой на снегу.

— Тихо, маленькая, не дергайся, я не брошу тебя. — прошептала я. От звуков голоса собака неожиданно приподняла хвост сделала попытку свернуть его колечком и вильнула из стороны в сторону. Я снова заплакала.

Отвязать веревку от дерева не удалось. Вернее, собака была привязана не веревкой, а широкой брезентовой лентой, которая намертво примерзла к стволу. Или ее облили водой… Я надеялась, что из веревки можно будет сделать петлю, чтобы удобнее нести собаку. Все-таки она была не совсем уж маленькой, ее вес оказался вполне ощутимым для меня. Ну, ладно, донесу до электрички так, не умру. К ошейнику лента крепилась за металлическое кольцо, его снять оказалось не сложно.

Я присела рядом с собакой и осмотрела узел на веревке, которой была замотана собачья пасть. Развязывать нужно было быстро и не дергая в разные стороны. Морда уже вспухла, веревка врезалась глубоко и собаке наверняка было очень и очень больно. Вот где пригодился бы стилет!

Увы, у меня с собой был только маленький ножик, и пилить веревку им я опасалась — можно порезать собаку. Я положила ладонь на широкий собачий лоб и попросила:

— Потерпи немного, сейчас будет больно.

Собака снова обессилено дернула кончиком хвоста. Бедный лучший друг человека.

Я развязала узел довольно быстро и осторожно размотала веревку. По крайней мере, я надеялась, что осторожно, потому что собака не дергалась под моими руками и не издавала больше своих странных скулящих звуков. Но зато, кажется, она выпала из своей бесчувственной комы, из того состояния, которое бывает, когда ты еще жив, но понимаешь, что это скоро закончится. Она не делала попыток подняться на ноги или даже открыть глаза, едва ли она пришла в сознание. Но она поняла, что с ней что-то происходит, а это главное.

Я подняла ее на руки, прошла несколько шагов и остановилась. Я забыла об одном важном деле. Вчера была новогодняя ночь, едва ли собаку привели в лес прямо перед праздником. Значит, она в таком состоянии находится больше суток. И ей очень хочется пить. И кофе в моем термосе наверняка не тот напиток, который ей нужен. К тому же я не знаю, как местные животные относятся к кофеину. Поэтому я утоптала небольшой кусочек снега, размотала свой шарф и постелила на эту площадку. А потом переложила туда собаку, прикрыв концами шарфа. Собака продолжала дрожать и, вероятно, будет дрожать еще долго. Не это сейчас самое страшное. Я достала термос, налила полный стаканчик кофе, дождалась, пока стакан не согреется настолько, что начнет обжигать мне пальцы и выплеснула кофе. А в стакан набрала немного снега. Он начал таять, я болтала в нем горячими пальцами, чтобы снег побыстрее превратился в воду.