Сладкое королевство (СИ) - Кец Евгения. Страница 31

— Устала? Хочешь, я помогу с приготовлениями?

— Ну... если тебе несложно. А где девочки? — тут же понимаю, что времени много, кто с детьми-то сидит?

— Сашка дома за старшую. Посмотрят мультики, слопают остатки сладостей, — смеётся. — Не волнуйся. Иногда мне кажется, что они только и ждут, чтобы я слинял из дома.

— Какого ты плохого мнения о своих детях, — кривлюсь.

Заходим в подъезд, поднимаемся на этаж, а Лёня хихикает всё это время. Странненько выглядит, меня это смущает.

— Хочешь, докажу?

— Как?

Только кивает в ответ и лукаво улыбается. Проходим на кухню, а Лёня кладёт смартфон на середину стола и звонит Саше, поставив телефон на громкую, а мне жестом велит молчать. Да я и не собиралась рот открывать так-то.

— Папочка? — щебечет девушка, а на фоне только и слышно как делается тише мультфильм, и шелестят упаковки.

— Вы поужинали? — строго спрашивает.

— Конечно, — серьёзно отвечает Саша.

— Что делаете?

— Я и Ди уроки, Майя мультики смотрит, — быстро отчитывается, а девчонки хихикают на заднем плане.

— Ладно, — смеётся, — мне хоть сладостей оставьте, а то и здесь слышно, как вы жуёте их.

Следом в трубке раздаётся громкий смех всех трёх девочек.

— А ты скоро домой?

— Хочешь знать, сколько ещё в комп залипать можно вместо уроков?

— Па-ап! — возмущается Саша.

— Часа полтора у тебя есть, — улыбается, — целую.

— Спасибо, папочка!

Лёня отключается, а я в ступоре.

— Эт, чего, ты только что предупредил ребёнка, что она ещё часа полтора может фигнёй страдать?

— Ну, как-то так. Приеду, будем делать уроки.

— А ничего, что уже много времени? Поезжай тогда домой, — строго говорю, — не дело без присмотра оставлять детей.

— Я уже пообещал, — пожимает плечами.

На мой немой вопрос, мол, и что, что пообещал, Лёня отвечает, что никогда не врёт детям и сдерживает обещания. Задираю бровь и ни капельки не верю в его слова. Разве бывает так, что ты ну никогда не обманываешь.

— И что ты сказал о том, где провёл прошлую ночь? — осторожно уточняю.

— Никто не спрашивал, — улыбается Лёня и приступает к распаковке продуктов, будто я и не стою за его спиной с лицом, выражающем полнейший ужас.

— Это что, спроси они, ты бы сказал, что спал со мной? — присаживаюсь на край стула и, не моргая, пялюсь на мужчину, шуршащего пакетами.

— Ну не прям так, но да, сказал бы.

— Ты из ума выжил? — подлетаю.

— Люд, — оборачивается и за плечи меня берёт, — что в этом такого-то? Я взрослый, одинокий мужчина...

— Пойми меня правильно, — убираю его руки, — но я не очень-то хочу психологическую травму твоим детям нанести. Одно дело сходить куда-то погулять вместе, пообщаться, попытаться наладить дружеские отношения. А совсем другое объявлять малышам, что ты с... — замявшись, смотрю в глаза мужчины и думаю, а кто я в этой ситуации?

— И что ты хочешь, чтобы я им сказал? — вкрадчиво спрашивает.

— Не знаю, — бурчу, — что мы просто знакомые, друзья, на худой конец, — утыкаю взгляд в пол.

— На худой... — хмыкает. — Ладно. Как скажешь. Я умолчу, что мы чуть больше просто знакомых.

— Спасибо, — хмурюсь.

Дальше разговор не идёт. Во-первых, времени много — надо быстрее готовить, я вовсе не хочу, чтобы дети дома одни торчали. Во-вторых, мне просто нечего на это сказать. Где-то в глубине души греет лучик надежды, раз Лёня говорит, что мы «больше просто знакомых», значит, тоже хочет попробовать построить со мной отношения?

Или он так пар спускает? Не представляю, что такое для мужчины быть запертым целыми днями с тремя девчонками. Женщина-то с ума сойдёт, а папочки чисто биологически к этому не готовы, по-моему.

За размышлениями собираю всё необходимое. Мясо мариную и даже не замечаю, что Лёня уже давно мне не помогает, он просто стоит, опираясь на холодильник и скрестив руки на груди — наблюдает за мной. На губах то и дело появляется лёгкая улыбка.

Начинаю смущаться, что-то за последний год я привыкла к одиночеству. Никто не виснет над душой, ну разве что Ксюха, но к её вниманию я привыкла с детства. Закончив с мясом, мою и дезинфицирую столешницу, а потом приступаю к изготовлению пирожных в виде тех самых медвежат.

Ничего особенного, обычная «Картошка», просто для полного счастья залью всё шоколадом и украшу сахарными шариками или ещё чем, не решила пока.

Не выдерживаю пристального внимания Леонида:

— Что? — закидываю печенье в блендер, но не включаю, жду ответа.

— У тебя прям всё так серьёзно. Фартучек, косыночка, — кивает на мои руки, — перчатки. Идеальный порядок на кухне... приятно смотреть.

— Это ты намекаешь на то, чтобы я и у тебя порядок навела? — изгибаю бровь.

— Нет, — смеётся. — Просто мне нравится.

— М-м... — врубаю блендер, а он с кошмарным звуком превращает печенье в песок. Полминуты и готово.

— Может, я могу чем-то помочь? — спрашивает, как только я выключаю прибор.

Недолго думая, выуживаю фартук и предлагаю Лёне, на моё удивление, он спокойно надевает оранжевый с апельсинами фартук и ждёт указаний. Выдаю ещё и одноразовые перчатки, только не самые удобные — здоровые и не эластичные, но Лёне они впору.

Выглядит мужчина как яркая подставка для сухих полотенец с руками. Ставлю перед ним миску, высыпаю все нужные ингредиенты и предлагаю вымешивать массу до однородности.

Не замечаю, как мы переходим на лёгкое общение ни о чём. Я показываю, что делать, Лёня повторяет. Мы смеёмся, пробуем, что получилось, и раскладываем по формам, которые отправляем в холодильник.

— Тебе пора, — шепчу, когда Лёня наклоняется меня поцеловать. — Ты и так задерживаешься...

— На метро быстро доеду, — улыбается и всё-таки целует.

А я проваливаюсь в мягкое облачко, получая поцелуй с привкусом шоколада и сгущённого молока. Приторно-сладкий, я бы сказала. Такое чувство, что всё просто восхитительно, но что-то не так. Не могу отделаться от мысли, что вся эта затея не просто безумна, а провальна.

Неужели я жду, что дети, потерявшие мать, вот так легко примут какую-то чужую тётку, внезапно появившуюся в их жизни?

Я ещё могу поверить, что Майя не помнит матери и потянется ко мне, но старшие...

Всеми силами выкидываю плохие мысли из головы, а Лёню выставляю за дверь. Нечего ему торчать у меня, а то ещё и задержится, а мне понравится, и что потом делать? Нет.

Падаю спать, когда ещё и десяти нет — я должна хорошо отдохнуть, завтра очень тяжёлый день. Наверное, самый тяжёлый за долгое время, а может, и за всю мою жизнь. Я действительно хочу понравиться девочкам.

Будильник поднимает меня в восемь — бегаю по квартире как ужаленная, собираюсь. Вроде я готова, но на самом деле, это не так. Мне до безумия страшно. Кажется, мы поторопились.

Чем ближе время подползает к встрече с младшими дочерьми Леонида, тем больше меня колотит. Ощущаю себя тем самым печеньем в блендере. Кстати, о нём!

Чтобы ничего не забыть, проверяю трижды, складываю все контейнеры и коробочки в одну большую. Я уже договорилась со своим постоянным курьером, тот заберёт коробку у мамы и привезёт в парк к часу дня.

А я еду как раз к родителям.

— Не хочешь объяснить, что за беготня? — с порога спрашивает мать.

— Не сегодня, — улыбаюсь, но чувствую, что руки от страха холодеют.

Мама окидывает меня недоверчивым взглядом, но соглашается с моими условиями, так сказать. А я оставляю машину на стоянке у дома родителей и еду на другой берег на метро, оттуда такси возьму, чтобы быстрее добраться.

Пока еду, тереблю платье в дурацкий цветочек, что напялила на себя. Ничего особенного, платье в пол, с коротким рукавом, сверху жакет. Надела кроссовки, давно не наматывала километры по зоопарку, решила подстраховаться.

У входа встречаемся с Лёней, он с детьми уже ждёт меня с билетами.

— Привет, — неловко здороваюсь с мужчиной, а потом с Дианой и Майей. — Здравствуйте, девочки.

— Тётя Люда! — мелкая кидается и обнимает меня, — Привет! А ты с нами пойдёшь? — недоверчиво спрашивает.