Скрытые границы (СИ) - Волков Игорь Владимирович. Страница 18

Вернулся в номер, но спать не лег. Сначала любовался Лео, которая разметалась по кровати, такая нежная и хрупкая.

Потом курил на балконе. А после — просто стоял там. Дождался рассвета, первых светло-розовых и голубых красок утра. Смотрел как светлеет на улице, гаснет ночное освещение парка. Слушал гомон первых утренних птиц.

Вообще, идти мешаться во время пробуждения спящих я не собирался. Но все-таки, после завтрака не удержался и заглянул туда. Смотрел, как поднимается команда, люди радуются видеть друг друга, обмениваются новостями. Разминают затекшие конечности.

Потом тихо вышел из комнаты, пошел, в гостиную. Несмотря на утро, нашел бутылку с виски и, плеснув себе на дно стакана, встал с ним у окна. Мыслей не было. Почему-то ничего не было, ни радости, ни печали, я был весь какой-то пустой. Отпил немного, глядя на синее небо за окном, потом сел в кресло, полностью откинувшись на спинку. Почему-то подумалось: «и здесь они нашли его труп». Я слегка улыбнулся. Сделал еще глоток, прикрыл глаза и задремал.

Часть 2

Околоземная. Глава 1

Жизнь в институте постепенно приходила в норму. Первые несколько дней после пробуждения людей я еще был на нервах. Следил за графиками состояния. Не спал ночью — боялся не услышать тревожного сигнала. Урывками досыпал днем. Но со временем пришло доверие к работе корректоров. Распады не возникали, и меня потихоньку начало отпускать.

Было приятно видеть привычные лица в лабораториях, коридорах, столовой. Здание снова наполнилось движением. По вечерам в зонах отдыха стоял гвалт, то тут то там перемежаемый вспышками смеха. И я постепенно начал принимать это как должное.

Пока не понял, что в наладившемся мире для меня не осталось места. Снова велась научная работа. Райли планировал глубже исследовать возможности воздействия на наши способности через мозговые ритмы и улучшать конструкцию корректора. А в этой деятельности я мало чем мог помочь. Как испытуемый был уже не особо нужен, как ученый — тем более.

Спустя две недели собрался уезжать Боровский. Все это время он очень ждал, что ему предложат остаться. Но этого так и не случилось, а попросить не позволила гордость. Поэтому, в один из вечеров, когда мы с Райли, Ву и Акихиро сидели в комнате отдыха, он зашел туда с уже собранными вещами. Уныло сообщил, что вот-вот за ним приедет такси и он заглянул попрощаться.

Ярославу, как всегда, крупно не повезло. Зашел он в момент очень жаркого спора. Причем, по иронии судьбы, спорили мы как раз из-за предложения остаться, которое Райли сделал другому ученому. Которой, по моему мнению, не должно было быть места в нашей команде. Из-за того, что негодовал я, не особо стесняясь в выражениях, Боровскому от Эванса достался лишь недовольный взгляд и сухое пожелание доброго пути. Совсем расстроившись, Ярослав уже развернулся к двери, когда я его окликнул:

— Стой! Провожу тебя, — и резво поднялся с кресла.

— Вернись потом сюда, мы не договорили, — раздраженно бросил мне Райли.

Я только кивнул и, вслед за Боровским, двинулся к выходу.

— Ты неудачно зашел, — сообщил я ему в спину. — Мы ругаемся, вот и попал под горячую руку. Против тебя Райли ничего не имеет, просто я его разозлил.

Ярослав пожал плечами и ускорил шаг.

Я подозревал, что с отъездом Боровского, в институте многие вздохнут свободнее. Но, если абстрагироваться от его постоянных претензий и нотаций, он довольно забавный и точно оживлял нашу команду. А в кризис, реально нам помог.

Посадив Ярослава в такси, я некоторое время стоял под дождем смотря как машина уезжает, скрываясь в мокром тумане.

Зайдя в холл, отряхнул капли с одежды. Идти в комнату отдыха не очень хотелось. Все, что можно, мы уже сказали, добавить-то и нечего. Но, тяжело вздохнув, я все-таки туда поплелся.

— Ага, вернулся, — Райли отошел от окна, но в кресло не сел, остался стоять.

Я же наоборот плюхнулся в кресло возле столика, за которым сидели Ву и Акихиро. Заглянул в чайничек, убедился, что чай совсем закончился и ничего нацедить не получится. С грустью бросил взгляд на кофе-машину, но вставать было уже лень.

— Алексей, Ольга останется в институте, — твердо смотря мне в глаза, Райли словно поставил точку в нашем предыдущем разговоре.

— Прекрасно! В кладовке рядом с лабораторией можешь организовать ей оружейную комнату. Да и арсенал надо бы пополнить, — фыркнул я.

— Вот сейчас мы уже ругаемся! — Эванс даже покраснел.

— Нет, перепланировку обсуждаем, — я нахально закинул ноги на журнальный столик.

Райли продолжал стоять напротив меня, сцепив руки за спиной. Ву и Акихиро больше забавлялись, не участвуя в нашей пикировке.

— Алексей, ты ведешь себя неконструктивно. Это смешно, до поры. Но пора прошла, поэтому кончай валять дурака, — Райли уже начинал злиться по-настоящему. Проблема была в том, что я-то злился уже давно, еще с самого начала этого разговора.

— Послушай меня, — я встал и оказался чуть выше него, так что теперь Райли смотрел на меня снизу-вверх. — Это твой институт. Ты принимаешь решения, кого нанимать на работу, кого увольнять с работы. Иногда в твои решения кто-то вмешивается, но, в любом случае, последнее слово — за тобой. Ну, так зачем тебе мое согласие и одобрение? Делай, что хочешь.

— Не смей убегать, — остановил он мою попытку уйти. — Одобрение мне твое не нужно, а вот нормальное взаимодействие — да. Но ты вспыхиваешь как спичка всякий раз, как речь идет об Ольге. И нужен штат психологов, чтобы ты услышал какие-либо доводы.

Я помолчал. Погонял вверх-вниз свое раздражение, мне нравилось, как оно волнами щекочет нервы. Потом развернулся и посмотрел Райли прямо в глаза.

— Ну что я могу сказать, у тебя есть всего три варианта. Выгнать меня. Выгнать ее. Или обеспечить, чтобы в моем присутствии речь о ней не шла. Решай, начальник.

Паясничать я не собирался, вышло как-то само. Хотел было извиниться, но не стал. Окинул собравшихся взглядом, и под всеобщее молчание вышел из комнаты. Быстрым шагом добрался до лифта.

Наверное, настало время двигаться дальше. В институте Эванса велись научные работы, в которых, как я уже убедился, сейчас от меня было мало пользы. Эксперименты с переходами через разрывы заморожены до тех пор, пока досконально не будет изучено все, связанное с нашей мозговой активностью и работой корректора. Продолжать участвовать в экспериментах в качестве подопытного я, конечно, мог бы и дальше. Но сейчас на эту роль появилось столько желающих, что толкаться в очереди за своей долей шишек совершенно не было никакого желания. Да и устал я.

Хотелось вернуться уже, наконец, к собственной профессии. Водить корабли и контролировать их, а не распады. Здесь, в замкнутом пространстве, я действительно начинал сходить с ума.

Так что ситуация с Ольгой просто явилась той самой последней каплей, которой не хватало для того, чтобы давно зревшее у меня в голове решение оказалось окончательно принятым. Я невольно содрогнулся, вспомнив, как Райли сообщил, что они хотят оставить Ольгу с командой в институте. Я часы считал до момента, когда она уедет, и вот такое.

Зайдя к себе в номер, я взял летное удостоверение. Потом спустился вниз, в гараж.

До Лондона доехал быстро, привычных заторов по пути не было. Оттуда до космодрома шло скоростное шоссе, так что уже через час с небольшим после выезда из института я был на месте. Лондонский косм

опорт был поменьше калужского, но все равно красивый. Завораживающий. Я полюбовался и самим зданием, и потом, уже из его окон — взлетным полем. Пассажирские челноки были раскиданы по полю как игрушечные самолетики. Возле некоторых стояли машины и суетились люди. Над всем этим, стройными башнями, возвышались несколько грузовиков. Еще один был уже переведен в горизонтальное положение для транспортировки в ангар. На фоне челноков он выглядел Гулливером среди лилипутов.