Подземелье ведьм (СИ) - Иванова Полина "Ива Полли". Страница 24

— Я не знаю, о каком именно пророчестве вы все говорите, но если мы не соберёмся и не уйдём дальше в пещеры, то совсем скоро можем все оказаться под обломками, — перебила она жриц.

— Я никуда отсюда не уйду, — поджав губы, свысока посмотрела на Эйрин Рогнеда — самая старая из ведьм в круге. Она сидела выше всех, перебирая в костлявых сморщенных руках с узловатыми пальцами деревянные бусы. С лица женщины не сползала презрительная гримаса — Рогнеда почти всю жизнь провела под землёй и не собиралась из-за какого-то обвала покидать насиженное место.

Снаружи уже раздавались крики и стоны — каменные своды продолжали рушиться, задевая осколками тех, кто оказался рядом.

— Мне всё равно, — Эйрин упрямо тряхнула головой, — если мудрости жрицы не хватает для принятия верного решения — это совсем не мои проблемы, можете хоть все до одной подохнуть в этой пещере, захлебнувшись пылью, если хотите, а мы уходим. — и Эйрин отправилась собирать народ.

Через некоторое время к ней присоединились все жрицы, кроме упёртой Рогнеды. Эйрин уже почти всех переправила в соседние пещеры, когда почувствовала взгляд, сверлящий спину. Обернувшись, она увидела Томми, стоящего поодаль. Он помогал Агуше спуститься и бережено так, по-мужски поддерживал маленькую подружку. Эйрин было улыбнулась сыну, ощутив гордость, тёплой волной нахлынувшую на неё, но тут же настороженно обвела взглядом пещеры, вновь почувствовав неясную тревогу, заполняющую нутро. Не увидев никого, кроме Криса, она успокоилась и прикрикнула:

— Кристер, давай быстрее, скоро и здесь обвал случится, поторопись.

— Иду, мам.

Эйрин улыбнулась, услышав ответ. Она поспешила в соседнюю пещеру, вновь подумав о том, что в такого мужчину и она бы могла влюбиться в девичестве. Из двух сыновей именно Крис был похож на неё как две капли воды, может, поэтому её и тянуло так к этому парню — единственному, кто мог бы понять Эйрин лучше, чем она сама.

— Давай, Агуша, быстрее, — Томми поторапливал упрямую девчонку. Агуша всеми силами старалась задержаться рядом с обвалом, даже не думая о том, что очередным падающим обломком ей может прищемить её любопытный курносый носик.

— Томми, ну не нуди, — она надула пухлые губки, — интересно же. — Агуша зажала между зубками кончик светлой тугой косы и снова обернулась.

Каменный дождь не собирался прекращаться, но из-за взметнувшейся в воздух пыли уже почти ничего не было видно. Пол пещеры был усыпан гранитной крошкой, раздробившей глиняные кувшины с водой, стоявшие у стен.

— Агуша, — снова, уже сердито, повторил Томми, — ну что как маленькая? Руку давай, помогу, — он уже спустился на уровень ниже и протянул подружке ладонь. Агуша глубоко вздохнула, покачала укоризненно головой (и надо же было подружиться с таким скучным существом), оглянулась в последний раз на место, скрывавшее столько тайн, которые теперь останутся неразгаданными, и, наконец, спустилась.

Томми ещё раз взглянул на маму и брата. Огромные валуны продолжали отваливаться от стен, а Эйрин и Крис будто и не торопились. Мальчик поправил очки, в его зелёных глазах промелькнула тревога. Но мама улыбнулась ему, а Агуша продолжала теребить за руку, недовольно нахмурив брови — её затащил на нижний уровень, не дал утолить любопытство, а сам продолжает пялиться назад… И Томми крепче сжал в ладони пальчики Агуши и повёл её вслед за остальными. Мама взрослая, мама справится.

Томми с Агушей уже скрылись из вида, когда желудок Эйрин снова скрутило от тревоги. Волоски на коже встали дыбом, мурашки побежали по плечам, крик ужаса готов был вырваться из горла. Она медленно обернулась, услышав еле различимый шёпот:

В синем небе сокол бьётся,

Смерть его на дне колодца,

Окружённого огнём

В чьём-то взгляде голубом.

Нитку в ушко у иголки,

Бойся боли, боли колкой…

Крис стоял за её спиной с пустыми, не выражающими ничего глазами. Он держал в правой руке чёрную длинную нитку, на которой болталась широкая костяная игла. Он старался поднести иглу как можно ближе её к уху и продолжал ядовитым шёпотом заполнять тишину:

Время выпить чашу боли,

Умереть тебе позволить,

Чтобы в небе сокол ясный

Перестал внушать опасность…

У Эйрин сердце разрывалось от отчаянья и боли. С каждым взглядом на Криса она чувствовала, как голубые осколки льда всё глубже и глубже проникают под кожу, раздирая её изнутри. Не имело больше значения — почему. Мама оказалась права. Ребёнок, которому она отдала всё своё тепло — предатель. Разве теперь имело значение кровное родство? Только боль от утраты и вины перед Томми. Эйрин застыла на месте, не чувствуя в себе силы сделать шаг, оторваться от Криса и бежать. Она сделала судорожный вдох и закрыла глаза, даже не собираясь бороться. Каждый вдох обжигал лёгкие, силы покидали тело, а ей было жаль только одного — она слишком мало любви дала Томми. Всю жизнь стараясь стать лучше мамы, она уподобилась Венделе. И вот сейчас ей предстоит погибнуть от руки одного сына, так и не успев стать настоящей матерью для другого.

Эйрин уже почти не дышала, когда вдруг раздался топот, и она почувствовала, как её обмякшее тело подняли в воздух чьи-то сильные руки, унося всё дальше от Криса. И перед тем, как окончательно провалиться в спасительное молчание, она услышала тихое «мама».

Глава 6

Стейн мерил комнату нервными шагами, радуясь, что никто из служителей не видит его в таком состоянии. Сегодня днём в замок Ордена доставили молодого парнишку, которого нашли недалеко от того места, где он впервые встретился с Венди. Он, как сейчас, помнил тот вечер, изменивший всю его жизнь. Стоило только подумать о том, как могла бы сложиться его судьба, если бы не Вендела, дочь подземелий и младшая из круга семи…Но он предпочитал об этом не думать. И ему это удавалось. До сегодняшнего дня.

— Берси, долей вина, — крикнул он тогда, развалившись в глубоком и мягком кресле у камина в Главной Зале. Ежедневные занятия с учениками давно закончились, наёмники до сих пор не вернулись из пещер, а потому рано было продумывать дальнейшие действия и можно было просто расслабиться. Как давно он не расслаблялся… — Берси!

Юноша, всю жизнь проживший в замке на правах сына одного из служителей, особо не торопился. Наконец, из коридора раздались быстрые шаркающие шаги. Стейн поморщился — сколько не учи этого увальня нормально переставлять ноги — всё равно не научишь. Это шуршание здорово действовало на нервы, но Берси был единственным, кто хорошо изучил его вкусы, а значит, вино в бокале будет именно тем вином, какое сейчас Стейну просто необходимо.

— Вот, господин, — Берси медленно и неповоротливо вошёл в Залу, ногой прикрывая за собой тяжёлую дубовую дверь. Двумя руками он держал поднос с одним единственным бокалом.

— Давай сюда, дурень, — Стейн взял бокал и, прикрыв глаза, пригубил вино. Терпкий запах ударил в нос, а во рту стало вязко. К своим годам Стейн так и не научился разбираться в алкоголе, но вяжущий и чуть кисловатый вкус напоминал ему о детстве. О том времени, когда он был наивным глупцом, срывающим ягоды с соседских кустов, пока никто не видит.

— Господин, там это…

— Что?

В коридоре раздались голоса, переплетающиеся и сливающиеся в один громкий гомон. Стейн снова поморщился, понимая, что сегодня отдохнуть уже не удастся. Послушники и служители Ордена прекрасно знали о правилах поведения в Замке, а потому устроить такой шум могли только в одном случае — случилось что-то необычное.

— Забери, — он сунул бокал в руки мямлящему Берси, который успел вспотеть за эти несколько мгновений, пока пытался заикающимся голосом донести до своего господина новую информацию. С его лба стекла огромная капля пота, зависнув на широкой переносице.