Как я осталась одна и танцую. Первый самоучитель счастливого одиночества для девушек и женщин - Зайцева Саша. Страница 8

Мысль о конечности своего существования – это софит, который способен в одну секунду высветить лабиринт мыслей и страхов и вывести ваш разум на свободу. Элементарный тест: если бы вы точно, безапелляционно знали, что смерть придет за вами завтра на рассвете, пошли бы вы сегодня на свидание с Костей из отдела снабжения?

3. Уклон подтверждения

В социальной психологии существует понятие confirmation bias – предвзятость подтверждения (bias еще можно перевести как уклон, сдвиг). Это тенденция человека отдавать предпочтение такой информации, которая согласуется с его убеждениями или гипотезой.

Мы склонны принимать желаемое за действительное и искать в этом желаемом обоснование своих же мыслей, интерпретировать информацию так, чтобы итог не противоречил нашей точке зрения. Иногда мы держимся за ошибочную мысль до конца, несправедливо отождествляя ее со всей своей личностью.

С такой стратегией можно кончить плохо.

Вспомним классику: гетевского Вертера, чья история на трехстах страницах – путь саморазрушения. В первых же строках мы читаем его установку: «Что жизнь человека только сон, это не мне одному, многим приходило в голову». Сентенция обесценивания жизни, которая основывается лишь на том, что «он не один так думает».

По ходу романа болезненная влюбленность Вертера в Лотту (а вернее, в тот образ, который он сам себе создал) погружает его сознание во все более темные воды. Когда же Вертер, мучимый ревностью, осознает, что Лотта счастлива со своим мужем, он окончательно теряет связь с реальностью, буквально выдумывая и додумывая, почему ему не стоит оставаться на этом свете.

«Возвратился слуга, и Вертер с жаром выхватил у него пистолеты, услышав, что они были вручены самой Лоттой. Он приказал принести себе вина и хлеба, отпустил его ужинать и между тем сделал в письме к ней следующую приписку: “Они прошли через твои руки. Ты стерла с них пыль. Целую их тысячу раз! И так, небесный гений, ты сама благословила мою решимость, сама вручаешь мне орудие смерти! Чего я так желал, то исполнилось…”»

Любой здравомыслящий наблюдатель скажет: ошибка Вертера в том, что он не готов был к мыслительной работе, которая предполагает и саморефлексию, и систему логических сдержек и противовесов, не позволяющих нам бесконечно склоняться в одну привычную сторону, к одной привычной точке зрения.

Вертер изначально нивелировал ценность жизни, затем сложил всю ответственность за собственные эмоции и существование на другого человека, Лотту, а потом через ее образ и объяснил для себя, почему якобы единственный для него путь – застрелиться. В прямом смысле самоубийственная логика; посмотрите, как бывает, и не пытайтесь повторить – с трюком не справится даже профессионал.

«Уклон подтверждения» заставляет наши мысли буквально ходить по кругу, не позволяя разуму стать более гибким и вывести нас на другую жизненную дорогу, где мы получим шанс на позитивные перемены.

В детстве моя подруга Полина^[21] стала свидетелем сердечной драмы своей матери: отец ушел к другой, оставив жену с двумя детьми. «Это было зимой, мама расплакалась, а потом босая бежала за ним по снегу, пыталась удержать».

Брак был специфичным с самого начала: достаточно сказать, что сразу после свадьбы мама Полины попала в больницу с осложнениями по беременности, а отец поехал в свадебное путешествие в Болгарию один – «что билету пропадать».

В течение десяти последующих лет он мало интересовался детьми и домом, часто задерживался на работе, а затем перевелся в областной центр, где и создал вторую семью, сообщив об этом первой жене всего лишь через пару годиков…

Несмотря на сомнительное удовольствие быть женой такого человека, мама Полины за много лет так и не оправилась от развода и на эмоциональном уровне словно растворилась в личной драме – она беспрестанно жаловалась детям, что несчастна, требовала внимания и твердила Полине, что без мужчины жизнь бессмысленна.

Панический страх быть ненужной передался и дочери.

Полина с юности пользовалась немалым успехом у противоположного пола и постепенно привыкла держать около себя «два-три варианта». И даже когда вышла замуж по большой (вроде бы) любви – супруг был заботливым, ответственным, хорошо зарабатывал и хотел детей, – у Полины остался «еще один на примете», отчаянно влюбленный в нее мальчишка, которому та обещала, что вот-вот уйдет от мужа.

Супруг, я полагаю, получал какое-то другое объяснение – или не получал его вовсе (он очевидно любил эту женщину и доверял ей).

Мы, подруги, наблюдавшие за этой санта-барбарой, выслушивали вот что: любит она мужа, хочет быть только с ним, а этот парень – талантливый музыкант, с ним просто «интересно общаться» и у них «ничего нет». Он в нее по-детски влюблен, а она ему «помогает пережить это».

Какое-то время мы ей верили (сложно представить, что твоя нежная подруга, которая много сделала для тебя добра, – чудовище в смысле отношений сердечных), пока не узнали, что каждый раз, когда влюбленный в нее парень пытался прекратить общение или у него появлялась девушка, Полина устраивала ему скандалы, приезжала и добивалась того, чтобы он рвал все остальные связи.

Модель этих многосторонних отношений стала безумно напоминать треугольник Маяковский – Лиличка – Осип Брик…

Страх одиночества трансформировался в ее голове в монстра, который нивелировал ценность всего, что у нее было. И она превратилась в несчастное, нервное существо, поскольку системно врать себе, каждому из своих «партнеров» и всем подругам достаточно утомительно.

Это клинический случай confirmation bias, связанный со страхом одиночества, – стремление любым способом избежать его, подстелить соломку. И неважно, что ты сама уже становишься жестоким тираном в отношениях, – на войне все средства хороши…

Инфантильная позиция: страховки от всех бед не существует. Никакое действие сегодня не может на 100 % гарантировать вам благостное пребывание на Земле на всю жизнь.

В типичном выражении такая инфантильность чаще всего приводит к следующей логике: боясь какое-то время побыть в одиночестве, мы ищем хотя бы «временный» вариант (что бы это ни значило). Мы разжигаем искры, играем, манипулируем своими и чужими чувствами.

Нам кажется, что можно побыть с человеком по имени А. до встречи с человеком по имени Б. (который на самом деле будет нам нужен), словно речь идет о пересадке с одного поезда на другой на какой-то определенной станции в будущем.

Отношения представляются нам аналогом маркетплейса, где у любой вещи есть своя цена, а то, что не понравилось, можно выкинуть или обменять на лучшее с некоторой доплатой. В духе «а я сейчас куплю этот столик в Hoff, а потом подкоплю деньги или дождусь распродажи и закажу себе вот такой, авторский, из дизайн-студии, а тот, что из масс-маркета – продам на “Авито” или просто выброшу».

Подобные когнитивные ошибки разрушают и наше настоящее, и наше будущее.

Мы теряем способность к глубоким, доверительным взаимоотношениям с мужчинами, потому что мы видим в них объектность, а не субъектность.

Мы лишаемся возможности быть по-настоящему счастливыми в паре, думая, что абсолютно все можно подвергнуть расчету, хотя в процессе расчета мы упускаем тысячи возможностей жить и получать от жизни новые точки роста.

Мы упускаем время, которое могли бы посвятить себе, своей карьере и саморазвитию (что в будущем поможет построить действительно ценные отношения).

Элементарно мы снижаем и вероятность новых знакомств: потому что любые, даже суррогатные отношения, занимают наше время и внимание.