Звёзды с корицей и перцем (СИ) - Калинина Кира. Страница 44

Оправив рубашку, он осмотрел себя, поморщился и надел пиджак. Махнул пятернёй по волосам.

— Думаю, так я похож на приличного человека. По крайней мере, в это время суток. Идём.

Он взял Эльгу под руку, потом обнял, укрыв курткой, и она прильнула к его плечу. Так естественно, будто никуда и не пропадала, будто эти десять дней иссушающей пустоты ему приснились. Рикард ощущал рёбрами упруго-мягкое давление её груди, чуял пьянящий женский запах, слышал стук сердца, всё ещё недостаточно ровный после пережитого волнения.

Отпустить? Да чёрта-с-два!

Небо быстро темнело, и нырнув под полог деревьев, они очутились в глубоком мраке. Сад смыкался вокруг, как сказочный дремучий лес. Проснулись сверчки. Эльга рассказала, как встретила Карпета в деревушке по имени Сьюз, но решила, что обозналась. Можно ли было предположить, что нелепый драчун из её юности окажется отказчиком-террористом по прозвищу Рыбачок? Очевидно, он прослышал об аресте Хоппера и сбежал в родные края пересидеть бурю. Или получил задание устроить диверсию на Вратах...

Фонарей в саду не было, однако местным жителям это не мешало, скорее напротив. Навстречу попалась парочка — два тёмных силуэта, идущих вплотную друг к другу. При виде Рикарда и Эльги, женский силуэт стыдливо подался в сторону, и Рикард понял, что эти двое совсем молоды, едва ли старше, чем они с Лелей десять лет назад.

Десять лет. Проклятье!

Биенцы прошли мимо. Шаги за спиной звучали всё глуше, но Рикард не стал ждать, когда они стихнут совсем. Потянул Эльгу за кусты и, развернув к себе, поцеловал — пока она не пришла в себя окончательно, пока не стала опять чужой. Он пил мёд её губ с клубничным привкусом новой помады, чувствуя с жадным ликованием, как льнёт к нему тёплое упругое тело. Их дыхание смешалось, языки танцевали и сталкивались в ласке-борьбе, но когда Рикард попытался уложить Эльгу на траву, она вырвалась из его рук:

— С ума сошёл! На кого я завтра буду похожа?

Она всё ещё собиралась на Мелор.

Мелькнула мысль о номерах с ванной и свежими простынями, но он подхватил с травы упавшую куртку и повлёк Эльгу вглубь зарослей.

Хорошо бы найти ту заброшенную беседку. Впрочем, и эта полянка подойдёт.

— Что ты делаешь? — изумилась она, когда Рикард расстелил на земле куртку, пиджак и начал расстёгивать рубашку, а затем раскинул её чуть в стороне.

— Это для твоих юбки и жакета, чтобы не испачкались о траву, а это, — он кивнул на куртку, — для нас с тобой.

— Ты серьёзно? — в её голосе звучал смех. — Как школьники, в парке, на траве?

Она не послала его к чёрту… И Рикард не стал больше ждать. Её губы налились соком и сделались ещё слаще, пуговки и крючки как будто сами выскакивали из петель, тёмный шёлк стекал с белой, точно светящейся во тьме кожи, и Эльга запрокидывала голову, подставляя шею и грудь под его поцелуи.

В прошлый раз он держал себя в узде, боялся поспешить, а сейчас… Сейчас просто делал всё возможное, чтобы его беглянка почувствовала: их первая и единственная ночь, воспоминание о которой она хотела увезти с собой, — лишь пролог к тому, как всё может быть. Сегодня, завтра, потом, в другие ночи и дни, много, много раз.

Поляна, укрытая поволокой тьмы, плыла вне времени и пространства, качаясь, как ковчег в океане ночи… Волшебное чувство из юных лет, когда кажется, будто на свете нет никого, кроме тебя и той, что в этот миг стала для тебя всем миром.

Они переговаривались тихо, почти шёпотом, так же тихо смеялись, и ему было хорошо, как никогда в жизни.

Потом он завёл речь об общем будущем, и чары развеялись. Эльга лежала в его объятьях, но казалась далёкой, словно окраинный Ранд. Воздух остыл, и её кожа была холодна. А когда он попытался теснее сжать объятья, она змейкой выскользнула из его рук.

— Ты ведь не думаешь, что сможешь меня удержать? Я всё равно уйду, Рик, поможешь ты или нет, я решила.

— Всё ещё мстишь мне? — голос стал сиплым. Ему будто удавку на горло накинули.

— Не говори глупостей.

Она отвернулась, села, обняв колени, и уткнулась в них лбом.

Утро постепенно рассеивало мрак, из просветов во влажной листве наползала бледная мгла. Рикард понял, что безмерно устал и всё же попытался ещё раз:

— Ты же сама оставила для меня следы. Все эти записки, приоткрытые двери, намёки, подсказки, строчки в письмах, они как будто кричали: «Найди меня! Это твой шанс!» Последний шанс. Испытание, верно? И я его прошёл! Да, я наделал глупостей, но я не хочу снова потерять тебя. Эльга, посмотри на меня, пожалуйста.

Она сжалась на секунду, потом резко поднялась и начала одеваться.

Рикард боялся, что она уйдёт к Экбертам. Но она легко согласилась на гостиницу, даже подсказала ту, что ближе и приличнее.

На споры у обоих не было сил.

Ванна, завтрак в номер, чистая постель.

Всё прочее — после.

Когда он открыл глаза, уже перевалило за полдень. В кровати рядом было пусто, и его обдало ледяной тоской. Затем послышался лёгкий шорох, короткий стук, словно кто-то переступил каблуком по паркету. Он приподнялся на локте: Эльга, в серой юбке и чёрном белье с серебряно-белым кружевом укладывала волосы у зеркала.

Заметив, что Рикард проснулся, она кивнула на плюшевый диванчик у дверей:

— Твой костюм принесли. Всё почищено и приведено в порядок.

— Хорошо, — он спустил ноги на шершавый коврик.

Сейчас они были, как супружеская пара, которая прожила вместе не один год и заночевала в провинциальной гостиничке по пути… неважно куда.

Он постоял у Эльги за спиной, глядя на её соблазнительное отражение и на своё — растрёпанное и небритое. Коснулся губами гладкого голого плеча, вдохнув её запах, и пошёл в ванную.

В конце концов, три года врозь — это не так много. Они смогут переписываться, встречаться.

Если у неё будет время, если она захочет… Если не найдёт себе другого. Или не решит окончательно отказаться от личного ради карьеры. Если сам он не сойдёт с ума от ожидания, страха и ревности.

Когда он вернулся в комнату, Эльга была уже полностью готова и стояла у окна, глядя на улицу — красивая и неприступная.

— Никогда не была в этом ресторане, — она кивнула куда-то наружу. — Можно пообедать там. Время ещё есть.

Он как раз застёгивал манжету на рукаве выстиранной и отглаженной рубашки, но от этих слов его проморозило насквозь.Время есть. Ещё есть.Не чувствуя пальцев, он протолкнул пуговицу в петлю.

— Эльга.

Она обернулась — настороженная, готовая к отпору.

— Я согласен, — сказал он. — Я пойду с тобой на Мелор. Только дай мне пару недель передать дела.

Она широко раскрыла глаза, разом потемневшие, блестящие, словно в лихорадке.

— Не надо, Рик, — прошептала одними губами. — То, что ты делаешь — здесь, на Смайе, — это важно. Ты никогда не простишь мне…

Она осеклась, быстро сморгнула и отвернулась, закусив губу.

А если не Мелор причина её упрямства? — подумал вдруг Рикард.

Он за эти дни пересмотрел свою жизнь. Возможно, она тоже, и отнюдь не в его пользу. Может, чувства к нему стали обузой, которую ей хочется сбросить. Да и есть ли они ещё, эти чувства?

Он подошёл вплотную, чтобы лучше видеть её лицо, сумрачное на фоне окна — только глаза мерцали алмазной влагой.

— Эльга, ты… любишь меня?

— Люблю, — сказала просто, не отводя взгляда.

И Рикарду ударило в голову — солнцем, кровью, надеждой:

— Тогда всё неважно! Мы найдём решение, только скажи, что хочешь быть со мной!

Она опустила ресницы и не отвечала долгую минуту. Потом судорожно вздохнула, словно борясь с удушьем, стиснула руки, и стало заметно, что она дрожит. Сжатые губы побелели, лицевые мышцы как будто свело судорогой.

Ему сделалось страшно от вида этой внутренней борьбы. Казалось, тронь, и напряжение разорвёт её на части.

Рикард стоял, слушая шум пульса в висках и не смея вздохнуть, пока не стало жечь в груди. Тогда он очнулся, порывисто обнял Эльгу и принялся целовать, собирая солёную влагу с её щёк, — и между поцелуями услышал слабое: