Граф Рысев (СИ) - "Леха". Страница 38

Вот эта новость меня вывела из себя настолько, что я никак не мог прийти в себя. О Лёнечкином неприсутствии постоянно напоминала рана на затылке, и никак не помогало обезболивающее.

Да ещё очередной сон приснился. Правда, короткий и как обычно мало что объясняющий, но принесший очередной приступ боли.

— Сержант Рысев, назначается командиром группы. В задачу группы входит проведение разведки в квадрате тридцать ноль восемь. Задача ясна? — немолодой офицер с жестким лицом стоял передо мной.

— Так точно, товарищ капитан! — гаркнул я, глядя куда-то в стену, за спиной капитана.

— Выполнять.

Он развернулся и вышел из казармы, ко мне же подошёл незнакомый парень.

— Что за кипишь, Жень? По тревоге подняли, теперь на границу гонят.

— Не знаю, Серый. Мне-то откуда знать? Проведём разведку, всё станет ясно.

— Да, давно хотел спросить, а почему у тебя позывной «Граф»?

— Ротный увидел, как я Пикуля читаю, — я повёл плечами. — Сначала хотели «Онегин» назвать, но потом передумал, дал позывной «Граф».

— Ну, а что, граф Рысев, — парень задумался. — Как-то не очень звучит.

— А по мне, нормально, — я говорил, продолжая собираться к выходу. Нужно было дождаться ротного, чтобы уточнение приказа получить, взять оружие и выдвигаться. — Граф Рысев, мне даже нравится.

На этом сон прервался. Меня вырвала из него Фыра, которая залезла ко мне в постель и тыкалась в шею холодным мокрым носом. Я же, после того, как выпил снотворное, задумался. Впервые попытался осознать этот сон. Не понять, это для меня была пока недоступная задача, а осознать. Что-то с той разведкой явно пошло не так. И мне внезапно захотелось, чтобы сон продолжился. Чтобы досмотреть эту историю до конца и выяснить, что же именно пошло не так.

Проснувшись окончательно, я сделал зарядку. Как ни странно, но нагрузка на мышцы позволила голове чуть яснее соображать. Приняв душ и позавтракав, я принялся ожидать прихода главного эсбешника.

За ожиданием попытался нарисовать того парня в необычной камуфляжной форме. Впервые у меня ничего не получилось. Линии никак не хотели ложиться как надо, словно кто-то под руку пихал, не давая закончить начатое. Это не просто раздражало, это бесило неимоверно.

Ко времени визита Медведев, я довёл себя до прилично раздраженного состояния.

Для разговора дед выделил кабинет. Сидя за столом, я получал хоть небольшое, но преимущество чисто в моральном плане.

Некоторое время мы молчали, разглядывая друг друга.

Глава имперской безопасности был здоровым, раза в два с половиной шире меня и выше почти на голову. И это с учётом того, что я сам палка добрая, в смысле, длинная. Рыжий, но не ярко-рыжий, а больше буро-рыжий. Красивый, кстати цвет, надо его запомнить и попробовать как-нибудь намешать. Янтарные глаза, небольшие, глубоко посаженные смотрели внимательно и жестко. Медведи с рысями никогда сильно не конфликтовали. Им просто нечего делить. И территории и кормовая база у них разная. Но свининой и крысятиной и те и другие не прочь полакомиться. Может, и удастся договориться.

— Считайте, Евгений Фëдорович, что мы поговорили о погоде, о достоинствах местных барышень и их амбициозных мамаш. Перейдем непосредственно к делу.

— Я не против, давайте перейдем к делу.

— Ты зачем убил Бориса Свинцова на глазах у безутешных родителей и гостей их дома? — Медведев привстал, опираясь ручищами на крышку стола.

— Это допрос? Тогда я хочу увидеть официальные бумаги, — спокойно ответил я, не отводя взгляда. Да что уж там, я даже не пошевелился, и не отпрянул, из-за чего наши лица приблизились друг к другу настолько, что я мог рассмотреть малейшие морщинки у него на переносице.

Медведев несколько мгновений сверлил меня взглядом, а потом сел на своё место и добавил, как ни в чём не бывало.

— Ну что вы, Евгений Фёдорович, это всего лишь дружеская беседа, — довольно дружелюбно ответил он, словно и не пытался на меня давить пару мгновений назад.

— Странное у вас представление о дружеской беседе, Дмитрий Фёдорович. А, если бы беседа была не столь дружеской, вы бы помогали себе резиновой дубинкой?

— Почему резиновой? — Медведев невольно нахмурился.

— А так значит, само наличие дубинки вы не отрицаете? — я позволил себе усмехнуться. — А резиновая, чтобы следов на теле много не оставалось.

— Вот как, — Медведев задумчиво смотрел на меня. — И откуда такие познания? Неужели в Академии искусств этому учат? — он говорил вроде бы спокойно, но в глазах появился странный блеск.

— Возможно и учат, но не на моем факультете. — Мне всё больше и больше не нравился наш разговор. Куда-то он не туда нас заводит.

— Ну, хорошо. Прелести обучения вы можете с моим сыном обсудить, коль встретите его однажды где-то на балу. А мне больше интересно, что произошло с молодым Свинцовым.

— Он меня сначала прилюдно оскорбил, затем бросил вызов, — ответил я, как можно любезнее.

— Дуэли запрещены, — мы скоро захлебнемся в патоке. — Ваши ответные действия могут расцениваться, как нарушение закона.

— Это было бы, если бы я принял вызов. Но, так как я человек сугубо мирный, и весьма далёк от всех этих милитаристских штучек, то предпочёл удалиться. Я художник, знаете ли.

— Знаю, поэтому спрашиваю, как вам удалось убить Свинцова?

— Он пытался стрелять мне в спину. Совершенно бесчестный поступок, который возмутил почти всех гостей. Мне просто повезло: барон Соколов его окликнул, а сам Борис слишком долго возился с пистолетом. Это было так ужасно. — Говоря это, я, тем на менее, не показал, насколько на меня подействовал запах горелой плоти.

— Евгений Фёдорович, сдается мне, что ничего ужасного вы не почувствовали, несмотря на свою чувствительную натуру. Более того, вы опередили Свинцова не потому, что тот долго возился, а потому, что оказались быстрее. — Он улыбнулся, но улыбка затерялась в окладистой бороде. — Как-то не слишком вяжется с образом тонкочувствующего художника.

— Так, считай, в опасной зоне живём. Частые порывы, хоть и быстро закрываются, но неприятностей много доставляют, — я развел руками. — Здесь даже женщины и дети должны уметь постоять за себя. Да что уж там, даже такие богемные личности, как я, обязаны уметь быстро реагировать, чтобы продолжать наслаждаться богемной жизнью, а не перевариваться в желудке очередной твари изнанки.

— Евгений Фёдорович, сдаётся мне, что вы недоговариваете.

— Дмитрий Фёдорович, зачем вам что-то про меня знать? — я откинулся на спинку кресла. — Я был в своём праве, и у меня тому есть уйма свидетелей.

— Я всего лишь хочу понять первопричину, чтобы понять, как реагировать, и какие рекомендации дать его величеству Петру Алексеевичу и его высочеству князю Дмитрию Анатольевичу. Ведь для нас главное — не ошибиться в выводах и предотвратить большое кровопролитие. Если бы дело касалось только вас со Свинцовыми… Слишком много кланов решили поучаствовать, а я даже не в курсе, из-за чего вот-вот Сибирь полыхнет настоящей войной. — Он говорил сейчас совершенно нормальным голосом, и я, как ни странно, ему верил.

Вообще, я заметил, что в последнее время начал тонко чувствовать, искренне говорит мой собеседник или лукавит. Полагаю, что это очередной бонус от рыси, но в нюансах я пока не разбирался. Умение хорошее, но не критично важное. Пока сойдет на интуитивном уровне. Мне бы с огнём побыстрее разобраться.

— Раз уж у нас пошёл такой разговор, то, давайте поговорим начистоту, — я тоже перестал ерничать. — Барон Борис Свинцов организовал охоту, которая вышла из-под контроля. Когда зверь ушёл на территорию клана Рысевых, охотники, вместо того, чтобы остановиться, продолжили преследование уже на нашей территории. — Я задумался. И в то время, когда обдумывал, как продолжить, Медведев задал вопрос.

— Я многое могу понять, и Свинцовы тем самым совершили преступление, не спорю, но оно стоит того, чтобы залить полстраны кровью?