Жена Аида (СИ) - Ланская Алина. Страница 8

— Родная моя девочка!

Бабушка улыбалась, а я очень осторожно ее обнимала, вдыхала в себя ее запах и чувствовала огромную нежность и облегчение. Самое страшное теперь точно позади. Впереди месяц реабилитации, я сама буду ухаживать за бабушкой, хотя Игнат и предлагал нанять круглосуточную сиделку и медсестру.

— Я так счастлива, ба! Наконец мы снова вместе.

— Не плачь, милая. Все хорошо ведь? Но я все время думала… — Бабушка настороженно оглянулась на Игната. — Как же мы с ним за все расплатимся?!

Я постаралась выдавить из себя беззаботную улыбку — хотя наш долг перед Саенко меня волновал не меньше, чем бабушку, но я не могла ей в этом признаться.

— Игнат от нас ничего не требует. И вообще, сейчас самое главное — это твое здоровье.

— Этот парень влюблен в тебя. — Бабушка грустно покачала головой, не видя, что Саенко уже направился к нам. — Влюбленные люди иногда могут такое натворить…

Я промолчала и, отойдя чуть в сторону, освободила дорогу для Игната. Через три дня он уезжает в Чехию. Сказал, что нашел очень хорошую работу личного помощника русской бизнесвумен и на Новый год и Рождество останется в Праге.

— Игнат! — Бабушка протянула к нему руки. — Дорогой мой! Я до сих пор не верю, что… что…

— Кира Андреевна, не нужно волноваться, пожалуйста. — Он смутился, даже покраснел, хотя, мне казалось, ему было приятно, что бабушка смотрит на него, как на божество. — Поедем уже домой, наконец!

В машине бабуля задремала, а Игнат вполголоса передавал мне слова врача. Я молча кивала, хотя и так уже наизусть выучила весь курс реабилитации по часам. И знала все лекарства, которые бабушке нужно принимать.

Наши апартаменты расположились всего в десяти минутах езды от больницы, но пока на такое расстояние бабушке еще рано самой ходить.

Да и на второй этаж мы тоже доехали на лифте.

— Кора! — ахнула она, едва за нами закрылась входная дверь. — Сколько цветов, милая!

Не так уж и много, как хотелось: хризантемы, фиалки, бегония и орхидеи. Но с ними наше жилье стало намного уютнее. Две небольшие комнаты с кухней, но зато все необходимое. Нам очень повезло, и, главное, больница совсем недалеко!

— Спасибо, Игнат. — Я осторожно коснулась его руки, когда вечером он собирался к себе. — За все спасибо. Бабушка очень переживает, что никогда не сможет с тобой расплатиться за эту операцию и что из-за нее у нас вся жизнь круто изменилась.

— Да я что? — Он покровительственно погладил меня по голове, как маленькую девочку. — Жаль, не смогу с вами остаться надолго, но все-таки сестра из клиники будет приходить к вам каждый день. И не спорь, я уже все оплатил.

— Так и не скажешь мне, что ты задумал, Игнат? — После нашего недавнего разговора о будущем Саенко меня здорово напугал. — Поклянись, что ничего, связанного с криминалом! Кто нас с бабушкой может обеспечить?! Ты так и не сказал.

— Не волнуйся, пожалуйста! — Игнат переплел наши пальцы в замок и чуть сжал их. — В этой квартире вы можете жить сколько угодно, все лекарства, осмотр врачей — все оплачено, Кора! А дальше… слушай, я сболтнул лишнего, прости. Есть одна идея, но сначала нужно ее провернуть.

— Не нужно ничего проворачивать! Мы вернемся обратно в Москву, снимем жилье с бабушкой и будем жить, не привлекая внимания. Даниз скоро женится. У них с сестрой свадьба через неделю. А Сева… — Я запнулась, потому что перед глазами возник совсем другой брат. — У него тоже все хорошо. Я видела его в светской хронике с этой девицей.

— Ревнуешь? — Игнат недовольно прищурился. Он теперь стал смотреть на меня по-иному, не как парень, а как старший брат, который имеет право командовать.

— Господи! Нет, конечно! Я просто хочу сказать, что им всем до меня и правда нет дела. И мы можем вернуться домой.

Я умолчала о том, что перерыла весь Интернет, надеясь найти хоть что-нибудь о Германе. Но его как будто не существовало — ни фотографий, даже нет ни одного упоминания. Фантом, призрак… Но если я окажусь в Москве… Я ненавидела и презирала себя за слабость. Господи, Кора! Надо же уважать себя! Этому человеку ты не нужна, он прямо и четко тебе об этом сказал. Дважды!

Тогда зачем так целовал, что у меня до сих пор кровь в венах начинает гореть от одного только воспоминания?..

— Кора! — Парень, который сейчас стоял рядом, таких чувств у меня не вызывал. Зато он был со мной. — Просто делай так, как мы договорились. Кире Андреевне сейчас вообще перелеты категорически запрещены. В полицию о твоей пропаже никто не заявлял. Я это точно знаю. Но, пожалуйста, сама пока никак не проявляйся. Доверься мне, пожалуйста.

И я доверилась. А какие еще были у меня варианты? Звонить папе и все рассказать? Ну уж нет. Герман? Он даже разговаривать со мной не станет, я уверена.

Хотела, и не раз, позвонить Дианке, сказать, что у меня все хорошо, но каждый раз останавливалась: да, я хотела верить, что про меня все забыли, но если нет? Если мой эгоизм выйдет ей боком?

Я очень скучала по ней, по нашему магазинчику, по нашей болтовне о парнях и цветах, по своей оранжерее. И по тому, про кого никому не могла рассказать. Ни бабушке, ни Игнату.

Главное — бабушка поправлялась. Но я все равно очень часто просыпалась ночью, вставала с кровати и подходила к ней спящей, слушала ее тихое дыхание, успокаивалась и шла обратно к себе.

Не знаю откуда, но у меня появились силы. Я знала, что сейчас вся ответственность за бабушку на мне. И я больше не имею права грустить и переживать о том, что осталось за спиной. Я уже неплохо ориентировалась в соседних кварталах, мы с бабушкой даже один раз дошли до Старого города. Храм Гроба Господня оказался очень маленьким и простым. Никогда не считала себя религиозным человеком, но это место навсегда останется в моем сердце. Покой и умиротворение. Я и по бабушке это видела — как разглаживаются морщинки на лице, как оно становится менее напряженным. Время даже словно остановилось: ни прошлого, ни будущего…

За полторы недели до Нового года я услышала русскую речь в соседних апартаментах. Жильцы там менялись постоянно, но в основном были немцы или англичане. А тут…

— Вообще-то я грек. — Симпатичный парнишка в ярко-синей футболке и светлых джинсах широко мне улыбнулся, да так, что я не могла не улыбнуться в ответ. — Но родился в России, просто потом… это долгая история. А ты местная?

Я покачала головой. И как-то само собой получилось, что тем же вечером мы с бабушкой впервые после отъезда Игната ужинали не одни. С нашими новыми соседями — Костей, его мамой и двумя сестрами. Я все боялась, что бабушка устанет, но она просто расцвела, слушала истории и сама рассказывала, как однажды очень давно, когда моя мама еще была маленькая, отдыхала с ней вдвоем на Крите.

— Ба, у тебя такой румянец на щеках появился! — Я убирала тарелки в посудомойку и поглядывала на бабулю. — Отличный вечер получился. Правда?

— Очень. Мы же с тобой здесь как затворницы — только врачи да медсестры. Игнат завтра прилетает, Кора. — Бабушка обеспокоенно посмотрела на меня. — Он явно что-то задумал.

— Он и не скрывал этого, когда мы вчера разговаривали. — Я кивнула. — Но, знаешь, я все больше думаю о том, что нам надо возвращаться домой. Может, необязательно в Москву, можно найти более дешевый город для жизни.

Игнат приехал к нам днем, когда к бабушке как раз пришла медсестра. Чтобы им не мешать, мы пошли в кафе рядом с нашим домом.

— Давай посидим на улице за столиком, — предложил Саенко. Я же внимательно его разглядывала, пытаясь понять, что в нем изменилось. Его работа явно шла ему на пользу — у папы он часто был бледным, нервным и напряженным, а сейчас передо мной сидел спокойный и уверенный в себе мужчина. Игнат еще больше изменился за этот месяц.

— А ты повзрослела, Кора, — неожиданно сказал он. — Взгляд другой. Сосредоточенный и более приземленный, что ли.

Я усмехнулась, но развивать эту тему не стала. Игнат не стал настаивать.

— Помнишь, что я тебе говорил? — негромко спросил он, подвигая ко мне тонкую папку. — Что есть человек, который тебя обеспечит.