Армастан. Я тебя тоже - Матвеева Анна Александровна. Страница 4
Таня включила телефон (я машинально отметила, что там было 36 пропущенных вызовов с разных номеров), потом, чертыхнувшись, второй (там было 18).
Через секунду она с торжествующим видом переслала мне контакт самого лучшего специалиста.
Звали его Юрий Маркович Хабибулин.
– …Так ты что, получается, в Москву переедешь? – спросила Таня, когда мы прощались. В глазах её мелькнула лёгкая тень – будто шторка опустилась. – Я как-то не готова пока с тобой расставаться. Кто будет меня лечить по телефону?
– Ну вот телефоны в Москве точно есть. Другой вопрос, есть ли там для меня квартира?..
Когда самолёт садился в Шереметьево, я впервые в жизни смотрела на Москву в иллюминатор, думая не о том, куда полечу отсюда, а о том, что светящиеся огни внизу – это чьи-то окна. И одно из этих окон (ну ладно, не одно – как минимум три!) вполне может оказаться окном моего будущего дома.
Неужели в таком огромном городе не найдётся ничего подходящего лично мне?
Но сперва надо продать бабушкину. Таня согласилась помочь с «ремонтиком» – пока я в командировке, родители разберут бабушкины вещи (мама мне в этом не доверяет – и правильно), вывезут мебель, и к делу приступит Танин помощник Митя – где надо, подкрасит, где надо, подклеит. Разберёмся, махнула рукой Таня. Митя берёт три тысячи в день за всё – поди не обеднеем. (Свежую выпечку я от него, разумеется, требовать не буду: закажу в пекарне.)
Самолёт сел мягко, но катился после этого так резко вихляя из стороны в сторону, что женщина в соседнем кресле схватилась за сердце.
– Всё хорошо с вами? – спросила я.
– Что ж его так шатает-то! – простонала моя попутчица, и я подумала, что она, наверное, москвичка. Угостила её валидольчиком, гадая, в каком она живёт районе.
Никогда прежде я о таких вещах не задумывалась – и саму Москву воспринимала целым куском, даже, скорее, нетронутым пирогом.
А ведь она тоже раскладывается на «районы, кварталы, жилые массивы»… Где-то жить престижно (не обязательно в центре), где-то не слишком – как на нашей Сортировке.
Я продолжала думать об этом в такси – и мне не нравилось, что я продолжаю об этом думать. Путешествие впервые за много лет не приносило никакой радости, к тому же водитель был какой-то дёрганый, наверное, не спит ночами, работает без перерыва…
Поселили меня экономно, в мини-отеле, где было чудовищно жарко. В номере пахло дихлофосом и сгоревшей сковородкой.
А ведь я очень люблю отели!
Перед сном попыталась найти в сети хоть какие-то фотографии Хабибулина – не нашла ни одной.
Как он, интересно, выглядит без маски и очков?
Ночью мне приснился привлекательный мужчина, который постоянно прятал от меня лицо, зато другие его части можно было разглядеть без проблем.
А утром я поехала в Подмосковье – уже на местном транспорте. Отвлеклась так, что обо всём забыла, – и только поздно вечером, в отеле, открыла мессенджер, где возмущённо болталась примерно тысяча сообщений и фотографий от мамы.
Позвонила.
– Так ты хочешь оставить себе хоть что-то из бабушкиных вещей? – спросила мама.
– Мальчика с собакой и янтарные бусы, – сказала я.
Запах дихлофоса и сковородки из номера пропал, теперь здесь пахло куревом и тухлой рыбой. Разнообразие!
Я натянула простыню на нос, тщетно пытаясь уснуть.
Мне решительно не нравилось это моё путешествие.
В Петербурге мне пришлось самостоятельно выбирать отель – в конце месяца по чеку вернут деньги. Так довольно часто делают: мне это не нравится, но здесь я бессильна. Я выбрала симпатичный, если верить описанию и отзывам, отельчик на Невском – купилась, что близко к вокзалу.
Никакой вывески на нужном мне доме не было, зато нашёлся указатель со стрелкой.
Я прошла в арку, попав в типичный петербургский двор. Там, подперев спиной стену, меланхолично курила добровольная кариатида лет тридцати.
– Ищете что-то? – спросила она.
– Отель вроде должен здесь быть.
– А! – сказала кариатида. – Это там!
И махнула рукой на вторую арку.
Всё дальше удаляясь от Невского, я прошла во вторую арку – и на противоположной стороне двора увидела наконец вывеску.
«Ну, зато тихо будет, наверное», – утешала я себя, карабкаясь по высоким ступеням на второй этаж.
За стойкой администратора сидела девушка в хиджабе:
– У нас только с двух заселение.
– Может, уже кто-то выехал? – я постаралась, чтобы голос мой звучал как можно жалобнее. Мне хотелось бросить вещи, принять душ и погулять часа два по городу, прежде чем начнётся работа. На прогулки с чемоданом не способна даже я, при всей моей любви к путешествиям.
В крайнем случае оставлю вещи здесь, соображала я, но в душ уже точно не успею…
– А уборная у вас где?
Девушка в хиджабе замялась.
– Вот вам ключ от второго номера, можете туда сходить.
Вроде бы три звезды отельчик-то, удивилась я.
Но ключ взяла.
Жильцы из второго номера уже выехали, но уборку пока никто не сделал – пылесос гудел на отдалении, как солист за сценой. Скомканные простыни, мятые полотенца, чужой запах… Через пару часов меня, вполне возможно, поселят именно в этот номер.
Стараясь не дышать и не смотреть по сторонам, я быстро сделала то, зачем пришла, и покинула номер не в лучшем настроении.
Девушка в хиджабе почувствовала это и предложила мне чаю.
– Ваш номер готов! – сказала она, когда я сделала первый глоток. – Нужно подняться по лестнице на пятый этаж.
Странно, что такая опытная путешественница, как я, на сей раз сплоховала. Обычно я куда более уверенно отстаиваю права потребителя (если рейс задержан по вине авиакомпании, требую обед в аэропорту, если номер не соответствует описанию на сайте – прошу переселить в другой). То ли меня вымотали события последних месяцев, то ли я просто утратила навыки за долгое время карантина… К тому же никто не обещал мне, что в старом петербургском здании будет присутствовать лифт.
Но сто восемь ступенек! Сто восемь неровных высоких ступенек на пути в мансарду, где меня решила поселить девушка в хиджабе, – это было, конечно, слегка против правил.
Я чуть не задохнулась уже на третьем этаже и, привалившись боком к холодной стене, пыталась унять сердцебиение. Прямо напротив была пришпандорена мемориальная доска – в этом доме… в такие-то годы… жил писатель Лесков и написал здесь…
Интересно, он тоже поднимался в мансарду, преодолевая 108 ступенек кряду?
На пятом этаже, наискосок от моей комнаты, стояла детская кроватка с матрасиком, свёрнутым так, как обычно делают в больницах, когда пациент выписался или умер.
Хоть фильм ужасов снимай. Малобюджетный.
Сам номер был, в общем, ничего, пока я не включила свет. Здесь явно не ступала нога уборщицы – зато ступали ноги многих других постояльцев, обильно трясущих к тому же головами и разбрасывающих по ковровому покрытию свою ДНК. Я подняла ногу – и внимательно изучила подошву: она была так густо покрыта чужими волосами, что её следовало не мыть, а брить.
Постель, впрочем, оказалась чистой.
И ванная.
У меня уже не было моральных и физических сил разбираться с девушкой в хиджабе – я молча прошла мимо неё и ходила потом по Невскому взад-вперёд, пока не пришло время ехать в здешний офис.
Вечером я приняла душ и легла спать в носках, которые решила утром выбросить. Помявшуюся в сумке свежую кофточку повесила на плечики в ванной – утюга здесь не было, но все опытные путешественники знают, что в ванной одежда разглаживается сама собой от влаги и тепла.
Ночью мне снились неровные ступеньки, я поднималась по ним до самого утра.
А утром, вновь стараясь не глядеть по сторонам, поспешно выехала из номера (девушку в хиджабе никто не сменил – видимо, два через два) и сразу же помчалась на испытания. Никаких серьёзных нарушений в работе лаборатории выявлено не было, зато я выявила серьёзное нарушение в своей собственной работе.