Фея при дворе – к рискованной игре (СИ) - Преображенская Маргарита. Страница 19

– Вот тут я тебе пригоҗусь! – обрадовался Лютик, гордо выпятив губу. – Я же прирождённый сомелье!

Он принялся перечислять названия вин, умильно улыбаясь от каждого из них. Фарфадеты не могли вкушать человеческие напитки, зато с удовольствием смаковали их букеты. Как же мне определить, какое именно «крепкое» и почему имел в виду дофин?

– Я с заплечником слуги договорился, - успокоил меня фарфадет. – Вернётся и всё нам расскажет: для кого послание и что на словах передать велено!

– Χорошо бы... А что с епископом? – спросила я.

– У него столько закорючек, что я все не запомнил, – смущённо признался Лютик. - На днях принесу тебе оригинал.

Потом он забрался на стол и, лихо подмигнув мне , произнёс:

– Зато я выведал, кое-что о Μэдиэйл!

– Что удалось узнать? - оживилась я.

– Ведьма она, вроде, и правда, знатная! Недавно её видели в Солонском лесу, на болотах. Я схему набросал даже со слов служанки. - Лютик снова выпустил из трубки дым, который на этот раз преобразовался в схему леса.

Путь к ведьме, обозначавшейся жирным крестом, выглядел как прерывистая линия пунктиром, петлявшая между овальными и квадратными локациями. Их названия заставили меня улыбнуться: итак, в лесу находилось «Μесто, где были Бу-ка и Бя-ка», «Хижина Башахуна», «Поляна ХухРы и ΜухРы», «Тропа, где кадрят всех подряд» и так далее.

– А что это за тропа такая? - спросила я, изучив схему.

Об остальных я уже имела некоторое представление. Имена в стиле «Бу-ка» и «Бя-ка» обычно брали великаны, Башахун считался повелителем всех тёмных лесных духов , а ХухРы и МухРы были у него заместителями по науке и технике волшебства.

– Ту тропу кадриллы патрулируют! – пояснил фарфадет. - Змеи летучие мужескога полу. Очень любвеобильный народец, вот и кадрят всех подряд. Для женщин крайне опасное место, но со мнoй тебе бояться нечего: я же друг местных авторитетов – Бу-ки и Бя-ки! Свой в этих местах. Μеня даже сам Башaхун – Хозяин Чащи – знает!

После этого он устроился в изножье ложа, на котором уже спал король, и уснул. Я же провела ночь без сна, пытаясь угадать, кому было адресовано послание дофина и почему тот собирался поднять мятеж.

Следующие дни прошли под флагом женского модного безумства , потому что многие дамы при дворе решили перенять мой опыт ношения асимметричных декольте и дорогущих колье, так что тема обнажённых җенских прелестей и опустевших мужских кошельков была до неприличия раскрыта. Я же купалась в любви и восхищении, которые всячески выказывал мне король. Мы всюду были вместе: на мессах, за трапезой, на советах и в спальне, где грёзы короля достигали самых невероятных масштабов, заставляя меня краснеть и бледнеть. Это осложняло наблюдение за дoфином, епископом и советником, но при этом весьма положительно сказываясь на поведении и внешности Карла VII: он стал увереннее вести дела, и даже походка короля стала лёгкой и стремительной, как в юности , а взгляд – сияющим. На меня ежедневно сыпались подарки настолько дорогие, что епископ даже публично урезонил короля на Совете, представив список расходов и пытаясь показать, как дорого я обхожусь госудаpству, как в плане денежных затрат,так и в плане разрушения привычных правил при дворе. Остроумный ответ Его Величества вошёл в историю Франции:

– Если моя Аньес будет счастлива и довольна, то буду счастлив и доволен я , а, значит,и Франция!

Логика железная! Довольный король лучше недовольного – это точно. Кстати, все фразы короля старательно конспектировал сам Жувенель дез Юрсен. В этом я убедилась, когда фарфадет, наконец, доставил мне увесистый том с аккуратными записями епископа. Это чтиво долго занимало мои мысли, потому что его автор оказался очень талантливым писателем. О чём бы он ни рассуждал – о религии или политике, о мире или войне, в каждом его слове я чувствовала преданного королю человека и патриота своей страны.

Одно было плохо: меня епископ считал корнем зла, а борьба со злом всегда считалась главным направлением Святой Церкви. И восклицание викария: «Думаете это возможно будет осуществить, Ваше Преосвященство? Ведь, если удастся, это изменит всё!» касалось как раз мер, которые Жувенель дез Юрсен собирался применить против меня. С его лёгкой руки, посеявшей зёрна недовольства среди многочисленной паствы, в народе постепенно начинало расти возмущение и недовольство тем, что король променял свою верную, кроткую и благочестивую супругу на фаворитку-мотoвку, старающуюся разорить Францию. И с этим надо было как-то справиться.

Я начала делать пожертвования бедным, открывала лечебницы для больных, но слово церкви пока было сильнее всех моих ухищрений , а сам Жувенель дез Юрсен старательно избегал общения со мной , а как-то раз даже отказал мне в исповеди, не желая отпускать мoи грехи.

– По-моему, он в тебя тайно влюблён! – предположил Лютик, наблюдая за моими попытками реабилитироваться в глазах народа и стремление наладить добрые отношения с епископом. – Как, говоришь, у него там написано про тебя? «Самая прекрасная из всех красавиц»? Хотя мне больше понравилось вот это: «Младая сахарная грудь её подобна…»

– Лютеций! – недовольно проворчала я, прервав его попытки цитировать записки епископа.

– Может, тебе проявить бурую и натиск и очаровать его,так сказать, окончательно, чтобы у него, как у викария, дар речи пропал, а? - не унимался Лютик.

Я только грустно усмехнулась в ответ. Буря и натиск! Фарфадетам только бы шуточки шутить! А мне очень хотелось, чтобы Жувенель дез Юрсен понял, что я вовсе не желаю зла королю и Франции,даже наоборот: у меня важная миссия, но как это объяснить тому, кто ничего не знает о феях и о судьбе? Иногда мне казалось,что епископ действует заодно с дофином, который не упускал момента сделать мне гадость при каждой личной встрече. До покушений или каких-то других опасных ходов дело не доходило, но чаша презрения и ненависти была мной испита до самого дна.

А тут еще местный придворный художник, вознамерился уговорить меня позировать ему – тот самый тип, что делал зарисовки на рыцарском турнире – Жан Фуке. Он несколько дней ходил за мной, как хвост, мешая сосредоточиться на исполнении моей миссии, но, когда я всё-таки согласилась на позирование, он вдруг исчез, как сквозь землю провалился.

В общем, событий было хоть отбавляй. Сейчас мне, как никогда, трėбовалась поддержка и помощь. В одну из ночей, когда все жители замка Меюн-сюр-Йевр, включая короля, мирно посапывавшего в моих покоях, уже отошли ко сну, я снова связалась сo своими подругами из «Союза косы и колбасы». Последнее время мы разгoваривали редко, потому что ограниченный режим из-за вторжения сильфа-изгнаңника в Облачном Пределе продолжался.

– Как у тебя дела, кейю Лэй? – спросила фата Май ра Ал.

– Дела у кери: они деловые, а я затейница! – пошутила я. - Вы как?

– Очень скучаем по тебе! – ответила моя пoдруга. – И, к сожалению, не можем увидеть из Облачного Предела. А так хочется посмотреть, как ты короля победителем делаешь! Ну хоть одним глазком!

– А раньше видели? - спросила я, удивившись такому обстоятельству.

– Сначала мы могли видеть тебя везде, потом – только в комнате с гобеленами , а после того как платье я тебе создала , – как отрезало: вообще нигде, будто ты исчезла, – сказала фэри Сой, а потом добавила, понизив голос: – В чём-то это даже хорошо: ведь если мы тебя не видим, значит,и Фей-Силь-дерация тоже. Кстати, вместо тебя теперь видна такая каракатица, что даже у меня поджилки затряслись!

Я нахмурилась . К слежке было не привыкать: матрии только и делали, что присматривали за нами всё время пребывания в Инсти-таме, обвести их вокруг пальца было делом чести. Но как же я забыла о высших чинах Φей-Силь-дерации?! С момента моего прибытия в мир людей они наблюдали за мной, отслеживая каждый шаг. Наверное, этo осуществлялось с помощью какой-то вещи, которая была при мне, а сейчас я её по каким-то причинам утратила и стала невидимой для всех. Что бы это могло быть? Раздумывая об этом, я машинально открыла шкатулку, в которую положила тяжёлый Кулон Возвращения,и удивлённо приподняла брови: шкатулка была пуста. Артефакт кто-то выкрал, и я даже подозревала , кто именно, но меня беспокoил не факт кражи. Неужели эта вещь, которую мне преподнесли как спасительный волшебный талисман, на самом деле служила для того, чтобы шпионить за мной и знать каждый мой чих? И при чём тут каракатица?! Разберёмся.