Птица войны - Кондратов Эдуард Михайлович. Страница 46

Но, видимо, нгати были удовлетворены победой. В па царила сонная тишина. Лишь перекличка дозорных оглашала посвежевший воздух.

Между тем маленький отряд сына Те Нгаро уже заканчивал спуск по извилистой подземной галерее. Потайной ход был достаточно широк, чтобы Тауранги и его друзья могли гуськом проползти по нему, не встречая особых препятствий. Зато двигавшемуся позади всех Те Ратимае пришлось несладко. Когда его могучий торс застревал, Те Паки приходилось снова ползти вверх и работать лопаткой до тех пор, пока великан не протискивался дальше. Камешки и куски сухой глины катились вниз, засоряя проход и царапая потные лица, но никто из друзей не обращал внимания на эти мелочи. Каждый мечтал поскорее выбраться из душного чрева горы Маунгау.

Но вот нога Тауранги уперлась в корявый ствол. Они были у цели.

Здесь было достаточно просторно, чтобы, наконец, развернуться головой вперед и, стоя на коленях, выпрямиться. Уклон еще чувствовался, но Тауранги знал, что спуск окончен и что за поваленным деревом откроется выход.

Перебравшись через трухлявый ствол, Тауранги встал на ноги, раздвинул ветви кустарника и сделал несколько осторожных шагов. Над головой его сверкало звездное небо. Подземный ход кончился.

Когда из кустов показался силуэт богатырской фигуры Те Ратимае, сын вождя негромко сказал:

— Наблюдайте. Потом скажет каждый.

Пять пар внимательных глаз впились в темноту, разорванную далеко внизу красными язычками костров.

Площадка, на которой стояла пятерка нгати, была всего лишь неровностью на отвесном обрыве. Им на западе заканчивалась гора-ступня Маунгау. С этой стороны крепость не была закрыта насыпью и палисадом — врагу понадобились бы крылья, чтобы напасть на па с тыла.

В неуязвимости крепости с запада Маклеод убедился при первой же рекогносцировке. Прикинув, не смогут ли осажденные каким-нибудь образом спуститься отсюда в лощину, он тотчас отбросил эту мысль, и потому с запада позиции англичан практически не охранялись. Только в четверти мили от подошвы горы был оставлен постоянный пикет — не излишняя предосторожность на случай, если на выручку к осажденным подойдет какое-нибудь прибрежное племя.

Выйдя из норы, много лет назад просверленной в теле Маунгау, отряд Тауранги оказался почти на рубеже английских окопов. Вверху и внизу была отвесная стена, но стоило нгати продвинуться вдоль утеса на пятьдесят шагов, как обрыв кончался. За ним открывался пологий травянистый склон, который заняли войска англичан и ваикато. Резкий переход от скалы к лужайке был результатом мгновенного обвала западной части горы, вызванного давним землетрясением. Будто ножом отрезали маорийские боги каменное плечо у Маунгау, усеяв равнину обломками чуть не на целую милю. Время дробило огромные глыбы, но и сейчас на полях нгати валяются изъеденные водой и солнцем валуны.

Тауранги знал, что где-то здесь должна быть тропа, которая приведет их к границе обрыва. Но как в темноте отыскать поясок на теле Маунгау? Он и днем-то не слишком заметен.

Взявшись за руки, они стали тихонько двигаться влево, пока нога Тауранги не ощутила под собой пустоту. Определив на ощупь, что площадка сошла на нет, они вернулись к кустам и попробовали пройти в противоположную сторону. Вокруг была непроницаемая темь, и только костры английских постов, мигавшие в долине, напоминали, что пропасть зияет у самых ног.

Наконец-то тропа!.. Выбравшись по ней на откос, Тауранги внимательнее пригляделся к огням, рассыпанным по склону.

— Апирана! Те Паки! Все-все! Заметьте место, возвращаться будем здесь! — громким шепотом распорядился он.

Ночь собиралась уходить: очертания камней и человеческих фигур уже не сливались с окружающим. Отойдя от обрыва на несколько шагов, нгати улеглись на траву.

— Теперь слушайте и запоминайте, — шепотом сказал Тауранги.

Питеру Типпоту не спалось. Полночи он проворочался у костра, стараясь не слушать, о чем беседуют дневальные артиллеристы. Солдаты вспоминали Англию, Йоркшир, коровьи стада, шорох сухого вереска и запахи полыни. Шепотом проклинали костер, дымок от которого неотвязно лез в глаза. Типпот мысленно издевался над деревенскими слюнтяями, страдающими об оставленном за океаном рае. Нищие остолопы, что они видели там, в своем дорогом Йоркшире? Дерюгу взамен одежды, отбросы вместо пищи?.. Батрачили на чужих полях, выкармливали хозяйских свиней. И вот сейчас, когда судьба дала им в руки шанс круто повернуть жизнь, наконец-то стать на ноги, разбогатеть, они киснут. Через несколько лет в Новой Зеландии англичан будет в двадцать раз больше, и тогда за пирог, который сам сейчас плывет в руки, придется грызть друг другу горло. Преступление — тратить драгоценное время на болтовню. Действовать! Пока другие почесываются, действовать! А как — это уж кто во что горазд.

Возбужденный этими мыслями, Типпот порывисто сел, вцепился в колени темными от грязи и загара пальцами и уставился на огонь. Язычки пламени устало облизывали розовые головни, обросшие нежным пушком пепла, и Типпоту чудилось, что и внутри костра идет своя непростая и напряженная жизнь.

Так он сидел долго. Но вот глазки переводчика беспокойно заметались. Здравая мысль пришла в голову Типпоту: раз уж все равно не уснуть, почему бы сейчас, а не утром, как он намеревался, не поговорить с ваикато? Неизвестно, выкроит ли он еще на это время. Когда ваикато ворвутся в па, будет не до торговых сделок.

— Непременно сейчас, — заволновавшись, прошептал Типпот. — Завтра будет завтрашнее. А пока прощупаем дозорных…

Он вскочил и нахлобучил шляпу на лоб. Артиллеристы удивленно оглянулись. Веки их слипались.

— Я ненадолго, — обронил Типпот.

— А все же куда? — недовольно бормотнул старший дневальный. — Не положено шляться…

— Мистер О'Райли, клянусь вам, я на минутку… — Подобострастие так и сочилось из маленького переводчика. — Вон там, у крайнего костра, я заметил должника… Восемнадцать шиллингов… За одеяло. Совершенно случайно встретил… Если его убьют, то ни денег, ни одеяла… А я не богат… Прошу вас, мистер О'Райли…

Солдат отмахнулся:

— Да уж ладно… Только вы осторожней, мало ли что…

Обрадованно взмахнув шляпой, Типпот поспешил к лагерю ваикато, который располагался тридцатью ярдами выше и полусотней ярдов правее позиций отряда Маклеода. Он шел безо всякой опаски: знал, что и вверху, и внизу подступы к спящему лагерю охраняют усиленные патрули. Чтобы избежать дотошных расспросов, Типпот пошел наискосок, минуя последний костер англичан. Никем не замеченный, он благополучно пересек темный пустырь, разделявший посты союзных войск.

— Хаэре маи! — воскликнул Типпот, подсаживаясь к огню и во весь рот улыбаясь коренастому воину, который настороженно пялился на него. — Друг, я хочу, чтобы у тебя в доме появилось новое ружье и много-много одеял. Выслушай меня…

Маориец бросил в костер сухую ветку. Рой искр взвился над углями, и пламя шустро затрещало жухлыми листьями.

— Говори, пакеха. Мне нужно новое ружье. Говори, — подумав, ответил воин и указал Типпоту место возле себя…

…Шаги становились все отчетливей. Тауранги затаил дыхание.

— Сейчас… — почти беззвучно прошептал он.

Высунув голову из-за бруствера, нгати напрасно сверлили глазами темноту: человек, чьи шаги шуршали совсем рядом, оставался невидимкой. Настроение у него, очевидно, было превосходным: в нескольких шагах от окопа человек замурлыкал песенку. Через несколько мгновений она вдруг оборвалась, послышался шорох камешков, слабо треснула ветка. Над бруствером вырос силуэт огромной человеческой фигуры, держащей в руках продолговатый предмет.

— Все хорошо… Он мертв… — с хрипотцой прошептал Те Ратимае и, осторожно прыгнув в окоп, опустил ношу на землю.

Тауранги и Те Паки принялись торопливо стягивать одежду с трупа. Удушенный пакеха оказался удивительно малорослым, и, когда Тауранги стал напяливать на плечи его куцый сюртучок, послышался треск лопнувшего сукна. Еще труднее было с брюками, они едва достигали щиколоток. Со шляпой он обошелся просто: разорвав зубами жесткий остов, натянул ее на пучок густых волос и тряхнул головой — держится!