Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке - Швец Юрий. Страница 10

После обеда я должен был явиться в резидентуру — еще более обременительная и бесполезная обязанность, чем моя работа в прикрытии. Выходя из бюро ТАСС, я часто замечал на себе удивленные взгляды своих чистеньких коллег, которые, очевидно, догадались о моей профессии. Они, очевидно, думали, что как только за моей спиной захлопнулась дверь, я попала в таинственный мир романтических приключений. Если бы они только знали, насколько обыденным и скучным был этот мир.

Возьмем, к примеру, процесс изготовления определенного рода информационных сообщений, которые вашингтонская резидентура направляла в центр КГБ в Москве. Особое место здесь занимали "отклики" на мирные инициативы М.С. Горбачева. Обычно посольство узнавало о таких инициативах через ТАСС раньше, чем американцы, но эта мелочь никак не мешала резидентуре немедленно информировать Москву о восторженном отклике американского общественного мнения. По правилам, реакция на любую из многочисленных инициатив генсека должна была поступать на следующий день и быть в подавляющем большинстве случаев положительной. Кого волновало, что мало кто в Америке имел представление об очередной мирной увертюре, а те, кто имел, как правило, не обращали на нее внимания? В телеграммах, отправленных резидентурой, рисовалась совершенно иная картина: все американцы доброй воли с благодарностью приветствуют миролюбивую политику Советского Союза, которую отвергает лишь горстка реакционных политиков и плутократов с Уолл-стрит.

Все понимали, что подобный фарс лишь вводит Горбачева в заблуждение, но помалкивали и занимались своими делами. Я наблюдал за этими веселыми играми, но ни разу не принял участия в составлении ответа на горбачевские инициативы, которые в то время были направлены исключительно на пропагандистский эффект. Я оттягивал время, ожидая удобного случая для встречи с Филлис.

Однажды рано утром я пришел в ординаторскую и застал там только ночного дежурного, товарища Дротика (в кругу друзей его называли просто Толян). Он был в необычайно приподнятом настроении и сразу же сообщил мне причину: Юрченко вернулся! Обстоятельства его возвращения в строй казались просто нереальными. Накануне, в воскресенье, Юрченко ужинал с сотрудником ЦРУ в одном из ресторанов Джорджтауна. Под предлогом выхода в мужской туалет Юрченко позвонил в советское посольство, заявил, что он не предатель, и попросил оставить ворота советского жилого комплекса открытыми на пару часов. Затем он вернулся к столу, еще немного поговорил со своей спутницей, снова вышел "в туалет" и через полчаса появился в советском жилом комплексе.

Возвращение блудного полковника убедило оперативников резидентуры в том, что он действительно был похищен ЦРУ в Риме несколько месяцев назад, как и утверждал Юрченко. В истории советской разведки не было ни одного случая добровольного переподчинения. (Были случаи, когда их возвращали мертвыми, но это не совсем добровольно, не так ли?) Такой поступок мог совершить только честный человек, и резидентура была вне себя от радости.

Председатель Первого главного управления Крючков прислал поздравительную телеграмму, в которой восхвалял доблесть Юрченко и радовался крупному успеху резидентуры. На самом деле резидентура здесь была совершенно ни при чем. Но Андросов не видел необходимости вникать в эти тонкости. Он так обрадовался, что даже предложил Юрченко бокал вина, когда тот вошел, но тот отказался,

"Опасаясь непредсказуемого действия наркотиков, которые ЦРУ закачивает в мой организм".

Чтобы использовать пропагандистский успех по максимуму, в советском комплексе была созвана пресс-конференция, и заместитель резидента разрешил оперативникам пригласить своих "перспективных" знакомых. Я увидел свой шанс. Андросов был полностью поглощен суетой вокруг Юрченко, и я подошел к его заместителю.

Мне не составило труда предугадать его немедленную реакцию на мое предложение пригласить Филлис на пресс-конференцию.

"Сколько ей лет?"

"Понятия не имею", — честно ответил я.

"Она симпатичная?"

"Я ее еще не видел".

"Зачем тебе все эти сложности?" — сочувственно спросил меня заместитель резидента. "Разве ты не знаешь, что все попытки вербовки женщин обычно заканчиваются между простынями, со всеми вытекающими отсюда последствиями для оперативника? Вам так хочется домой?"

Я с интересом посмотрел на заместителя резидента. Он не производил впечатления дамского угодника. Насколько я знал, он также никогда не руководил агентами-женщинами. Почему же он так уверен в неизбежности амурного исхода? озадаченно подумал я.

Заместитель резидента прочитал мои мысли и начал вспоминать.

"В свое время в одной из европейских стран работал опытный разведчик Василий. Он познакомился с секретаршей из одной из структур НАТО и довольно скоро завязал с ней роман. Она безумно влюбилась в него и однажды в порыве страсти спросила своего возлюбленного, не может ли она быть ему полезна. "Знаешь, — ответил Василий, — мой шеф убивает меня запросами на глубокие аналитические материалы". И это все? Не волнуйся, я принесу из сейфа босса", — воскликнула секретарша. И она, как и обещала, стала снабжать его чрезвычайно важными документами. Василия наградили медалью и досрочно повысили в должности. Он чувствовал себя на вершине мира. Но рано или поздно любая служба заканчивается, и надо возвращаться в Москву. Вернувшись домой, Василий не доложил о своей интимной связи с секретаршей. Конечно, если бы он сделал это с самого начала, его посадили бы в первый же самолет, отправляющийся в Москву.

Вот почему умные люди держат свой совет. В общем, на замену Василию прислали другого оперативника, гораздо старше и гораздо менее мужественного, чем его предшественник. Он пришел к даме, она его осмотрела и, не пытаясь скрыть разочарования, спросила: "Неужели ваши люди не могли придумать кого-нибудь помоложе?". Так интрига стала известна. Василий был лишен наград и отправлен в глушь. И на этом все закончилось. Так что, в конечном счете, лучше иметь дело с мужчинами".

"Как же вы собираетесь спасать наших многострадальных оперативников от геев?" — спросил я. спросил я.

"Да перестаньте вы!" — застонал заместитель резидента.

"Торжественно обещаю не поддаваться ее чарам, пока я жив", — совершенно серьезно сказал я, всем своим видом изображая несгибаемого коммуниста.

"Ну, это другое дело", — сдался он наконец. "Ладно, валяйте. Но помните, если что-то случится, то это будет не только ваша, но и моя голова".

Я вышел из ординаторской в приподнятом настроении и отправился в гараж на улице G, где держал свою машину. Там, в красивой мертвой зоне, стоял телефон-автомат, который я заметил пару месяцев назад. У меня были все основания надеяться, что ФБР не станет подслушивать мой звонок Филлис. Не могли же они прослушивать все телефоны-автоматы в пределах моей досягаемости?

Несмотря на то, что у меня было разрешение заместителя резидента, я не собирался приглашать Филлис в советский комплекс. Это, безусловно, раскрыло бы нашу связь. Пришлось договариваться о встрече где-нибудь в городе.

"Где и когда?" — лаконично ответила она на мое предложение встретиться за ужином и обсудить историю с Юрченко.

"Может быть, завтра, в семь вечера, в Le Jardin?" — предложил я. предложил я. "Это рядом с Дюпон-Серкл".

"Отлично", — сказала Филлис. "Увидимся завтра".

На следующий день я вышел из дома в 9 часов утра и сел в машину. Согласно процедуре, мне предстояло пройти трехчасовой тест по маршруту. Это было трудоемкое занятие, призванное выявить и, если нужно, поджать хвост перед встречей. Неподалеку я снова увидел знакомую "Импалу" с мужчиной за рулем, которого я уже не раз видел. Я предположил, что это тот самый человек, который занимался моим делом в ФБР. Тест казался мне безнадежной потерей времени, и я горько проклинал эту дурацкую процедуру, людей, которые ее придумали, и начальство, которое настаивало на том, чтобы она выполнялась до мелочей. Но выбор у меня был невелик. Faute de mieux, le roi couche avec sa femme (Если все другие варианты отпадают, король спит со своей женой), — сказало мое внутреннее "я", и я повернул ключ зажигания.