Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке - Швец Юрий. Страница 15

Примерно через неделю Москва ответила на мою телеграмму совершенно секретным сообщением, закодированным для резидента Андросова.

Совершенно секретно

Вашингтон, округ Колумбия

Кому: Товарищу Кротову

Мартин Сноу (далее "Сократ") нам известен. Он вырос на Восточном побережье США, в середине-конце 1960-х годов окончил Гарвард, где некоторое время оставался преподавателем. Доктор философии, он является одним из ведущих специалистов по управлению.

В администрации Картера Сократ был советником Белого дома. Впоследствии он некоторое время работал консультантом ООН, иногда консультируя правительства различных стран Азии.

В период работы в администрации Картера он поддерживал периодические контакты с несколькими советскими дипломатами, которые характеризуют Сократа как информированного и энергичного человека и неординарного мыслителя.

Жена Сократа, Филлис Барбер (далее "Спутница"), известна своим радикализмом и антиамериканскими взглядами. Она является корреспондентом ряда американских и западноевропейских периодических изданий.

Мы считаем целесообразным, чтобы товарищ Льюис продолжил контакты с Сократом и Спутницей. На данном этапе наша главная задача — выяснить, что заставило их согласиться на контакты с советским журналистом.

Настоящим Вам предписывается соблюдать максимальную осторожность при общении с Сократом и Спутницей и держать нас в курсе всех последующих событий по этому делу.

К Вашему сведению, статья Спутницы о "деле Юрченко" была опубликована во влиятельном журнале "Мнение". Наша служба активных мер оценивает ее как один из наиболее полезных материалов по этой теме, появившихся в западных СМИ.

Москва

Товарищ Василий

В тот же день меня и заместителя резидента вызвал Андросов.

"Ваши новые контакты вызвали определенный интерес со стороны Москвы, — сухо сказал Андросов с призраком улыбки на бесцветных губах. "Будем работать с ними дальше, но очень осторожно. Самое главное — выяснить, что у них на уме. Насколько я знаю, до сих пор вы не смогли определить их мотивацию. Ну, ничего страшного, оперативный опыт накапливается со временем… К сожалению, Гт. слишком занят, чтобы лично заниматься этим делом, поэтому руководить будете вы", — сказал шеф, переведя взгляд на своего заместителя. "На вашем месте я бы сосредоточился на прокачке Сократа по Пакистану, Шри-Ланке и Бангладеш. Думаю, это будет весьма полезно. Что касается Спутниковой, то будьте максимально осторожны. Она слишком грозный журналист, чтобы с ней шутить".

"Какая блестящая схема!" — воскликнул заместитель резидента, когда мы вышли из кабинета Андросова. "Какой потрясающий разведчик заключен в его теле! Только вдумайтесь в то, что он сейчас сказал. Он снял с себя всю ответственность за дело Сократа и Спутницы. Он также предупредил нас об осторожности и предложил сосредоточиться на Бангладеш, Шри-Ланке, Пакистане — словом, на всем, кроме США. Отныне, если что-то случится, виновными будем только я и ты — вернее, ты и я. Честно говоря, в таких условиях я не вижу особого смысла браться за это дело".

"Иногда, — взорвался я, — у меня складывается впечатление, что наш главный враг — не американские спецслужбы, а этот достойный коммунист, этот наш драгоценный шеф".

"Слушай, я давно собирался с тобой поговорить". Заместитель резидента затащил меня в свой крошечный кабинет и плотно закрыл дверь. "Ты должен следить за своим языком. Не дай Бог, кто-то донесет резиденту, и тебе конец. Кстати, он уже сказал мне, что ты слишком самостоятельная, и ему это не нравится. Вы что, не знаете счет?"

Я знала счет, просто не могла сдержаться. Иногда эмоции закипают, не спрашивая разрешения, и ничто не может их остановить, даже инстинкт самосохранения. Ни один шпион не может бесконечно долго жить, плотно закупорив в себе свои истинные чувства. Рано или поздно он испытывает непреодолимый импульс выпустить все наружу — хотя бы для того, чтобы сохранить рассудок.

"В последнее время, — сказал я, — у меня появилось стойкое ощущение, что главная угроза нашей стране исходит не от внешних сил, будь то Америка, НАТО, Китай или что-то еще, а главный враг — это мы сами. Помните изречение Николая Гоголя о том, что две самые большие проблемы России — это идиоты и плохие дороги? Похоже, что первая проблема в последнее время становится все хуже и хуже".

Судя по выражению лица заместителя резидента, он пожалел, что начал этот разговор. Он скорчил язвительную гримасу и сурово спросил, словно обливая холодной водой перегретую печь: "А вы не боитесь мне все это рассказывать?"

"Вовсе нет", — ответил я. "Я знаю, что вы порядочный человек".

Как я и ожидал, депутат-резидент был обезоружен.

Моя характеристика его как порядочного человека глубоко тронула его, хотя "порядочность" — не самое популярное слово в интеллигентской среде.

"Спасибо, что доверились мне", — смущенно пробормотал он. "Все-таки вы офицер разведки и должны контролировать свои эмоции".

Каждая идея должна созреть. На это требуется время. Мне пришлось сделать паузу в своих замыслах по Сократу и Спутнице, чтобы убаюкать ФБР ложным чувством безопасности и не спугнуть перспективу излишней навязчивостью.

Следующие три недели я вел себя как образцовый газетчик: работал исключительно на своей основной работе, никаких контрразведывательных маневров, никаких поисков тайных мест встреч, "мертвых точек" и прочей шпионской чепухи. Мне даже пришлось писать аналитический отчет для ТАСС по Стратегической оборонной инициативе США.

В нем я пытался доказать, что программа "звездных войн" — это стратегический блеф, цель которого — запугать советское руководство, втянуть СССР в новый, непомерно дорогой виток гонки вооружений и, в конечном счете, сломать хребет его экономике. И чем яростнее советская пропагандистская машина кричала со всех крыш о зловещей угрозе СОИ для всего мира, тем больше стимулов было у администрации Рейгана для продолжения программы.

Этот вывод я сделал не на основе украденных документов Пентагона, а на основе некоторых статей в американской прессе. И в этом была ее роковая слабость. Советские руководители привыкли доверять только секретным документам, хранящимся под замком. Я долго ломал голову, как убедить наших чиновников в своей правоте. Наконец, помощь пришла с неожиданной стороны: от конгрессмена Боба Дорнана, бессовестного поклонника программы "Звездные войны".

Однажды я поехал в Джорджтаунский университет, чтобы присутствовать на дебатах в стиле "перекрестного огня" между Ричардом Перлом и одним из вашингтонских религиозных лидеров. Священнослужитель блестяще разобрал программу SDI, и я видел, как Перл корчится.

Тогда на помощь пришел Боб Дорнан. Он сказал примерно следующее: "Дамы и господа, SDI, возможно, еще не существует, но она уже работает. Почитайте советские газеты. Русские в бешенстве — они боятся SDI. А это значит, что она уже достигла своей цели. Поэтому было бы глупо сокращать расходы на SDI, наоборот, их надо увеличивать".

Это было именно то недостающее звено, которое мне было нужно. Представитель Дорнан блестяще проиллюстрировал основную идею моего доклада. Конечно, мне пришлось солгать и сказать, что его речь прозвучала на закрытых слушаниях в Конгрессе, но что поделать, если советские чиновники верят только тому, что от них держат в секрете?

В заключение своего доклада я предложил советской прессе воздержаться от нападок на SDI и впредь просто игнорировать ее. Я был совершенно уверен, что, как только это произойдет, "Звездные войны" пойдут под откос.

К моему удивлению, мой доклад вызвал некоторый ажиотаж среди инсайдеров ТАСС. Что касается резидентуры, то все мои предыдущие попытки написать телеграмму на эту тему наталкивались на ее, мягко говоря, неодобрительное отношение. Начальник Службы разведки КГБ Крючков отдал приказ о начале тотальной кампании против СОИ, и резидент Андросов ревностно выполнял поручение своего хозяина. Возникла любопытная ситуация: вместо того чтобы сообщать Москве факты, резидентура давала ей то, что Москва хотела услышать.