Бывших не бывает - Красницкий Евгений Сергеевич. Страница 47

– О нет, оплитарх! – Илларион невесело усмехнулся. – О твоём предшественнике – ратнинском священнике отце Михаиле, упокой, Господи, его душу.

– Упокой, Господи, – отец Меркурий перекрестился. – Этого я не знал. Как он погиб?

– Значит, Феофан тебе этого не сказал? Интересно, почему? – Илларион на секунду замолчал. – А брат наш во Христе Михаил был убит стрелой во время нападения на Ратное. Выносил в безопасное место раненого.

– Он умер достойно.

– Да, достойно, но глупо! – Илларион зло мотнул головой. – Он был нужен живым. Особенно в свете того, что он сам не понимал, какое влияние оказывает на ратнинских катафрактов, а главное – на Михаила и его архонтопулов! [75]

– Почему не понимал?

– Ты ухватил суть! – епископский граматевс невесело усмехнулся. – Потому что, узнав о ранении учителя, твой поднадзорный приказал перебить всех пленных, а его волчата с радостью исполнили приказ. Как мне сообщили, они оплакивали своего пастыря и резали его убийц.

– Действительно архонтопулы! Мы с тобой видели их и в бою, и после, – отец Меркурий на миг задумался. – Но ведь это хорошо! Надо лишь внушить им правильные идеи.

– И опять ты ухватил суть, – кивнул Илларион. – Но, надеюсь, ты помнишь, что внушать правильные идеи придётся тебе. А вот готов ли ты?

– Не готов, – усмехнулся отец Меркурий. – И времени на подготовку мало – ровно до окончания этого безобразия. То есть до зимы. Но скажи, друнгарий, когда империя вообще бывала готова к войне? Я даже не читал о таком, не то что видел.

– У тебя язык хуже, чем жало скорпиона! – Илларион расхохотался. – Ты прав – вечно мы садимся голым задом на дикобраза. Мы уже поминали тут архонтопулов. Но, согласись, смерть отца Михаила здорово ударила по нашим планам. Кто будет окормлять корм? Ты не сможешь оказаться в двух местах одновременно, а если бы и смог, у тебя есть задача поважнее. А со священниками тут туго. Пока найдёшь нужного…

– Придётся выращивать самим, – невесело усмехнулся отец Меркурий. – Кстати, а наш друг-ищейка не сможет поспособствовать?

– Похоже, он уже поспособствовал, – кивнул Илларион. – Он намекнул, что у почившего в бозе брата нашего во Христе был ещё один ученик помимо Михаила, и этот ученик горит сердцем так, что способен стать огненным мечом во длани ангельской…

– Как интересно-о-о, – протянул отец Меркурий.

– Именно! – отрубил Илларион. – Этот отрок должен стать нашим! Он будет первым орденским братом и, случись что, сможет исправить ошибки, которые непременно допустит Михаил из-за своего чрезмерного человеколюбия. Найди его, оплитах, и сделай нашим, а не Феофановым. Это приказ!

– Повинуюсь, мой друнгарий!

Отец Меркурий вынырнул из воспоминаний, осмотрелся и задержал взгляд на поручике Василии, объезжавшем своих людей.

«Да, вот так я и узнал про лохага Василия. Действительно он может крестить огнём и мечом, а Бог на небе отличит своих. Может, да я не дам! У парня здорово загажены мозги, прости, Господи, этот грех моему предшественнику. Но я видел его на туровском причале, в монастыре и тут… Он знает, что Бог есть любовь, и понимает, что такое честь. Так что поправим мозги лохагу, хотя просто ни мне, ни ему не будет».

Под скрип полозьев думалось хорошо, а жизнь приучила отца Меркурия пользоваться благоприятными обстоятельствами по полной. Вот он и думал.

«Ладно, бог с ним, с лохагом Василием – стучит отцу духовному в неофитском задоре – и пусть стучит, тем более что теперь в духовных отцах ходишь как раз ты, Макарий, так что это дело поправимое. Он неглупый парень, а остальное дело наживное. Есть вещи поважнее.

Итак, первое – мой поднадзорный и тот переполох, что он учинил в Турове и не только своим геройством и просто невероятной удачей; второе – его любимый дедушка эпарх Кирилл, придавший безобразию масштаб и законченность, особенно хорошо было то, что об его пожаловании в эпархи объявили его племянники Святополчичи – побочная и проигравшая борьбу за власть ветвь рода здешних мегаархонтов, это само по себе как удар грома, но мало того, они публично назвали его дядюшкой, так что теперь и мой поднадзорный, и его дед де-юре Рюриковичи, хоть и не из-под венца. Чем такое часто кончается, ты, Макарий, прекрасно знаешь на примере империи. Итак, многие в Турове, включая нашего дорогого Иллариона-Георгия, после этого известия три дня не вылезали из латрины [76], хотя друнгарий, как я понимаю, исключительно от злости. А ещё у деда с внуком сотня катафрактов, полторы сотни конных скиритов и сотни две либурнариев [77]. Более чем серьёзно. Ты помнишь, Макарий, что мы творили такими силами на Островах, когда Жаворонков на время превратили в либурнариев? Угу… А тут людей куда меньше, чем в империи, и такая сила значит куда больше.

Так, что там у нас дальше? Ах да, третье – едущий в этом же обозе дядюшка поднадзорного Никифор. Богатая и хитрая сволочь, вроде солеторговца Вассоса, о котором в годы моей молодости болтали, что ему принадлежит через подставных лиц половина Города. Этот из той же породы и так же любит играть в политику. Нет, пожалуй, не играть – делать! Феофан о нём много чего рассказал. Просто превосходно! Это ещё один компонент для удачного заговора – большие деньги.

Список закончился? Как бы не так! Четвёртое – погорынский логофет [78] патрикий Фёдор. Это сейчас он забытый богом логофет в заднице мира, а во времена мегаархонта Святополка – почившего в бозе мужа игуменьи Варвары – был синклитиком [79] и служил по части иностранных дел. Даже апокрисиарием [80] бывал, несмотря на молодость. А в юности служил эскувитором [81] у уже упоминавшегося Святополка, причём в одной банде с эпархом Кириллом и сыном великого князя архонтом Ярославом. Говорят, это была та ещё троица… По слухам, именно с помощью своих друзей Кирилл смог жениться на внебрачной дочери мегаархонта, да ещё против воли отца, и остался при этом жив, здоров и счастлив в службе и браке. Сейчас этот достойный муж следует в одном с тобой обозе, Макарий, и, как ты можешь видеть, он и сейчас ещё ого-го. А в довесок целиком и полностью в рукаве эпарха Погорынского. Занятно, правда?

Пятое – спафарий Путята. Я съем свою скуфью, если он не имеет никакого отношения к тайной службе цезаря Мстислава. Без соли. Иначе зачем бы он увязался с моим поднадзорным? Проведать детей побратима, которых после гибели родителей взял под покровительство эпарх Кирилл? Ты ведь не веришь в сказки, Макарий?

Шестое – купец Григорий. Дядя тех самых сирот, к которым едет Путята. Вроде бы он компаньон Никифора, а на деле бог его знает, но у него явно есть какое-то дело к дядюшке моего поднадзорного. Или к нему самому?

В высшей степени достойная компания! И до сих пор не укорочена на голову. Как, кстати, и архонт Городненский Всеволод, которого за прямую измену не казнили, не ослепили, а наоборот, встретили с почётом. Поч-чему? Нет, конечно, его измена была вынужденной – у него семью похитили и держали в заложниках, но этот малозначительный факт никого не остановил бы. Отсюда следует, что архонт сумел чем-то купить себе жизнь, свободу и даже почёт вкупе с увеличением влияния. А по рассказам Феофана, Никифор частый и почётный гость при дворе деспота городненского архонта Всеволода – нашего прощёного изменника. Да ещё и его торговый агент до кучи.

Теперь про моего поднадзорного. Деспот, тьфу, пора бы поместному – князь Всеволод – пленник боярича Михаила. А это значит выкуп. А от выкупа наш резвый вьюнош весьма благородно отказался. Невместно, мол. В этом сходятся Феофан, Илларион и Варвара. Он идиот? Не думаю. И они так не думают. И даже мне об этом сказали. Каждый порознь.