Преодоление - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович. Страница 6

— Думаю, — сказал я, — что все началось с работ Борзова. Статистика гениев. Если Николай Сергеевич прав, то эволюция человечества тормозится. Почему? Кое-что можно понять, прочитав статьи Ли Сяо. Изучая природу, люди веками отвергали многие вопросы как ненаучные. Считалось бессмысленным спрашивать: почему ускорение пропорционально силе? Почему сохраняется энергия?.. Но вот люди начали изменять законы природы. И оказалось, что нельзя развивать науку, не ответив на все эти еретические «почему». А ответов нет… Ли Сяо так и не нашел единой системы в законах природы. Почему? В его статьях об этом ничего нет. И я подумал: Ли Сяо работу закончил, но не опубликовал. Он доложил о результатах на заседании Совета координации. Так?

Имел я в конце концов право задать один прямой вопрос? Пусть Сяо ответит, и я продолжу рассуждения.

— Так, — улыбнулся Ли Сяо.

— Стали думать вместе… Не берусь воссоздавать логику появления идеи, я ведь дошел до нее методами фантастики, пропустив этапы, занявшие, вероятно, около года…

— Полтора, — вставил Ли Сяо.

— Полтора… А вывод был такой. В законах природы нет единства, потому что они искусственны. Давно, задолго до возникновения рода людского, законы мироздания были иными, более стройными. Все законы природы объединяла система, возникшая в момент большого взрыва Вселенной двадцать миллиардов лет назад. Но когда-то во Вселенной впервые возникла жизнь… Разум… Потом еще… И как мы сейчас, древние цивилизации начали изменять законы природы. Но мы на пороге, а они успели многое. Причем каждый разум действовал в собственных интересах. Одному для межзвездных полетов понадобилось ускорить свет. Другой пожелал изменить закон тяготения. Третий занялся переустройством квантовых законов… И мир менялся. Как мы когда-то оправдывали уничтожение лесов, так и те, могущественные, оправдывали нуждами развития этот хаос, приходящий на смену порядку. На каверзные «почему» о массе фотона, скорости света можно было легко ответить тогда, но впоследствии эти вопросы действительно потеряли всякий смысл. Какая логика в хаосе? Из гармонии законов природы возникла их свалка. Вот так… Мы с вами живем в пору экологического кризиса, захватившего всю Вселенную. Когда-нибудь Вселенная вновь сожмется в кокон и затем взорвется для очередного цикла, и тогда новые законы природы будут опять едины. Но любоваться их гармонией будет некому. Мы-то живем сейчас…

Исподволь нараставшее ощущение жути прорвалось лавиной, захлестнуло, понесло… Раньше в моих рассуждениях была только логика — не до эмоций. Но эта фраза… Мы-то живем сейчас. Где?! Много раз я описывал в рассказах ощущения человека, неожиданно понявшего, что его открытие может принести людям гибель. И лишь сейчас понял, насколько мои описания были приблизительны и бедны, а то и попросту неправдоподобны. Пожалуй, я и свое мгновенное ощущение ужасности собственного предположения не смогу описать четко. На поверхности билась, как зверь в агонии, мысль: «Не может этого быть! Мало ли куда заведет логика!» Сейчас Комаров скажет «ерунда». Сейчас скажет…

Но меня никто не прерывал, а сам я просто боялся остановиться, чтобы не сбить мысль, куда бы она меня ни завела.

— Потому и исчезли гении в науке, — я говорил теперь медленно, с паузами. — Гений — это вершина чисто человеческого метода познания мира. Вершина нашей, человеческой, логики. А какая логика в свалке? Мы должны узнать, что было раньше, когда человечества, да и самой Земли не существовало. Кто расскажет, как выглядела Вселенная, не обезображенная вмешательством разумных? Только цивилизация, которая видела все и, возможно, сама помогала превращать Вселенную в свалку. Как найти такой разум? Ответ подсказал Горбачев. Нейтронная звезда, старушка с миллиардолетней биографией…

Я замолчал и будто впервые увидел, что говорю не в пустоту, что меня слушают люди. Комаров качал головой, Борзов шептался с Ингрид, а Оуэна и вовсе не было в комнате — я не заметил, когда он ушел. Один Ли Сяо слушал внимательно и доброжелательно.

— А вы оптимист, Леонид Афанасьевич, — сказал Комаров. — В этом, можно сказать, психологическая инерция современных фантастов: все они сплошь оптимисты.

— Это плохо?

— Это прекрасно! Но именно оптимизм не позволил вам правильно разобраться в проблеме.

Меня как ударило. Значит, я неправ! Это замечательно! Но… При чем тогда мой оптимизм?

— Идите к нам, — сказал Комаров. — Что это за разговор — на расстоянии?

И я пошел. По пути все поворачивал рассуждения туда и сюда — все было крепко. Какой уж тут оптимизм — кто-то создал из Вселенной свалку, а мы живем в ней, да еще вынуждены расчищать. Попробуйте разобраться в логике мусорной кучи! Что-то, конечно, поймете — вот обломки реактора, а это коробка из-под сардин, а здесь почти целый стереоаппарат. Но никогда не видев неповрежденного реактора, вы решите, что он таким и должен быть. Вы твердо убеждены в пресловутой логике конструктора-природы, убеждены, что все так и было с момента большого взрыва, и вы просто по тупости своей не понимаете всех причин и следствий. Разум могуч, со временем разберемся! Не разберетесь.

Ведь вы не подозреваете о том, что кто-то, безразличный к будущему, когда-то еще до вашего рождения крушил логику мироздания, приспосабливал гармонию законов природы для своих очень важных, но все же личных целей…

Я ввалился в медотсек, можно сказать, по макушку наполненный злостью на тех, кто оставил нам изуродованную и даже красивую в своем уродстве Вселенную. Мы-то другой не знали.

— Садитесь, — предложил Комаров, — и выдайте Николаю Сергеевичу проигранные вами сто пиастров.

— Если я проиграл, то почему сто, а не двести?

— Вы проиграли наполовину. Относительно экологического кризиса в нашей области Вселенной вы совершенно правы. Но в остальном вы излишне оптимистичны. По-вашему, мы ищем контакта, чтобы расспросить эту нейтронную старушку о том, что она видела на заре, так сказать, туманной юности? Такое любопытство было бы замечательно… Но дело серьезнее. Люди вовсе не тупеют. Но гениальных открытий действительно нет. Дело в том, что мы достигли потолка для мышления нашего типа. Из-за этой проклятой свалки законов мы никогда ни черта не поймем больше в нашем мире. Не из-за тупости нашей, а потому, что нужен иной тип мышления. Законы Вселенной разобщены. Есть явления, мимо которых мы, люди, всегда проходили, не замечая, — эти явления лежат вне нашей логики. А где-то иной разум, возникший в принципиально иных условиях, познает мир по-своему и знает то, что мы в принципе знать не можем. Но не подозревает о том, что нам кажется совершенно элементарным. Природа познаваема, но чтобы познать ее, недостаточно одного разума. Контакт, Леонид Афанасьевич, не любознательность, а средство спасения разума как вида.

— И вы обратились к разумной нейтронной звезде…

— Ерунда все это, — отрезал Комаров. — Разумная звезда — нонсенс. Разум развивается как сообщество, а не как единый организм. Для развития нужны конфликты, в том числе и социальные.

— Погодите, — сказал я. — Но вы-то все же…

— Нейтронная звезда, — назидательным тоном сказал Комаров, — не может быть разумной как целое и, значит…

— Значит, вы обратились не к ней, а к ним, — сказал я, и Комаров замолк на полуслове. Все-таки он никак не привыкнет к тому, что профессионал-фантаст может до многого дойти быстрее, чем профессионал-ученый. Давно я не ощущал такой ясности в мыслях, давно не чувствовал такого острого желания спорить и доказывать. Ну хорошо. Я скажу вам так, с ходу.

— Не к ней, а к ним, — повторил я. — Если нейтронная звезда не может быть мыслящим индивидом, то она есть общество мыслящих. Давайте рассуждать… Когда погружаешься в недра нейтронной звезды, условия меняются буквально с каждым миллиметром. Опустившись на метр, вы попадаете в совершенно иной мир. Значит… Применим прием многоэтажности… Не знаете? Это из теории фантастики, в которую вы не верите. Так вот, в недрах нейтронной звезды существует множество цивилизаций на каждом уровне. Существо из одного разумного слоя не может ни подняться, ни опуститься в другой слой — оно или распадется, или будет раздавлено. Оно может перемещаться только на своем уровне, на поверхности своей сферы. Двухмерные цивилизации, вложенные одна в другую, как матрешки. Миллионы, миллиарды цивилизаций в одной звезде! Да об этом роман можно написать. Миллионы цивилизаций, и в каждой миллионы существ со своими проблемами. Понять Друг друга им трудно, а понять нужно, иначе — вырождение, гибель. У тех, что обитают в верхних слоях звезды, мало энергии, но им доступен космос. Внутренние цивилизации более замкнуты, их интересы ограничены — ведь они ничего не знают о космосе, о Вселенной. Может, действительно не обошлось без трагедий. Какая-то цивилизация не пожелала сотрудничать с соседями и погибла. Распались цепочки нейтронных молекул… Со временем они все же нашли общий язык, иначе погибли бы все. И тогда? Новые проблемы… Свой-то мирок ясен, но вне его — ужасающая огромность и пустота, которая и есть мир… Звезды? Планеты? Откуда им знать, что такое звезды? Обычная звезда, такая, как Солнце, для них — пустота… Им не покинуть своего плена, ловушки, которую они зовут родиной. Что делать? Выход один — контакт. Хотя бы попытка…