Конус - Уэллс Герберт Джордж. Страница 3

— Здесь он красный, — проговорил Горрокс. — Кроваво-красный пар! Красный и горячий, как грех! А там дальше, где луна освещает его своими лучами и он проходит через кучи обожженного кирпича, он белый, как смерть!

Раут на мгновенье повернул голову и затем снова стал следить за Горроксом.

— Пойдем к прокатным цехам, — сказал Горрокс.

Теперь Раут чувствовал себя увереннее, потому что пожатие Горрокса не было таким угрожающим. Но все равно, что Горрокс хотел сказать этими словами «белая как смерть» и «красное как грех». Простое совпадение! Они продолжали путь и остановились ненадолго возле пудлинговой печи. Затем они прошли через прокатную мастерскую, где среди несмолкаемого грохота раздавались уверенные удары парового молота, выбивавшие сок из жидкого железа, и чернее полуголые титаны быстро выкладывали между колес плоские листы, похожие на растопленный сургуч.

— Пошли, — прокричал Горрокс прямо в ухо Рауту, и они двинулись, бросив взгляд в маленькое застекленное отверстие, где в черной пропасти доменной печи бушевал огонь. Яркий свет ослеплял глаза. Зеленые и синие круги маячили в темноте перед глазами. Они направлялись к лифту, при помощи которого топливо и руду поднимали наверх.

И там, около узенькой решетки, нависшей над доменной печью, Раута снова охватило сомнение. Разумно ли находиться здесь? Если Горрокс действительно знает все! Он не мог побороть дрожь, пробежавшую по его телу. У ног зияла глубина в семьдесят футов. Это было опасное место. Они прошли мимо тележки с топливом, чтобы подойти к решетке. Далекие холмы Ганлея, казалось, дрожали в дыму и серном горьковатом пару доменной печи. Из темных туч выплыла луна и остановилась над волнообразными лесными очертаниями Нью-Кастля. Внизу убегал дымящийся канал, заворачивая под едва различимый мост и исчезал в бледном тумане полей Берзлема.

— Вот конус, о котором я тебе говорил, — закричал Горрокс. — А под ним шестьдесят футов огня и расплавленного металла, через который проходит струя воздуха из мехов, как газ в сельтерской воде.

Раут ухватился крепко за решетку и посмотрел вниз на конус. Жара была невыносимая. Кипение металла и шум от мехов, как гром аккомпанировали голосу Горрокса. Нужно было с этим делом покончить сейчас. Может быть, в конце концов…

— Там внутри, — орал Горрокс, — температура достигает тысячи градусов. Если бы тебя бросить туда… Ты бы вспыхнул, как щепотка пороха на свечке. Вытяни руку и почувствуешь ее горячее дыхание. Даже здесь, я видел, как кипит дождевая вода. А вот тот конус. Это нечто невероятное. Он слишком горячий для того, чтобы печь на нем пироги. Его внешняя сторона достигает трехсот градусов.

— Триста градусов, — повтори Раут.

— Триста градусов, подумай. — Вся кровь у тебя выкипит немедленно.

— А! — протянул Раут и повернулся.

— Выкипит кровь, и моргнуть не успеешь… Нет, ты не уйдешь!

— Пусти меня, — крикнул Раут. — Оставь мою руку.

Сперва одной, а затем и второй рукой он ухватился за перила. Они колебались одно мгновение, а затем, внезапно, резким движением Горрокс оторвал его от перил. Раут повис на нем, оступился, перевернулся и ударился щекой, плечом и коленом о горячий конус.

Он схватил цепь, на которой висел конус, и она стала спускаться вниз. Ярко красный обруч окружил его, и язык пламени, освобожденный из хаоса, царившего внутри, поднялся ему навстречу. Он почувствовал невыносимую боль в коленях и запах паленого. Раут встал на ноги и попытался взобраться по цепи, когда кто-то сильно ударил его по голове. В лунном свете перед ним выросло черное блестящее горло печи.

Горрокс стоял над ним рядом с одной из тележек с топливом на рельсах. Его жестикулирующая фигура казалась белой и яркой, освещенная луной. Он кричал:

— Шипи, дурак, шипи, бабник проклятый! Пес несчастный! Кипи, кипи, кипи!

Неожиданно он схватил целую горсть угля из тележки и решительно швырнул в Раута.

— Горрокс! — воскликнул Раут. — Горрокс!

Он кричал, прижавшись у цепи, пытаясь подняться кверху и вылезти с обжигающего огнем конуса. Каждый кусок угля, брошенный Горроксом, попадал в него. Одежда его горела. Пока он боролся, конус опустился и струя раскаленного удушающего газа загорелась вокруг него ярким пламенем.

Раут потерял образ и подобие человека. Когда рассеялся красный свет, Горрокс увидел почерневшую фигуру, голова которой была покрыта кровью, все перебиравшую цепь и извивавшуюся в агонии. Это было покрывшееся пеплом животное, не человеческое, чудовищное существо, из которого вырывались рыдания, прерывавшиеся визгом. Как только Горрокс увидел это зрелище, его злоба прошла. Его охватила смертельная тошнота. Тяжелый запах горелого мяса пробирался в ноздри. Рассудок вернулся к нему!

— Боже, смилуйся надо мной! — воскликнул он. — Господи, что я сделал?

Он знал, что то, что двигалось внизу, было уже мертвым человеком. Он знал, что кровь в жилах этого несчастного кипит. Мысль эта затемнила все остальные чувства Горрокса. Одно мгновение он был в нерешительности, затем повернулся к тележке и поспешно вывернул ее содержимое на вздрагивающее существо, которое еще недавно было человеком. Груда угля с шумом рассыпалась по конусу. Вместе с ударом прекратился визг, кипящая масса дыма, пыли и пламени окружили Горрокса. Когда все это рассеялось, он снова ясно увидел конус.

Горрокс отпрянул назад и стоял дрожа, прижавшись к решетке обеими руками. Губы его двигались, но слов не было слышно.

Снизу доносились голоса и топот бегущих ног. Резкий звук в прокатном цехе внезапно оборвался!

1895