В поисках сокровища - Лейтон Тина. Страница 11

Разочарование его было настолько сильным, что перехватывало горло. Гленн с трудом выдавливал из себя односложные ответы, когда в ресторане Джоанна Вителли обращалась к нему. Положение за столом спасал Серджио, который вовлек Джоанну в разговор о национальных особенностях итальянской кухни, сопровождая свои высказывания анекдотическими историями. Улыбка, широкая белозубая улыбка Филиппы-Джоанны, которую он так любил видеть на ее лице, явилась последней каплей, переполнившей чашу его отчаяния.

Сославшись на необходимость срочно позвонить, он вынужден был выйти из-за стола, чтобы совладать с собой. Когда Гленн вернулся в зал и увидел, что Джоанна собирается их покинуть, он испугался. Это означало, что они, скорее всего, больше никогда не увидятся. Сердце его готово было разорваться, и он буквально навязался ей в провожатые. О чем он говорил всю дорогу, Гленн уже не помнил, потому что судорожно придумывал в тот момент подходящий повод для новой встречи с Джоанной. Но ничего не приходило в голову.

Когда они уже вышли из машины, он готов был применить силу, лишь бы не дать ей уйти опять из его жизни. К счастью, то ли из простой вежливости, то ли прочитав его мысли, Джоанна пригласила его на открытие выставки картин своего мужа. Бывшего мужа, добавила она небрежно, и Гленну стало легче дышать. Тогда он решил, что обязательно пойдет на эту выставку. У него накопилось много вопросов к ней. К тому же он так долго мечтал вернуть долг ее бывшему мужу! Гленн вспомнил те два месяца, май-июнь пятьдесят седьмого, которые он провел на больничных койках. Свое трудное выздоровление, неприкаянность и тоску, которую он испытывал вдалеке от Филиппы. И, наконец, свой второй приезд в Италию…

Врачи в Кейптауне долго боролись за его жизнь. Рана после первой помощи, оказанной ему в Гибралтаре, загноилась во время перелета домой, и началось заражение крови. Сказывалось и общее истощение организма. В тот период рядом с ним оказались надежные друзья, управляющий его верфью Перри Стэнфорд и Барбара. Она и выходила его. Гленн был ей глубоко признателен, но ничего не мог с собой поделать и уже в ноябре собрался лететь в Италию на розыски Филиппы.

— Понимаешь, — попытался он объяснить Барбаре свой поступок, — я должен выяснить, что с Филиппой. Она сирота, о ней больше некому позаботиться, кроме меня.

— Понимаю, — кротко ответила Барбара, пряча глаза. — Но ты еще очень слаб, мало ли что может случиться во время длительного перелета. Мне кажется, лучше отложить твою поездку хотя бы на месяц.

С ее мнением был солидарен и Перри Стэнфорд. Из разговора с ним Гленн узнал, что во время беспамятства он бредил и звал какую-то Филиппу. Значит, Барбара могла слышать все, что он нес в бреду. Хотя за долгие годы дружбы он настолько привык к присутствию этой девушки в своей жизни, что перестал задумываться над характером их отношений, но после разговора с Перри стал испытывать неловкость в общении с Барбарой.

И все-таки он проигнорировал советы друзей. В конце ноября он уже был в Савоне. Поселившись в захудалой местной гостинице для моряков, он сразу отправился в порт, надеясь отыскать там Луку или Вито.

Лука, который пять месяцев назад клялся ему в вечной дружбе, почему-то встретил его не слишком дружелюбно и даже как будто настороженно. На вопросы о Филиппе отвечал уклончиво и, где ее можно найти, не знал, потому что давно не видел.

— Наверное, Луиджи знает о ней больше, — предположил Гленн. — Где он живет, ты наверняка знаешь. Его адрес ты мне можешь сказать? — Гленн был глубоко уязвлен странным поведением Луки.

— Могу. — Он огляделся и подошел вплотную к Гленну. — Только он там уже не живет. Его убили.

— Кто убил? — растерянно спросил Гленн.

— Не знаю, — ответил Лука и заторопился. — Извини, мне надо идти работать. Бригадир будет недоволен.

— Иди, друг, — процедил Гленн сквозь зубы и окинул Луку презрительным взглядом.

Поколебавшись, Лука снова подошел вплотную к Гленну.

— Приходи через три часа к воротам, я провожу тебя к дому художника, с которым дружила Филиппа.

Мастерская художника Алессандро Вителли находилась в большой застекленной мансарде старинного трехэтажного особняка. Лука распрощался с Гленном у подъезда, предупредив, чтобы в разговоре с Алессандро он не ссылался на него. Интересно, почему Лука так боится художника, с которым была дружна Филиппа, недоумевал Гленн, поднимаясь по стертой мраморной лестнице особняка к мансарде. Звонка на двери не оказалось, Гленн постучал и прислушался. За дверью стояла тишина, которая отнимала у него последнюю надежду. Наконец послышались мужские шаги, и дверь приоткрылась.

— Вам кого? — настороженно спросил стройный молодой человек с копной темных курчавых волос, венчавших красивое лицо, на котором выделялись большие глаза, обычно называемые бархатными. Красивые глаза смотрели на Гленна холодно и почти враждебно.

От волнения Гленн забыл все итальянские слова и заговорил на своем родном языке.

— Вы художник Алессандро Вителли?

Итальянец кивнул.

— Я ищу синьорину Филиппу Фальконе. Мне сказали, что вы с ней друзья. Где она сейчас, вы знаете?

Алессандро, прищурив глаза, внимательно разглядывал Гленна.

— Простите, — с трудом подбирая итальянские слова, снова заговорил Гленн. — Меня зовут Гленн Холландс, я ищу…

— Можете не повторять, я вас прекрасно понял, — перебил его художник, прилично говоривший по-английски. — Не знаю, зачем вы ее разыскиваете, но сильно сомневаюсь, чтобы моя жена захотела вас видеть. — Он стоял на пороге, явно не собираясь приглашать гостя в дом.

— При чем тут ваша жена? — удивился Гленн. — Я ищу Филиппу Фальконе, ей семнадцать лет.

— Да, моей жене недавно исполнилось восемнадцать лет, ее звали Филиппа Фальконе, теперь она носит мое имя — синьора Филиппа Вителли. — Алессандро нагло ухмыльнулся в лицо Гленну.

— Я мог бы с ней поговорить? — все еще не веря его словам, спросил Гленн.

— Не сомневайтесь в моих словах. А поговорить с моей женой вы не сможете, она уехала к своей тетке. — Он продолжал все так же отвратительно ухмыляться. — Хотите еще что-нибудь спросить? Если вопросов больше нет, то прощайте, у меня срочная работа.

Меньше всего Гленн был готов услышать о замужестве Филиппы.

— Не может быть… — растерянно пробормотал он, чувствуя приступ болезненной слабости.

— Может, может, мистер Холландс, — сказал Алессандро, посмотрев на собеседника с откровенной насмешкой.

Если бы не приступ предательской слабости, которые еще случались с ним после того, как врачи вытащили его с того света, он бы врезал этому красавцу по его наглой физиономии. Пришлось сдержаться.

— У меня к вам просьба, синьор Вителли. Передайте ей, пожалуйста, когда она вернется, что я остановился в гостинице для моряков. Я буду ждать ее.

— Непременно передам. — Алессандро преувеличенно вежливо поклонился все с той же наглой ухмылкой на лице и закрыл дверь перед Гленном, которому оставалось только сжимать зубы в бессильной ярости.

В гостинице Гленн надолго забился в свой номер, пытаясь справиться с потрясением, которое вызвало у него сообщение о замужестве Филиппы. По мере того как он пытался осмыслить все, что ему удалось узнать, у него возникало больше вопросов, чем ответов на них. Почему Лука говорил о дружбе Филиппы и Алессандро, но ни словом не обмолвился об их свадьбе? В таком небольшом городке, как Савона, о свадьбе Филиппы знали бы все ее друзья. И почему Лука боится Алессандро?

Гленн вспомнил, что Филиппа в момент катастрофы с яхтой попала в руки бандитов Страччи. Трудно предположить, что они причинили ей физический вред, но, возможно, они прибегли к шантажу? Тогда, естественно, напрашивался вывод, что Алессандро каким-то образом связан со Страччи и принудил Филиппу выйти за него замуж. Но Лука сказал, что они и раньше дружили. Одно с другим никак не сходилось. К тому же не тот характер у Филиппы, чтобы ее можно было к чему-нибудь принудить. Гленн терялся в догадках. И еще это убийство Луиджи… Кому понадобилось убивать безобидного старика? Из-за драгоценностей, которые были переданы ему для реализации? Неужели им так и не удалось помочь семьям бывших партизан? Он вспомнил, с каким жаром говорила Филиппа о бедствующих семьях героев войны, оказавшихся в немилости у новой власти, ради которой эти герои жертвовали своей жизнью. Гленн словно наяву увидел серьезное строгое лицо Филиппы, ее большие серые глаза, смотревшие с тем прямодушием, которое встретишь только у очень сильных и чистых натур. Нет, пришел он к выводу, Филиппа не могла пойти на предательство из страха за собственную жизнь. Значит, и ему не стоит отступать.