В поисках сокровища - Лейтон Тина. Страница 18

— Тебе понравилась выставка? — спросил Гленн у друга, желая сменить тему. Говорить здесь о Джоанне ему не хотелось.

— Если честно, то в современной живописи я ничего не понимаю, — признался Серджио. — Мне понравился портрет Джоанны в юности и несколько пейзажей, сделанных в тех местах, которые мне знакомы.

Гленн рассеянно кивнул. Ему хотелось бы уйти отсюда, но оставить здесь Джоанну было выше его сил. В нем теплилась надежда на продолжение разговора с ней. Гленн был уверен, что и Джоанна ожидает этого разговора. Не случайно именно сегодня она надела подаренное им кольцо. В ресторане его не было на ее пальце, он хорошо это помнил.

— Прямо плакать хочется, когда смотришь в ее глаза на портрете, — продолжал говорить Серджио. — Джоанна на нем прямо как в жизни, только немного моложе. А вообще-то, я, как тебе известно, родом из деревни, там художественный вкус не развивали.

— Подозреваю, что, благодаря деревенскому воспитанию, в тебе развился здоровый художественный вкус, — возразил ему Гленн. — Джоанна обещала быть моим экскурсоводом, но атташе, похоже, никак не может с ней расстаться. Ранние работы Алессандро мне понравились, стоит посмотреть, что он сотворил в последние годы. Пойдешь со мной?

— Нет, — отказался Серджио, — я лучше посижу в курительной комнате.

— Ты ведь бросил курить.

— Бросил. — Серджио лукаво усмехнулся. — Зато там можно посидеть на удобном диване. Почти два часа провел на ногах. Ты заметил? В этом художественном салоне нет ни одного стула!

Возмущение Серджио, которому два часа пришлось держать свое громоздкое тело на ногах, вызвало у Гленна сочувственную улыбку.

— Ты иди, я дождусь тебя и отвезу в гостиницу. А потом, если хочешь, поедем к нам. Сандрелла обещала приготовить что-то особенное на ужин.

— Спасибо за приглашение, звучит заманчиво, — уклончиво ответил Гленн.

— Послушай, раз ты не уехал, давай махнем ко мне на ранчо в субботу, — предложил Серджио. — Ты там давно не был. Увидишь, что я успел сделать. Старый дом уже перестроили, теперь он стал больше и комфортабельней. А видел бы ты, каких я завел себе козочек!

— Лошадей тебе уже мало? — спросил посмеиваясь Гленн.

Страсть к сельской жизни у Серджио, по его наблюдениям, с годами становилась все сильнее. Чтобы меньше зависеть от поставщиков, он развел в своем большом поместье, которое упорно называл, на американский манер, ранчо, настоящее натуральное хозяйство. Серджио считал, что в основе популярности его дорогого ресторана лежит высокое качество продуктов из собственного хозяйства. Да и обходились они ему дешевле. Помимо коров, свиней, а теперь и коз, он держал небольшую конюшню. Сам он верхом давно не ездил, хотя был влюблен в лошадей, предпочитая разъезжать по своему поместью в яркой тележке, которую тянул породистый голландский битюг. А вот его пятеро мальчишек, которых Сандрелла рожала ему каждые два года, приезжая на летние каникулы, носились верхом по всей округе. Даже для шестого, Тонио, которому недавно исполнилось всего пять лет, он купил пони. На пони настояла Сандрелла. «В его возрасте я ездил на обычной лошади», — ворчал Серджио, но перечить жене не осмеливался.

— У тебя в поместье без меня хватает народу.

Гленн имел в виду старшего брата Серджио, Бруно, который, собственно, и управлял хозяйством в поместье, его большую семью, а также многочисленных родственников Сандреллы, которые приезжали на семейные праздники и выходные.

— Говорю тебе, дом перестроили. Теперь в нем еще столько же народу поселить можно. Для самых почетных гостей построили отдельный флигель с внутренним двориком и фонтаном. — Лицо Серджио светилось откровенной гордостью за свой сельский дом. — Вот думаю пригласить к себе и Джоанну. Деловые отношения у нас с ней благополучно закончились. Так что формальных причин для отказа у нее теперь не найдется. Ей будет полезно попить парного молока и подышать свежим воздухом.

— И навозом, — насмешливо добавил Гленн.

— Скотный двор находится далеко от дома, — обиженно пробасил Серджио. — Гулять она сможет по нашему разросшемуся парку, а захочет, так и на смирной лошадке покатается.

Предложение Серджио стало обретать для Гленна привлекательные черты. Он представил себя и Джоанну верхом на лошадях в аллеях парка… Там, оказавшись наедине, они могли бы наконец поговорить.

— Считай, что меня ты уже соблазнил. — Гленн широко улыбнулся другу и поискал глазами Джоанну. К его досаде, рядом с ней по-прежнему находился итальянский атташе с женой, которая улыбалась, хотя в глазах мелькало страдальческое выражение, и Алессандро. — Думаю, я ненадолго задержу тебя, — сказал Гленн без улыбки, понимая, что через толпу чиновников, окружавших эту группу, ему не пробиться к Джоанне.

Тем временем гости, опустошив столы, начали постепенно расходиться. Кто-то потянулся к выходу, а другие снова побрели по залам, чтобы еще раз взглянуть на картины Вителли, о таланте которого было сказано так много слов. Гленн уже собрался последовать их примеру, когда увидел немолодого мужчину, стоявшего недалеко от Алессандро. Лицо мужчины показалось ему знакомым. Что-то активно неприятное было в его внешности. Гленн никак не мог вспомнить, где он его раньше видел. Почувствовав на себе пристальный взгляд Гленна, мужчина отвернулся и вместе с группой гостей перешел в соседний зал.

Держась поодаль, Гленн направился следом за ним. Неторопливо разглядывая картины, он не выпускал из виду фигуру мужчины. Почему этого типа так напугал мой взгляд? — размышлял Гленн. Если я представляю для него угрозу, почему он не свернул прямо к выходу? И почему мне так важно вспомнить, откуда я его знаю? Следующий зал был последним, из него можно было попасть в узкий темный коридорчик, в торце которого находился запасной выход, о чем свидетельствовала надпись, горевшая над проемом с бархатной портьерой. Стоя лицом к картине, Гленн заметил, что именно туда устремился смутно знакомый незнакомец. Прежде чем исчезнуть за портьерой, мужчина оглянулся на Гленна, который теперь, не скрываясь, смотрел ему вслед. Свет из зала, попадавший в неосвещенный коридор, позволил ему еще раз увидеть лицо мужчины, но не помог ему вспомнить, где и когда он сталкивался с этим человеком. Напрягая память, Гленн машинально вошел в коридор, постоял у проема с пыльной портьерой, за которой исчез мужчина, но так ничего и не вспомнил. Наверное, просто показалось, решил он. Кажется, психиатры называют это ложной памятью. Напрасно только человека напугал своим пристальным вниманием, подумал Гленн.

Он повернулся спиной к запасному выходу с намерением вернуться в банкетный зал, чтобы поговорить с Джоанной насчет поездки к Серджио, и столкнулся нос к носу с Алессандро Вителли. Лицо художника на секунду исказилось гримасой злобного недовольства.

— Вы не заблудились? — с ядовитой вежливостью спросил он у Гленна.

— Нет, я посмотрел картины и как раз собирался вернуться к остальным гостям, — с невозмутимым спокойствием ответил Гленн, внутренне насторожившись. Зачем Алессандро пришел сюда, где за портьерой исчез тот странный человек?

— Тогда что вы делали в этом темном коридоре? И вообще, что вас привело на мою выставку? Только не говорите, что интересуетесь моим творчеством. — В голосе Алессандро слышались визгливые истерические ноты.

Похоже, я и его напугал своим присутствием, подумал Гленн. Интересно, что происходит за этими пыльными портьерами?

— Глубоко сожалею, что пришел сюда, но меня пригласила Джоанна…

— Вижу, вы так и не угомонились, хотя прошло столько времени. Или вы уже забыли урок, полученный в Савоне? Оставьте мою жену в покое. Вы приносите ей одни несчастья! Хватит того, что вы воспользовались ее беззащитностью в горах Лигурии…

По мере того как Алессандро, срываясь на визг, бросал все это в лицо Гленну, в душе Гленна поднималась волна горечи и гнева на этого жалкого истерика, чье имя носит самая прекрасная женщина на свете.

— Мне очень жаль, что Джоанна не знала о ваших связях с бандитами, когда выходила за вас замуж.