Истории, рассказанные шепотом. Из коллекции Альфреда Хичкока - Эллин Стенли. Страница 36

— Привет, Альфред! — дружелюбно сказала она. — Как вы молодо, свежо выглядите! — Она посмотрела на букетик цветов, положенный им на стол. — Вы меня балуете, но мне это нравится.

Она заставила его сесть и снова пустилась в пространные воспоминания о далеких днях, когда она и ее брат-близнец Орас были молодыми. Он слушал эти рассказы с тех пор, как она поселилась в отеле «Блайстон», но всегда изображал внимание.

— Мы все делали вместе, — мечтательно говорила она, — даже чувствовали всегда одинаково. Когда я в первый раз была замужем и жила в Сан-Франциско, у меня случился аппендицит. А через двадцать четыре часа Ораса тоже отвезли на операцию по поводу острого аппендицита. Что вы на это скажете? — Своими морщинистыми руками в перстнях она разгладила вышитую салфетку. — Когда поправлюсь, обязательно съезжу к Орасу в Чикаго: ведь теперь, когда мой муж Фрэнсис умер, у меня в целом свете больше никого нет. Да и у Ораса, кроме меня, остались только племянница и племянник со стороны Изабель.

Затем лицо ее просветлело, и она искоса бросила на Альфреда веселый взгляд: это навело его на мысль, что в юности она была заправской кокеткой.

— Когда я покину этот отель, я не стану давать вам жалкие чаевые, — загадочно сказала она. — У меня на уме есть кое-что получше. Такому славному молодому человеку, как вы, нельзя начинать карьеру с нуля. Сегодня я составила завещание. Вечером перечитаю его, а завтра утром отправлю своему адвокату.

Вспоминая вчерашний разговор, Альфред поправил галстук и постучал снова. Ответа не было, поэтому он открыл дверь и вкатил тележку в номер. Иногда миссис Галбрейт приходилось будить и подавать ей завтрак в постель.

Он на цыпочках подошел к кровати и начал переставлять еду на специальный поднос, которым миссис Галбрейт пользовалась по утрам. Потом пристроил поднос у нее на ногах и легонько потряс ее за плечо.

— Вставайте, миссис Галбрейт, — сказал он. — Пора завтракать.

Еще несколько рыжих кудрей упали на белую подушку. Альфред тихо присвистнул сквозь зубы.

— Померла, — сообщил он пустой комнате.

Он попытался нащупать пульс на ее костлявом запястье; его взгляд рассеянно блуждал по роскошной гостиничной спальне. Здесь были маленький карточный столик с колодой для пасьянсов, стул с висящей на нем пурпурной шалью миссис Галбрейт — очень тонкой, шелковой, — а на бюро стояла фотография ее брата Ораса, солидного старика в очках без оправы.

Большой стол у окна был завален письмами и журналами. Альфред еще раз глянул в неподвижное, покрытое смертной бледностью лицо мисс Галбрейт. Затем тихо подошел к столу и стал просматривать письма с наклеенными марками, готовые к отправке.

Буквально через пару секунд он нашел его — длинный конверт, адресованный ее адвокату, Сайласу Бентону, но еще не заклеенный. Тут была последняя воля миссис Галбрейт, запечатленная на бумаге ее собственной дрожащей рукой, помеченная вчерашним числом и заверенная подписями двух горничных. Официальный язык завещания показался Альфреду очень сухим. Согласно его первому пункту, драгоценности миссис Галбрейт, ее фотографии и фамильные реликвии переходили к ее дальней родственнице; затем следовало: «Все прочее имущество передается во владение моему молодому другу Альфреду Уайту, который так заботливо ухаживал за мной в отеле «Блайстон»».

Альфред замер с документом в руках; его сердце бешено билось. Миссис Галбрейт умерла, и теперь он богат!

Он перевел взгляд на кровать. Миссис Галбрейт смотрела на него.

Дрожа, Альфред положил завещание обратно на стол и подошел к кровати. Действительно, ее голубые глаза были широко раскрыты и устремлены на него. Он наклонился к ее дрожащим губам.

— Чуть концы не отдала на этот раз, — прошептала она. — Позовите доктора, Альфред. Быстренько.

Он покорно сказал: «Да, миссис Галбрейт», — и взялся было за трубку телефона, стоявшего на тумбочке. Потом снова глянул на миссис Галбрейт. Удивительная женщина! Даже без врачебной помощи на ее лицо начинал возвращаться румянец. Он ясно видел, что через пять минут «покойница» совсем оживет; значит, Альфред Уайт так и останется жалким коридорным, за душой у которого нет ничего, кроме карточных долгов. Теперь миссис Галбрейт наверняка умрет нескоро. А тем временем эта капризная старуха запросто может изменить свое завещание в пользу какого-нибудь другого обаятельного, услужливого юноши.

Альфред стоял чуть позади ее изголовья и глядел вниз, на ее глаза — она уже снова закрыла их. Ее лицо и впрямь смахивало на посмертную маску. Нет, пожалуй, это вопрос дней или недель, в крайнем случае месяцев, даже при хорошем уходе. Что ж, он поистине совершит акт милосердия.

Альфред взял с кровати одну из подушек и прижал ее к лицу миссис Галбрейт. Ему потребовалось совсем немного времени. Он утешал себя мыслью, что несколько минут назад она уже почти умерла.

На этот раз он проверил все более тщательно, убедился в отсутствии пульса и сердцебиения, поднес к ее губам зеркальце. На нем не осталось ни малейшего следа тумана.

Альфред решил не трогать поднос с завтраком и сразу пошел к столу. На случай, если его заподозрят в причастности к смерти миссис Галбрейт, он стер отпечатки своих пальцев со всех предметов, к которым прикасался раньше; потом вложил завещание обратно в конверт и запечатал его. После этого, убедившись, что в коридоре никого нет, он опустил маленькую пачку писем в почтовый ящик у лифта.

Слегка улыбаясь себе под нос, он подумал, что у адвоката не может быть причин откладывать выполнение последней воли миссис Галбрейт. Да и Мейзи с Сарой, горничные, подписавшие ее завещание, наверняка растрезвонят об этом по всему отелю, хотя им ничего и не перепало. Ладно — когда деньги достанутся ему, он им что-нибудь подарит. И, еще раз осмотрев миссис Галбрейт, Альфред позвонил дежурному администратору.

— Это Альфред, из комнаты 321, — сказал он. — Боюсь, миссис Галбрейт или больна, или умерла. Пришлите, пожалуйста, врача.

Когда в номер вошел доктор Хоффман, Альфред стоял у кровати, словно оберегая тело миссис Галбрейт от любопытных или грубых взглядов.

— Бедная старушка, — обратился он к доктору. — Я, как обычно, принес ей завтрак, но она так и не проснулась, чтобы его съесть.

Врач кивнул и приступил к осмотру.

— Да, это конец, — объявил он через несколько минут, убирая стетоскоп обратно в сумку. — Я знал, что с таким сердцем она долго не протянет. Сейчас позвоню ее личному врачу и поверенному.

Когда тело миссис Галбрейт унесли, Альфред продолжал работать до перерыва. После полудня ему полагался трехчасовой отдых; затем он опять приходил в отель и трудился до ужина.

Сегодня он надел свою лучшую спортивную куртку и слаксы, до блеска начищенные туфли со слегка заостренными носами и вышел в мир, где его ожидало столько удовольствий.

Проходя мимо автомобильного салона, он остановился поглядеть на сверкающие новые машины, самые силуэты которых говорили о роскоши и высоких скоростях. Он решил, что его первой покупкой после получения наследства будет автомобиль. Хватит ходить пешком и давиться в автобусах. Всякий раз, как у него появлялись деньги на первый взнос за машину, он проигрывал их в карты или на скачках. Нет, такому человеку, как он, нужно сразу много денег, и наконец-то он их получит.

Он посмотрел на себя в зеркале салона — молодой, самоуверенный, привлекательный. Скоро у него будет все, чего он заслуживает.

В табачном магазине Херби, как всегда, царила немного загадочная, скрытная атмосфера. Мужчина, сидящий за стеклом кассы, походил на толстого Будду без улыбки — во рту большая сигара, глаза как узкие щелочки. Это был единственный помощник Херби, «мальчик для битья», которого то и дело арестовывали как содержателя игорного дома. Херби вносил за него штраф, и Биффа отпускали только затем, чтобы спустя пару месяцев посадить в очередной раз.

Узнав Альфреда, он пропустил его в заднюю комнату, где шла игра. Здесь было нещадно надымлено, орал приемник и сразу несколько посетителей говорили по телефону.