Всё нормально на Кубани в конце восьмидесятых (СИ) - Загребельный Анджей. Страница 31

Девки учились, оказывается в моей школе, но на класс младше. А бабы они и есть бабы, уловив интерес к моей персоне со стороны «школьных сливок», они, пользуясь родственным положением стали показывать «кто есть ху».

Тем более, когда они плюхнулись ко мне и Продику за столик, многие девчата из моего класса, находившиеся в столовой, начали усиленно нас не замечать и чуть ли не заработали косоглазие.

— Привет девочки, — довольно мило ответил я, и дружелюбно чмокнул каждую в щёчку.

Карина с Мариной чутка, опешили, видно так здесь не принято. Но услышав пару восхищенных вздохов с разных сторон, почувствовали себя как минимум «королевами столовки» клюнули меня в щеки с обеих сторон поцелуйчиками, и, демонстрируя свое право на меня, начали делать вид, что стирают с моих щек несуществующую помаду.

Малышне суетящейся в столовой было пофиг, но я явственно слышал скрипы разворачивающихся ушных локаторов старшеклассников и старшеклассниц. Мы мило поболтали, девчата восторгались моим аудио сборником, пообещали завезти его сегодня и заодно проведать котофея Тихона.

Тут к нам мило беседующим подкатил младший брат Воронцовой, и нагло подтащив стул, упал за стол. Я не успел отреагировать, как Воронцов младший схватил с блюдца Маринки «корзиночку» надкусил и сказал:

— Гыы ништяк вкусно, Мариха, чайку дашь?

Маринку перекосило и она отодвинула ему блюдце, — да на жри придурок!

— Костыма а ты не припух часом? — спросила Каринка нервно сверля его взглядом.

— Да, а чо, — заржал Костыма, — вам жалко, что ли.

Я взглянул на Продика, тот делал отсутствующий вид. Что за хуйня?

Пришлось подвинуться к Костыме и якобы по- дружески обнять его рукой со всей силы придавив шею локтём и наклонившись прошептать в ухо.

— Съёб отсюда.

— А то что? — просипел младший Воронцов, пытаясь скинуть мою руку, ага щаз я левой почесал его по носу.

— Головенку откручу.

— Отпусти, — уже прошептал Костыма и рукой зашкреб по столу. Я сбросил руки и поправил ему воротник олимпийки, улыбаясь, как ни в чем не бывало.

Все кто был в столовой, ничего абсолютно не поняли. Так десятиклассник приобнял девятиклассника и все. Даже девчата ничего не сообразили и не услышали. Продик чуть взбледнул с лица.

Костыма встал, оглянулся по сторонам, понял, что никто ничего не сообразил и, одернув олимпийку, прокашлялся и заявил мне:

— Ты, как там тебя?

Личность ему моя была мало знакома, так уж получилось, что мы с ним нигде не пересеклись.

— Тебе какая разница?

— Короче тебе за Олеську пипец, она рассказала, что ты ржал над ней, да и за остальное тоже сегодня в три на бревнах ты понял?

— Угу, — ответил я, — ты две корзиночки девчатам должен, а еще забыл сказать, что когда вырастешь, пойдешь на каратэ и побьешь меня.

Воронцов младший, ушуршал нервно оглядываясь по сторонам.

Девчата так ничего и не поняли:

— Анджей не ходи на бревна, Костыма этот с гоп-компанией там тусит поселковые, они же все из пэтэушек да с завода, — предупредила Карина.

Продик молча покивал головой. Не ходить да ну нах! Тем более, на хрена я полтора года в свободное время стучал по груше и получал по тыкве от боксеров?

Ну а нунчаки подаренные мне Палычем из городских у меня всегда в сумке, а махать я ими наловчился пипец как! Даже себе по еблету ни разу не попадаю. Да ладно съебу если что!

Троим минимум, сотряс, сделаю, а потом свалю, бегаю я тоже заебись. Продик пару уроков меня поотговаривал идти на бревна, предлагал организовать помощь спортсменов, но я уже настроился на махач. Эх мне бы наших из интерната, как мы всех… эх.

Переодевшись дома в танкач на который снова одел подклад и нацепив на ноги, дедовы ботинки (батины уже были малы), я чуть размялся и к шести пошёл на «брёвна» намечая пути отхода. Ну, вот сидят. Бля вы что смеетесь? Тут в основном Гочина «мафия» а вот «Чезет» Воробья.

— Здарова бойцы! — заорал я, подходя к брёвнам. Пацаны, вяло трепавшиеся между собой и пускающие по кругу трехлитровую банку с какой-то шнягой, уставились на меня.

— Да ты охуел! — заорал младший Воронцов опознавший обидчика. Подбежал ко мне сразу получил прямой в солнышко и ушёл в аут.

Местный не успели, даже встрепенутся, как я заорал Воробью:

— Ныкола, а шо мы Хале алименты не платим дочка Коля, подрастаить без отца.

— Аааа, — не понял Воробей. И тут до него дошло. Он во весь голос начал ржать.

— ПОляк сукааа, бляяя ты пиздец, да я чуть не обосрался от страха.

— Поляк?! — кто то меня тоже узнал и тут же заорал, — гля Анджей.

Пацаны кто сидел, повскакивали, полезли, здороваться, и закидывали вопросами:

— Поляк, бля стричь будешь? А то у бабки стригусь пиздец какой-то!

— Андж, по сэму есть, что?

— Поляк мы думали, тебя на малолетку упекли!

Подошёл Воробей обнял и довольно ощерился:

— Андж, меня первого стриги, как в тот раз и обесцветь как этого Донована! Кстати ты реально не на малолетке был? А то твоего деда спросил он, как гаркнул на меня.

Кстати там это тётка твоя «приехала»? — Колян мне понимающе подмигнул.

— А с чего взял, что приехала?

— Да там дядька Фёдор из военной части говорит, бодягу хорошую для свиней сосед заносил. А от него так вкусно пахло с перепоя. Я так сразу и понял, что ты объявился, твои то укатили, зайти все хотел на новый год пригласить в Адыгейск побухать, то се. А ты меня курва, Галей этой напугал.

Проболтали минут сорок, я рассказал, что да как, скрывая некоторые подробности. Пообещал подумать про стрижки. Набор я уже проверил, как обычно на Тихоне и у того хвост теперь был «а-ля лев».

По поводу «тётки» сказал, что общаться будем только через Воробья. Хлебнул бодяги из банки. Фуууу мое винишко в летнице то кудаааа получше. И тут вспомнил, зачем я появился.

Костыма мялся рядом, пытаясь встрять в разговоры, но видно веса тут особого не имел.

— Слышь Костыма, так, а где обещанное? Тут же толпа навострила уши.

— Я завтра, куплю я помню, — пробормотал младший Воронцов.

— А чего он обещал? — спросил Воробей.

— Да сестрам моим двоюродным по пирожному в столовке купить, он по тупости блюдца перепутал, — чуть криво улыбаясь, ответил я, кося на Воронцова.

— Ну, раз обещал, пусть покупает, — резюмировал Воробей, — а то он пиздабол еще тот! Знатно ты его с полтычка уложил. На бокс ходишь поди? Ладно, мне пора, Андж давай до дома подброшу на «Чижике» заценишь.

Я распрощался с пацанами, запрыгнул на мотик, и мы с ветерком под снежные брызги помчались к дому. По пути встретили Продика и человек пять пацанов с нашего класса, дружной толпой шагающих к брёвнам. Воробей по моей просьбе остановился.

— Вы куда пацаны? — заорал я, пытаясь перекричать хрюкание «Чезета».

— А таак это мы, — сказал недоуменно Андрюха и вылупился на меня.

— Да всё зашибись, давайте ко мне угощу кое-чем, тут рядом два шага.

— А чем? — вклинился Воробей.

— Ну, уж не той бодягой, что на брёвнах.

— А ну тогда да поехали!

— Пацаны давай за нами! — махнул я одноклассникам.

Гребцы, махнувшие по стаканчику «газировки» как они думали, поддерживая друг друга и махая мне почапали до дома. Продик которого развезло с двух стаканов, повис на Воробье, который пытался пристроить его сзади себя на сиденье.

— Андж, охренительное винцо, ты оставь бабцов таким поить самое то! — попрощался со мной абсолютно трезвый, бахнувший стакана три Колька. Продик обнял Воробья словно подушку и «Чижик» попердывая уволок их в темноту.

Ёпта десять минут! Десять и здоровые лбы никакие! Хорошо сам не пробовал. Ну да сейчас же должны близняхи приехать, поэтому ну его нафик девки то нормальные, но ведь и заложить могут.

Девчата поржали с моих разборок с Воронцовым младшим, отдали какие-то банки с закрутками, взяли еще пару кассет. Тут Каринка, помаявшись для приличия, все-таки решилась спросить про стрижки.