В постели со Снежной Королевой - Тронина Татьяна Михайловна. Страница 54
— Надо, — уныло кивнула Алена.
Кашин замотал тощую шею мохеровым шарфом и принялся натягивать поверх цигейкового жилета длинный пуховик коричнево-серого цвета. Был он Кашину страшно велик, и это обстоятельство почему-то очень расстроило Алену. «Почему он такой худой? Почему такой одинокий? Почему такой старый?.. И кто вообще придумал, что люди должны стареть?!»
— Ну, вот, я готов! — энергично отрапортовал Семен Владимирович, нахлобучив на голову мохнатую ушанку, судя по всему — из енота. — Сейчас еще ридикюль свой возьму…
«Ридикюлем» он назвал большую болоньевую сумку, довольно тяжелую Алена немедленно отняла ее и сказала, что понесет сама.
Кашин бодрился, но на улице вцепился Алене в свободную руку — с испуганным, потерянным видом.
Довольно легко они добрались до вокзала — полупустой автобус быстро и плавно мчался по замерзшим улицам… Но на вокзале была сутолока, сновали озабоченные люди с тележками, то и дело объявляли отправление очередного поезда. Кашин совсем растерялся.
— Семен Владимирович, куда? — громко спросила Алена.
— А?..
— Я говорю — докуда билеты брать?..
— До станции Борисов!
Этот самый Борисов оказался черт знает как далеко — за пределами Московской области! Алена уже стала жалеть, что не отговорила Кашина от этой поездки. Прикинула, что вернутся в Москву они почти ночью.
— Господи, не могли этот ваш симпозиум где-нибудь поближе провести! — с досадой сказала она.
— А?..
— Ничего, ничего… Так, теперь осторожненько проходим через турникет!
В турникете Кашин, разумеется, застрял — пришлось его вызволять с помощью шумной толстой контролерши. Потом едва не потерялся в толпе на платформе. Потом Алена обнаружила его, и они вместе искали нужный путь. Нашли. Подошли к электричке. Три раза уточнили у прохожих, тот ли этот поезд. Потом сели в вагон…
Только тогда Алена почувствовала некоторое облегчение.
— Семен Владимирович, а там-то — недалеко идти?
— Нет-нет, не очень!
В «ридикюльчике» Кашина был термос с горячим чаем и не менее килограмма конфет в полиэтиленовом пакете. Также еще конфеты, но только в роскошной подарочной коробке. «Наверное, презентует кому-нибудь… В благодарность за мюллер-мюльхерсию», — решила Алена.
Она сняла перчатки, налила Кашину чаю. И только тогда с некоторой досадой обнаружила, что забыла снять перстень. Сапфировый дорогой перстень, когда-то подаренный Алешей ей на свадьбу…
До Борисова они добирались больше двух часов и прибыли туда, когда уже потихоньку начало темнеть. Тут выяснилось, что до нужной улицы — восемь остановок на общественном транспорте. «Ничего себе «недалеко»! — с раздражением подумала Алена. — Ну и ввязалась я в путешествие…»
Делать было нечего — сели на дребезжащий обледенелый автобус (не чета московскому собрату!), долго и утомительно тряслись по разбитой дороге. Алена мысленно поносила всех кактусоводов, вместе взятых, — тем, наверное, не раз пришлось икнуть на своем симпозиуме…
Вылезли на заснеженной мрачной улочке. Город Борисов чем-то напомнил Алене Векшин, правда, Векшин был намного приличней…
— Так, теперь ищем дом пятьдесят три! — проскрипел Кашин. Он явно волновался, но Алена не придала этому особого значения. Наверное, переживает — достанется ли ему этот кактус из Уругвая или нет…
Штурмуя сугробы, одной рукой Алена тащила за собой старика, а в другой держала «ридикюль». Наконец на зеленом заборе она заметила нужный номер.
— Вон он, ваш дом… Послушайте, Семен Владимирович, а вы уверены, что симпозиум проходит именно там? — вдруг с сомнением спросила Алена, разглядывая приземистый одноэтажный домишко с подслеповатыми маленькими окнами.
Кашин закашлял. Потом сказал:
— Я вас обманул, Елена Петровна. Простите меня. Я придумал про симпозиум кактусоводов. И мюллер-мюльхерсия из Уругвая у меня уже есть. Цвела даже, между прочим, несколько раз.
— Как? — опешила Алена. Она ничего не понимала.
— А вот так. Простите меня.
— Минутку… — плачущим голосом воскликнула она. — А куда же мы ехали тогда? Какого черта вас понесло в этот Борисов, а?.. И меня с вами… Нет, ну надо же! А я-то поверила в какой-то симпозиум, дурочка!
Семен Владимирович, насупившись под енотовым козырьком, молчал.
— Семен Владимирович, вы уж объяснитесь!
— В этом доме, Елена Петровна, живет Кирилл Глебович Лигайо, — тихо ответил Кашин. — И сегодня у него юбилей — восемьдесят лет. Я подумал, что пора его простить.
— Тот самый? — растерянно пробормотала Алена. — Лигайо? Который Франсуа Валло переводил?
— Тот самый.
— Господи, Семен Владимирович, вы должны были мне сразу сказать!
— Если бы я сказал вам, вы отказались бы меня сопровождать.
— Откуда вы знаете?.. — возмущенно начала Алена, но потом спохватилась: — Ладно, идем к вашему Лигайо, а то замерзнем в этом сугробе…
Странное волнение вдруг охватило ее. Неужели правда — Кашин готов примириться со своим давним недругом? Если так, то это просто историческое событие…
Они долго жали на кнопку звонка у калитки, но никто во двор не выходил. Потом Алена обнаружила, что калитку легко открыть снаружи, что она и сделала. По протоптанной тропинке они прошли к дому, и Алена постучала в дверь.
Кашин стоял рядом с ошеломленно-торжественным видом и, судя по всему, мысленно репетировал приветственную речь.
Дверь открыла пожилая хмурая тетка в пуховой шали, наброшенной на голову.
— Ну, чего? — спросила она довольно неприветливо.
— Нам нужен Кирилл Глебович Лигайо! — звонко сказала Алена.
— Кто? — неприязненно удивилась старуха.
— Кирилл Глебович Лигайо!
— Ваш Кирилл Глебович умер, уж лет пять, поди, прошло.
Сердце у Алены екнуло. Она боялась взглянуть на своего спутника. Поистине, это было больше чем разочарование!
— Как — умер?
— А вот так!
— А вы кто?
— Я вдова его. Марь Иванной меня зовут. А вы-то кто?
— Я? Я… это не важно, кто я, а вот это — Семен Владимирович Кашин, — дрожащим голосом произнесла Алена.
— А… слышали про такого. Все уши мне прожужжал мой старик при жизни, — недобро усмехнулась старуха, пристально разглядывая Семена Владимировича. — Кашин то, Кашин се… Прямо допек.
Они молчали, разглядывая друг друга. Наконец Кашин спросил сиплым голосом:
— Он мне что-нибудь передавал?
— Ничего не передавал, — хмуро ответила старуха. — Вы из Москвы?
— Да, — кивнула Алена. — А что?
— Ну так поспешайте назад, а то последний автобус до станции скоро уйдет! — сказала старуха и бесцеремонно захлопнула дверь.
— Боже мой… — пробормотала Алена. — Семен Владимирович, голубчик, вы только не расстраивайтесь! В самом деле, ничего страшного! Ну умер он, ваш Лигайо, — что ж такого?..
Кашин ничего не ответил. Он пребывал в глубокой задумчивости. Алена потащила его к калитке. Совсем стемнело.
Они долго брели по заснеженной улице назад, до остановки. Долго мерзли у фонарного столба, пока пробегающий мимо мужик в валенках не крикнул им:
— Зря стоите! Автобус не пойдет, сломался он на конечной…
Семен Владимирович продолжал молчать. Алена тщетно вглядывалась в сумрак, надеясь поймать попутку, которая подбросила бы их до станции. Ее не покидало ощущение бредовости происходящего. Симпозиум кактусоводов, Лигайо, крошечный городишко, больше похожий на пустыню… И вся ответственность за Кашина лежала на ней. Надо было срочно что-то придумывать, поскольку старик все больше и больше заваливался на нее. Вероятно, от холода и слабости ноги больше не держали его.
Вернуться ко вдове Лигайо, оставить там Кашина, пока она, Алена, будет ловить попутку?..
Она посадила Семена Владимировича на скамейку и побежала за помощью. Все тот же мужик в валенках попался ей навстречу. От него Алена узнала, что тут можно хоть всю ночь просидеть — автобус теперь пойдет только утром. Но есть гостиница — во-он за тем домом.
Гостиница показалась Алене лучшим вариантом, чем неприветливая вдова Лигайо. Она подхватила под руку Семена Владимировича и потащила его в указанном направлении.