Базилика - Монтальбано Уильям. Страница 70

— Доброе утро, брат Пол, — сказал Дэниел Рейлли с преувеличенным ирландским акцентом.

— И вам того же, монсеньор. Какими судьбами?

Вряд ли я был достоин того, чтобы меня встречал сам церемониймейстер папы.

— Он надумал сам отслужить мессу этим утром, и я решил подышать свежим воздухом.

Не обращая внимания на двигавшихся позади нас и громко сигналивших итальянских водителей, Рейлли с преувеличенной осторожностью вел машину по хорошему двухполосному шоссе, которое лениво тянулось через гряду гор, словно сошедших с картинок детской книжки. Рейлли сообщил мне по секрету, что папа пребывает в хорошем настроении, расположившись в имении благородной и, к счастью, в настоящий момент отсутствующей римской семьи на вершине холма в поросшем лесом местечке, знаменитом своими видами, грибами и развалинами. Когда мы под взглядами двух скучающих молодых полицейских проезжали через ворота и сворачивали на обсаженную кипарисами длинную подъездную аллею, я успел отметить, что покрашенная охрой вилла изолирована, но назвать неприступной ее нельзя.

Ни полицейские, ни высокая каменная ограда вокруг виноградников и оливковых деревьев не смогли бы остановить профессионального убийцу с затаенной обидой на папу. Это не добавило мне радости. Когда Рейлли въезжал на холм, я вдруг подумал, что, возможно, папа узнал нечто такое, после чего поверил, что опасность миновала.

В пользу этой версии говорило то, что Треди отослал на учебу своего личного охранника. И еще одно: первой после поездки в Нью-Йорк настоящей вылазкой из Ватикана стал этот непринужденный уик-энд с пониженным уровнем безопасности. Что изменилось? Я решил спросить об этом папу, но так и не успел.

Завораживающая атмосфера мира и покоя окутывала чудесную старую виллу. Созывали на прием в честь Диего.

— Желаю вам всего доброго, святой отец, и надеюсь очень скоро снова увидеть вас среди нас, — произнес камерарий папы, монсеньор с елейными манерами.

— Служение Господу вместе с вами, ваше превосходительство, стало величайшим опытом моего священничества, — пробормотал Диего Альтамирано заготовленный ответ.

— Когда вы уезжаете?

— Боюсь, что сегодня днем. Сразу после ленча.

В барочной гостиной с великолепными видами на леса, цепляющиеся за крутые склоны холмов под хмурым небом, нас собралось около десятка человек. Все, кроме меня, были членами двора папы: секретари, помощники и менее важные прихлебатели, на протяжении веков являвшиеся неотъемлемыми винтиками в свитах пап. Треди еще не вышел, но по взглядам, устремленным на высокую деревянную дверь в глубине комнаты, я понял, что он не заставит себя долго ждать.

А пока в центре внимания находился Диего. Большинство присутствовавших, казалось, было искренне огорчено его отъездом. Я испытывал смешанные чувства. Лютер уехал, мне не слишком нравилось наблюдать, как папа отказывается от последней линии защиты. С другой стороны, Диего Альтамирано никогда мне особенно не нравился. Я считал его слишком хитрым, самоуверенным и заносчивым. Вы можете сказать, конечно, что на мое мнение повлияла зависть, так как появление молодого священника в качестве доверенного лица и компаньона папы означало, что у Треди будет меньше времени, меньше необходимости видеться с братом Полом.

Ладно. Было.

Но наши особые отношения с папой пока оставались в силе, поскольку, когда я несколько минут спустя наклонился, чтобы поцеловать его перстень. Его святейшество папа Пий XIII спросил краем рта:

— Ты захватил рукавицу?

— Да, тренер.

Треди ухмыльнулся.

— Хорошо. Скоро все это закончится. Будь рядом с Диего.

Все закончилось, я остался с Диего, и вскоре мы оба сменили наши черно-белые костюмы на футболки и спортивные брюки. Я щеголял в бейсболке «Марлинсов», Диего — «Кардиналов». Потом Диего исчез в кухне и появился вновь с большой корзиной, в которой лежала еда для пикника. Он напомнил мне маленькую пожилую даму, нервную и суетливую.

— Я знаю, что, как бы ни старался, все равно что-нибудь забуду.

Он широко улыбнулся.

Нельзя критиковать того, у кого на ленче сам папа. Идя вслед за Диего в гараж, я нес две старые потертые биты и холщовую сумку с шестью новыми мячами Американской лиги. Диего тащил все остальное. Мы уложили вещи на заднее сиденье джипа с ватиканскими номерами и вывели машину из гаража. Через две минуты подошел Треди. Он был в черных спортивных штанах, простой белой трикотажной майке и ярко-зеленой бейсболке, украшенной переплетенными буквами HS.

— Это означает «High School»? [109]

—  «Holy Spirit High», [110]— ответил он. — Иллинойс, кажется. Ни одной победы за четыре сезона. Они прислали мне бейсболку с просьбой о помощи. Я помолился, но подозреваю, что более действенный способ — прислать им питчера, а то и двух, из моих родных краев.

Диего со знанием дела вел машину по раскисшей дорожке к высоким зеленым воротам, которые он открыл с помощью дистанционного управления.

Я спросил:

— Куда мы едем?

Треди пожал плечами, разминая свою бейсбольную перчатку. Но вопрос не был праздным. С точки зрения безопасности папа был теперь в буквальном смысле обнажен: вне дома, в лесу и без какой-либо связи со своими ватиканскими няньками.

— Недалеко, — ответил Диего. — Есть хорошее место для игры рядом с археологическими раскопками, которые, думаю, будут вам интересны, ваше святейшество.

Ведя машину с большой осторожностью, Диего одолел скользкий и ухабистый подъем, остановившись там, где дорожка поворачивала обратно в лес. Перед нами был очень крутой обрыв с темным и бурным потоком, проносившимся внизу.

Проехав дальше, Диего заглушил двигатель на краю лесной поляны, такой красивой, словно ее создали человеческие руки. Поляна была почти плоская и имела форму грубого треугольника, с двух сторон окаймленного деревьями. С южной стороны открывался заманчивый вид на озеро. Трава была короткой и зеленой, как в Ирландии.

Треди улыбался в предвкушении.

— Ага, Его святейшество ждут очередные трудности.

Не обращая внимания на капли дождя, мы с папой перебрасывались мячом, чтобы размяться. Я чувствовал себя сильным, собранным. Взяв корзину с ленчем, Диего исчез в той стороне, где поляна примыкала к склону. Мне почудилось, что я услышал знакомый звук вытаскиваемой из бутылки пробки, когда, весело щелкнув, мяч исчез в рукавице Треди. Я немного вспотел.

Через несколько минут, застенчиво улыбаясь и разминая свою перчатку, подбежал Диего.

— Ленч будет готов, когда вы захотите, Ваше святейшество, — сказал он.

— Сначала «перец», — приказал папа. — Я бью.

Он схватил биту, и мы начали играть в «перец». По прошествии примерно пятнадцати минут мою майку можно было выжимать, а долго остававшиеся без движения мускулы заныли, но я чувствовал, что ко мне медленно возвращается старое мастерство.

Я отбивал, и все мы были здорово перепачканы, когда Треди остановил игру. Пошел довольно сильный дождь: пикник уже не казался отличной идеей. Диего, увидев выражение моего лица, весело произнес:

— Пикник пройдет в уютном и сухом месте, брат Пол, обещаю.

Мы пошли за ним в каменный амфитеатр вдоль омывавшего склон бурного потока.

— Сюда, пожалуйста, — позвал Диего. — Берегите голову. Вход довольно низкий.

Он нагнулся и вошел. Это была пещера, понял я, когда вошел за Треди внутрь, и возможно, изначально природная, но человек довершил дело природы.

Диего улыбался, стоя в полумраке пещеры, имевшей два с половиной метра в высоту и три метра в ширину. Он раздал каждому по полотенцу, и к тому времени, когда я вытер лицо и волосы, у него в руках как по волшебству появились три бокала с холодным белым вином. Напиток богов.

— Что это за место? — спросил Треди.

— Незаконченные раскопки этрусских руин, Ваше святейшество, немного сыпучие, но абсолютно безопасные, — отвечал Диего. — Этот вестибюль ведет к ряду гробниц, сооруженных три тысячи лет тому назад. Интересно, что одна из них позже стала древней христианской часовней. Мы, гм, ученые, полагаем, что ранние христиане тайно собирались здесь для молитвы в первые века существования церкви, когда вера была запрещена римлянами. Там дальше есть образцы грубой резьбы по камню.