Путь. Автобиография западного йога - Уолтерс Джеймс Дональд "Свами Криянанда (Крийананда)". Страница 36

Казалось, во мне поднялось и покинуло меня какое-то облако. Сердцем я понял, что принят.

В Лос-Анджелесе я сдал чемодан в камеру хранения автобусной станции и сразу же направился к бульвару Сансет 4860, где находилась церковь. Было около трех часов пополудни. Утренняя служба уже давно закончилась, и, за исключением нескольких человек, в здании никого не было. Из-за длинного стола в конце комнаты меня приветствовала леди.

— Чем могу вам помочь?

Я объяснил цель своего визита.

— О, боюсь, что вы не сможете увидеть его сегодня. Он очень занят.

Мое отчаяние возрастало с каждой минутой. «Когда я смогу видеть его?» Она полистала небольшую книгу на своем столе. «Время его встреч и визитов расписано на два с половиной месяца вперед».

На два с половиной месяца! Сначала мне говорили, что не смогут меня принять ранее, чем через четыре года. Теперь, что я не смогу даже увидеть его целых…

— Но я ведь приехал из Нью-Йорка, лишь бы увидеть его!

— Вот как? — Она улыбнулась сочувственно. — Как вы узнали о нем?

— Несколько дней назад я прочитал его автобиографию.

— Так недавно! И вы так вот сразу и приехали? — сказала она несколько более сухо. — Обычно нам предварительно пишут. Вы писали нам?

Я уныло признался, что даже и не думал об этом.

— Ну что же, жаль, но вы не сможете встретиться с ним ранее, чем через два с половиной месяца. А пока, — продолжала она, слегка оживляясь, — вы можете изучать его лекции и посещать здешние службы в церкви.

С тяжелым сердцем я медленно обходил помещение церкви, изучая обстановку, архитектуру, окна с витражами. Это была красивая церковь, достаточно просторная, чтобы разместить на своих скамьях более ста человек, и притягательно тихая. «Чудесное место для спокойной медитации», — думал я. Однако состояние моего ума было совсем не созерцательным. Я пребывал в смятении.

«Вы должны принять меня! — молил я. — Вы должны! От этого зависит вся моя жизнь!»

Двое или трое сидящих в церкви были монахами из главного управления Общества Самоосознания в Маунт-Вашингтоне (район Хайленд-Парка в Лос-Анджелесе). Я заговорил с одним из них. Его звали Норманн, он был высок ростом, хорошо сложен, с добрым и кротким взглядом. Он коротко рассказал об их жизни в Маунт-Вашингтоне и об их ученичестве у Парамахансы Йогананды. «Мы называем его Мастером», — сказал он мне. Из «Автобиографии Йога» я уже знал, что так сам Йогананда обращался к своему гуру. Это обращение означало почтение, а не раболепство.

Какими увлекательными были для меня рассказы Норманна о Маунт-Вашингтоне! Я просто должен стать частью этого удивительного образа жизни. Я принадлежал ему. Это был мой дом.

Норманн указал на двух молодых людей, спокойно сидевших позади нас, ближе к входу.

— Они тоже хотят войти в общину, — заметил он.

— Сколько они уже ждут?

— О, немного! Несколько месяцев.

Опечаленный, я еще некоторое время бродил по церкви. Наконец меня осенило! Может, я просто еще не готов и поэтому для меня закрыты двери. Я решил, что если это так, то мне следует немедленно поселиться на холмах близ Голливуда, регулярно посещать церковные службы, изучать лекции и — вздохнул я — ждать. Когда я буду готов, Мастер узнает об этом и призовет меня.

Приняв такое решение и без малейшего расстройства в сердце я направился к выходу.

Несомненно, мне был нужен этот урок смирения. Вероятно, прежде у меня все шло слишком гладко. Может быть, я был слишком самоуверен. Во всяком случае, как только я пришел к мысли, что действительно мог быть духовно неподготовленным, — ситуация резко изменилась. У выхода меня догнала секретарь (как я узнал позднее, ее звали Мэри Хэкменд).

— Поскольку вы приехали издалека, — сказала она, — я сейчас спрошу Мастера, не сможет ли он принять вас сегодня. — Через несколько минут она вернулась.

— Мастер примет вас следующим.

Меня проводили в небольшую гостиную. Мастер стоя беседовал с учеником в белом одеянии. Перед тем как удалиться, молодой человек встал на колени, чтобы коснуться ног Мастера. Как я знал из книги Йогананды, это был традиционный для индийцев знак почтительности; такой знак уважения воздавался родителям, старшим, а также гуру. Через минуту я остался наедине с Мастером.

Какие большие, сияющие глаза приветствовали меня! Какая сострадательная улыбка! Мне никогда прежде не доводилось видеть такого божественного обаяния в лице человека. Мастер сел на стул и указал мне на диван возле себя.

— Чем могу служить вам? — В третий раз за этот день я слышал такие добрые слова. Но на этот раз они были преисполнены особым значением.

— Я хочу быть вашим учеником! — Ответ исходил из моего сердца. Никогда не думал, что скажу такие слова другому человеку.

Мастер ласково улыбнулся. Затем последовала продолжительная беседа, прерываемая длинными паузами, во время которых глаза его были полузакрыты, но я уверен, что они «читали» меня.

Вновь и вновь я страстно молил в душе: «Вы должны принять меня! Я уверен, вы знаете мои мысли. Я не могу их высказать, я только заплачу! Но вы должны принять меня! Вы должны!»

В ходе разговора он сказал мне: «Я согласился встретиться с вами только потому, что Божественная Мать сказала мне сделать это. Я хочу, чтоб вы знали. Дело не в том, что вы приехали издалека. Две недели назад одна леди прилетела сюда из Швеции после прочтения моей книги, но я не принял ее. Я делаю только то, что говорит мне Бог». Он повторил: «Божественная Мать сказала мне, чтобы я встретился с вами».

Как я уже знал из его книги, он часто обращался к Богу, который, по его словам, объединяет мужское и женское начала, как к «Божественной Матери».

Затем последовал разговор о моем прошлом. Казалось, он был удовлетворен моими ответами и правдивостью. «Я уже знал все это», — заметил он в разговоре, свидетельствуя, что он всего лишь проверял, насколько искренни были мои ответы. Вновь последовала продолжительная пауза, а я тем временем горячо молился о том, чтобы меня приняли.

— Теперь я принимаю меньше людей, — сказал он.

Я сглотнул. Предназначалось ли это замечание для того, чтобы подготовить меня к разочарованию?

Я сказал ему, что я просто не вижу для себя ничего привлекательного в браке или в мирской жизни. «Я верю, что это прекрасно для многих людей, но для меня это не подходит».

Он покачал головой: «Это для всех не так хорошо, как считают люди. Единственный ответ для каждого — только Бог!» Потом он поведал мне несколько историй о разочарованиях такой жизнью, свидетелем которых он был. И снова пауза.

Он спросил меня, понравилась ли мне его книга.

— О, она великолепна!

— Это потому, что она пронизана моими вибрациями, — заметил он просто.

Вибрациями? Я никогда прежде не слышал о книгах, обладающих «вибрациями», однако несомненно, эта книга обладала почти осязаемой силой передачи не только идей, но и новых состояний сознания.

Совсем не к месту меня вдруг посетила абсурдная мысль о том, что, может быть, он охотнее принял бы меня, если бы почувствовал, что я могу быть полезным для его работы? Но что я умел? Только писать. Это, конечно, лучше, чем ничего. Может быть, ему нужны люди, умеющие писать? Чтобы продемонстрировать свои возможности, я сказал: «Сэр, в вашей книге я нашел несколько инфинитивов с отделенной частицей “to"». Двадцатидвухлетний, литературно наивный, но уже многообещающий редактор! Я так никогда и не искупил этот ложный шаг! Мастер принял это с несколько удивленной, затем с шутливой улыбкой. Ему был совершенно ясен мотив моего высказывания!

Новая пауза.

Новая мольба.

— Ладно, — сказал он наконец. — У вас хорошая карма. Вы можете присоединиться к нам.

— О, я могу и подождать, — выпалил я в надежде, что он принимает меня не только из-за того, что я пока не нашел другого места для приюта.

— Нет, — улыбнулся он. — У вас хорошая карма, иначе бы я не принял вас. — Пристально глядя на меня с любовью, он сказал: — Я дарю вам свою безусловную любовь.