Прогрессор поневоле (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович. Страница 17

— Что из этого ещё тебе непонятно? — спросил я, когда к своему удивлению узнал, что ювелир с большинством технологий уже знаком.

Он стал задавать вопросы, в основном связанные как раз с холодной чеканкой и изготовлением бронзовых штемпелей. Когда вопросы иссякли, он задумался, а я ему не мешал.

— Две недели и у царя будет готовый кругляш по нарисованной схеме, — он поднял на меня взгляд.

— Мне не нужен один, — улыбнулся я и он побледнел, — мне нужно много.

— Как много, мой царь? — он сглотнул ком в горле, явно начиная подозревать что-то недоброе для себя.

— Десять миллионов, — обозначил я самое большое число, что знали египтяне.

Рты у всех присутствующих открылись, а мастер низко мне поклонился.

— Боюсь мой царь, тогда эта работа займёт всю мою жизнь, жизнь моих детей и внуков.

— Вот и отлично, — обрадовался я, — за три оставшихся дня, возьми с собой в дорогу всё, что тебе потребуется для изготовления этих кругляшей, а также побольше грамотных помощников. Быт и материал обеспечу я, с тебя только выпуск монет.

— Как прикажет Его величество, — обречённо ответил он, понимая, что надолго теперь расстаётся со своими родными.

— Семье скажи, что вскоре их навестят мои посланники, которые перевезут их всех в моё поместье. Теперь ты будешь работать только на меня.

Эта новость ещё больше всех удивила. Чтобы его добить, я добавил.

— Отныне дарую тебе должность «надзирающий за всеми работами по серебру и золоту царя Менхеперра».

Небсений рухнул на пол, новости его и правда подкосили.

— Благодарен Его величеству от всего сердца! — задыхаясь произнёс он, моментально из никому не известного мастера одного из многочисленных городов, возносясь на должность видного сановника царского двора. Правда он пока ещё не знал, что и двора-то никакого у меня нет, но это уже такое. Со временем я думал, у меня всё будет, поскольку я к своему светлому будущему начал шагать большими уверенными шагами.

29-й год; 15-й год, 28-й день четвёртого месяца сезона ахет

Сезон разливов наконец подходил к концу, позволяя всем вздохнуть свободней. В этом году Нил разлился не меньше прежних отметок, а это говорило о том, что голода, как и в прошлом году не будет. Солнце, стоявшее в зените, уже не так безжалостно убивало всё живое, что отваживалось появиться в жаркий полдень, как это было в начале сезона. А по лёгкому ветерку с юга, приносившему прохладу, становилось понятно, что скоро вода окончательно спадёт и настанет время старта нового цикла земледелия — посадки основных зерновых культур. Для этого откроются царские, храмовые и землевладельческие хранилища и оттуда станут продавать или раздавать зерно для будущих посадок. Хорошо было тем, кто имел собственный надел, они могли оставлять часть зерна у себя под будущие посевы, не сдавая её царским сборщикам налогов. Все остальные довольствовались лишь его видом, отдавая всё в конце сезона сбора урожая, потом получая часть только на еду.

Заседание царского совета началось рано утром, поскольку наконец прибыли все ожидаемые гонцы. Их ждали уже давно, так что когда они вернулись в столицу все, визирь уточнил у заведующего южной канцелярией царя время, когда царь может посетить совет, а затем разослал приглашение о встрече всем остальным советникам.

Зал советов был небольшим, но очень просторным из-за высоких потолков и колон, устремлённых вверх. Красиво изукрашенные они рассказывали о славных деяниях царя Хатшепсут, а ступени к трону из белого мрамора были отполированы и начищены до блеска. Советники в количестве четырёх человек собрались около ступеней, ожидая прибытия царя, тихо переговариваясь и обсуждая новости. Когда вдалеке раздались звуки музыки и певчие затянули здравницу царю, то в зале мгновенно настала тишина. Двери в зал совета открылись и на плечах восьми рабов внесли портшез — лёгкий переносной трон на носилках, который сопровождали меджаи охраны царского дворца, слуги держащие над царём шесты с квадратными кусками тканей на рейках, защищавшие её от солнца, а также опахальщики, отгоняющие насекомых и создающие прохладный ветерок.

Молитва и здравница стихла, рабы опустили носилки на пол и Сененмут кинулся помочь царю сойти с них и подняться на трон. Слуги вручили Хатшепсут хеку и цеп и она, взяв их в руки, замерла на троне, сомкнув колени и скрестив руки на груди. Все тут же опустились на колени, приветствуя её божественную власть над собой и Египтом.

— Разрешаю вам встать, — раздался усталый голос, сановники поднялись на ноги, а все лишние, кроме охраны покинули зал.

— Усерамон собрал нас, — она посмотрела на визиря, который низко поклонился при звуках своего имени, — мы готовы выслушать тебя.

— Прибыли гонцы, которых я отправлял узнать, как обстоят дела у царя Менхеперра, — начал он, — и ещё два от границ с Речену.

— Мы заслушаем их, — кивнула царь.

Усерамон позвал первого гонца, ожидающего в соседней комнате и тот с поклонами вошёл в зал и опустившись на колени перед ступеньками ведущими к трону, стал рассказывать всё, что узнал и собрал. По мере его рассказа лица советников всё больше мрачнели.

— За четыре месяца царь захватил все восставшие города и теперь остановился, чтобы пополнить резервы и починить снаряжение своей армии.

— Насколько я помню, у него должно было быть меньше корпуса: тысяча пеших воинов и сто пятьдесят колесниц, о какой армии ты говоришь? — спросил Сененмут у гонца.

— Здесь отвечу я, — вмешался в разговор визирь, — поступила информация, что большая часть военных, находившаяся в запасе, решила прервать свой отдых и присоединилась к царю Менхеперра. Также он весьма активно набирал воинов и в захваченных городах.

Гонец кивнул, подтверждая слова визиря.

— Какое количество воинов у него сейчас? — голос царя стал холодным и сухим.

— Два полных корпуса и триста пятьдесят колесниц мой царь, — сообщил Усерамон цифры, от которых советникам сделалось дурно.

— Хочешь сказать, у него армия уже равна половине армии нашего царя? — спросил Хапусенеб.

— Именно так верховный жрец, — Усерамон наклонил голову в сторону жреца Амона.

— Как он смог так быстро захватить города? — обратилась царь к гонцу.

— Хитростью и коварством, как мне сказали, мой царь, — поклонился тот, — все, кого я спрашивал тряслись от страха при упоминании его имени и постоянно оглядывались, не слышит нас кто-то ещё.

Эта новость ещё больше погрузила советников в раздумья. Ситуация вокруг царя Менхеперра накалялась с каждым месяцем и если раньше все думали, что наконец избавились от него, отправив в Нижнюю Нубию, то теперь оказывалось, что он просто ожидал и копил силы, чтобы показать на всё, что способен.

— Благодарим тебя, ты свободен, — произнесла Хатшепсут и гонец ещё раз поклонившись до пола, встал и вышел в другую комнату.

— Коварство бога… — начал было Хапусенеб, но под тяжёлым взглядом царя быстро поправился, — коварство царя Менхеперра не знает границ, мы рано подумали, что он отошёл от дел и будет довольствоваться малым. Амбиции молодого царя простираются очень далеко.

— Есть мысли, как мы можем ему помешать? — поинтересовался Сененмут.

— Да, объявить народу, что боги гневаются на Египет из-за невнимания царя Менхеперра к ним. Он не ходит в храмы, не приносит жертвы, ни разу не прислал дары богу Амон-Ра, — ответил верховный жрец, — эти слухи легко распространить, ведь это правда. Так ведь визирь?

Усерамон согласно кивнул, тут жрец был полностью прав. С точки зрения обывателя, поведение царя было крайне предосудительным, если конечно не знать, кем он является на самом деле.

— Государственные праздники он не празднует, — добавил Сененмут, — насколько я знаю, полностью проигнорировал праздник Мин в этом году.

— Да и Новый год он провёл в битвах, не дав законные тринадцать дней отдыха своим воинам, — признал Усерамон очевидные факты.