История мира - Уэллс Герберт Джордж. Страница 45

Могущество Церкви в начале XI века опиралась на воле и людской совести. Но Церкви не удалось завоевать морального престижа, который и составлял фундамент ее могущества. В первые десятилетия XIV века оказалось, что могущество пап испарилось. Что же разрушило наивное доверие христианских масс столь сильно, что внезапно они сделались глухими к призывам Церкви и больше уже не жали служить ее целям?

Первой причиной, несомненно, стало накопление Церковью богатств. Сама Церковь никогда не умирала, зато умирающие бездетными люди частенько отдавали ей свои имения. В особенности, подобным образом рекомендовалось поступать кающимся грешникам. Дошло до того, что во многих европейских странах четвертая часть земель стала принадлежать церкви. По мере обогащения жажда новых богатств лишь возрастает. Уже в XIII веке везде говорили о том, что священники - это недобрые люди, что их привлекают лишь деньги и дарственные.

Королям и князьям такое положение никак не нравилось. Вместо того, чтобы страна кормила феодальных господ, способных к военной службе, приходилось тратить на аббатов, монахов и монашек. А ведь земли, по сути своей, находились во всеобщем владении. Еще до Григория VII между светскими князьями и князьями церкви шла борьба за "инвеституру", то есть, по делу того, кто должен назначать епископов. С моментом, когда право именования епископов получил исключительно папа, король терял власть не только над душами подданных, но и над значительной частью собственного государства. Ведь духовенство всеми силами пыталось освободиться от всяческих налогов. Все налоги оно платило Риму. И не только это: Церковь желала получить право десятины из имущества "непосвященного", помимо всех тех налогов, которые тот был должен своему князю.

История практически каждой страны латинского христианства имеет сходный период в XI веке - период сражений между монархом и папой по делу инвеститур, сражений, которые чаще всего заканчивались в пользу папы. Ведь папа мог предать князя анафеме, освободить его подданных от обязанности послушания, назначить ему наследника. Он даже мог обложить целый народ интердиктом, и тогда практически все действия священнослужителей прекращались, за исключением таинств крещения, миропомазания и покаяния; священники не имели права проводить церковные службы, обряды бракосочетания или же хоронить покойников. При помощи этого двойного оружия папам в XII веке удавалось призывать к порядку самых воинственных князей и усмирять самые непокорные народы. Это была непреодолимая сила, а силой такой следует пользоваться лишь в исключительных случаях. Папы же, в конце концов, начали пользоваться ею столь часто, что совершенно растратили ее значение. В течение трех десятков лет, в конце XII века, под интердиктом поочередно находятся Шотландия, Франция и Англия. Папы не могли удержаться от искушения объявить крестовый поход против дерзких повелителей - пока сам дух крестовых походов не угас.

Если бы римская Церковь сражалась исключительно с князьями, опираясь при этом на все общество, ей, возможно, и удалось бы удержать постоянную власть над всем христианским миром. Но достойные амбиции папы у простого духовенства превратились в обычнейшую гордыню. До XI века католические священники могли жениться: так что их соединяли крепкие связи с народом, среди которого они проживали; они и вправду были частью этого народа. Григорий VII ввел целибат, безбрачие; он отдалил священников от светского народа, чтобы, тем самым, сильнее привязать их к Риму, но по сути выкопал яму между Церковью и обществом. У Церкви имелся свой собственный суд. Дела, касающиеся не только священников, но и монахов, школяров, крестоносцев, вдов, сирот и людей, требующих вспомоществования, рассматривались исключительно церковным судом, помимо этого, этому же суду подчинялись все дела, связанные с брачными вопросами, завещаниями, лжесвидетельствами, колдовством, ересями и кощунствами. Как только у светского человека случались какие-либо стычки с духовными лицами, он должен был становиться перед церковным судом. Все обязанности войны и мира возлагались только лишь на плечи светских лиц, священник был от них освобожден. Так что нечего и удивляться, что в христианском мире родились зависть и ненависть к духовенству.

Похоже, что Рим никогда толком и не понимал, что сила его лежит в душах простых людей. Он же сражался против религиозного энтузиазма, который мог стать его союзником, а доктринальную правоверность натравливал на благородные сомнения. Народ поддерживал Церковь только лишь в вопросах морали, но никогда по вопросам доктрины. Когда на юге Франции Вальдо провозглашал возврат к Иисусовой простоте в жизни и вере, Иннокентий III призывал к крестовому походу против вальденсов и позволил, чтобы их всех искоренили огнем и мечом, сопровождая все это чудовищными пытками. Когда, опять-таки, святой Франциск Асизский (1181 - 1226) призывал подражать Иисусу и вести жизнь и бедности и покорности, его учеников, францисканцев, преследовали, бичевали, садили в тюрьму или же изгоняли. В 1318 году четырех францисканцев сожгли живьем в Марселе. С другой же стороны, исключительно ортодоксальный орден доминиканцев, основанный св. Домиником (1170 - 1221), нашел исключительную поддержку у Иннокентия III, который с помощью этого ордена основал Инквизицию для выслеживания ересей и искоренения свободной мысли.

Вот так Церковь путем чрезмерных претензий, неоправданных привилегий и неразумной нетерпимости и разрушил ту свободную веру простого народа, которая и была источником ее могущества. Падение Церкви было вызвано не каким-то серьезным внешним врагом - оно произошло путем постоянного внутреннего разложения.

Глава сорок седьмая

УПОРСТВУЮЩИЕ КНЯЗЬЯ И ВЕЛИКАЯ СХИЗМА

Одной из причин слабости римско-католической Церкви в борьбе за власть над всем христианским миром был способ избрания пап.

Если, по сути своей, папство и должно было достичь своей амбициозной цели - установить единую власть и мир во всем христианстве, оно обязано было иметь сильное, длительное и единообразное руководство. В этот великий период могущества пап было обязательным, чтобы папами становились люди способные, в расцвете сил, имеющие заранее установленного наследника, чтобы его было можно заранее посвятить в тайны церковной политики, а также чтобы форма и сама процедура выбора папы были ясно определены, не менялись, и чтобы к ним не имелось никаких претензий. К сожалению, ни один из данных постулатов не был исполнен. Не было даже известно, кто же имеет право избирать папу римского, и кто имеет решающее слово по данной проблеме: император Византии или же император Священной Римской Империи. Великий политик, занимавший трон столицы Петра, Хильденбрандт (Григорий VII, 1073 1085), в значительной мере отрегулировал вопросы избрания. Право избрания папы он отдал исключительно римским кардиналам и ограничил участие императора всего лишь формулой согласия, предоставленной ему католической церковью, но он не установил принципа назначения наследника и не застраховался от возможности бесцарствия, которое иногда продолжалось год, а то и более, когда кардиналы не могли договориться.

Результаты этого положения вещей мы замечаем во всей истории папства вплоть до XVI века. С самого начала случались спорные выборы, и тогда имелось двое или более человек, претендующих на звание папы. В таких случаях Церкви приходилось обращаться к императору или другому третейскому судье с просьбой разрешить спор, что, естественно же, унижало достоинство Церкви. Карьера любого из великих пап всегда заканчивалась знаком вопроса. Со смертью папы Церковь могла остаться без головы, наподобие неспособного к жизни тела. Наследником папы мог стать и какой-то давний его соперник, только и ждущий возможности дискредитировать и разрушить достижения предшественника. Наконец, папой мог сделаться и какой-нибудь старикан, уже стоящий одной ногой в могиле.

Эта вот слабость папской организации и должна была привести к вмешательству в выборы различных германских князей, короля французского, либо же нормандских или французских королей, правящих в Англии; все они пытались оказывать влияние на выборы, чтобы посадить в латеранском дворце в Риме такого папу, который служил бы только их интересам. И чем больше у папы было силы и значения в европейских делах, тем более настойчивыми делались подобные вмешательства. Посему нечего и удивляться, что было множество совершенно слабых пап, не обладающих каким-либо влиянием. Наоборот, гораздо удивительней тот факт, что на папском троне садилось много людей способных и храбрых.