Изменить нельзя простить (СИ) - Томченко Анна. Страница 7

Я покачала головой. Андрей сейчас явно придуривался и выдумывал проблемы не из чего. Да, я не люблю, когда одеяло переворачивается, да, меня бесят пёстрые расцветки, мне комфортно, когда подушки не разбросаны. Но это не причины, из-за которых разводятся. 

— Меня трясти начинало, когда ты в очередной раз перекладывала мои вещи строго по одной тебе понятному порядку. А ещё… — Андрей запустил руку в волосы. — Знала бы ты, как меня бесит жить по какому-то уставу, отдалённо напоминающему казарменный. 

— Ты издеваешься? — это единственное, что я могла уточнить, потому что в моем мире вообще не могло быть такого — измены из-за любви к порядку. 

— Ты больная, Ева, — Андрей все же схватил меня за плечи и тряхнул. Меня обдал запах перегара, и я поморщилась. Попыталась отвернуться, но Андрей перехватил меня за талию, а второй рукой впился пальцами в подбородок. — Ты чокнутая. Посмотри, на кого ты похожа? 

— На кого? — прошипела я прямо в губы Андрею. Слишком близко, слишком сильно, чтобы я могла реагировать спокойно, потому что ещё несколько дней назад эти губы целовали меня. 

Андрей неотрывно смотрел мне в глаза. Растерянно. 

— На истеричку. На полностью безумную истеричку, которая не может расслабиться даже в постели, — тихим голосом отвечал Андрей, и его пальцы сжимались, но я не отталкивала, потому что сил нет. 

— Я расслаблена в постели, — просто чтобы что-то сказать, сказала я, уже не морщась от запаха алкоголя. 

— Нет! — криком в лицо обрубил Андрей. — Нет. Первое время. Я ещё думал, Ев…

Его пальцы сжимали мне талию, а ладонь второй руки замерла в миллиметрах от лица. Андрей словно пытался провести кончиками мне по скуле, но сам себе запрещал. 

— Мне казалось… ты изменишься… станешь ближе, но ты все дальше и дальше… 

Голос у Андрея дрожал, и у меня внутри на эту дрожь все отзывалось. Скручивалось, билось рывками. 

— Не трогай меня за задницу, Андрей, не оставляй засосы, не сжимай грудь… — пискляво передразнил меня Андрей. — А мне нравится лапать тебя. Мне нравится до боли сжимать твою задницу и смотреть, как ты кончаешь. Мне нравится… А ты только и ставила мне запреты. В одной позе. В одно время. Я как мальчик должен был подстраиваться, чтобы просто трахнуть свою жену! 

Андрей так кричал, что у меня в ушах звенело. Я прикрыла глаза, чтобы понять смысл слов. 

Нет. Быть не может. 

— То есть тебе не нравился наш секс, и ты решил заниматься им с другой? — онемевшими губами спросила и уперлась ладонью в грудь мужа. 

Андрей выпустил меня из рук и отшатнулся. 

— Мне нравилась ты! Только ты! Пока не стала похожа на прапорщика! 

Я отошла, как будто вот только словила пощёчину. В глазах неприятно жгло, и я себя уговаривала, что сейчас совсем не время сопли распускать. Тут муж-изменник исповедуется. 

— И как давно? — слова выталкивались, потому что я настолько шокирована, что просто умереть не встать. 

Андрей поймал мой холодный взгляд. И усмехается. 

— Хочешь узнать, как давно я гуляю? 

Если честно, такие подробности мне без надобности просто потому, что самого факта измены достаточно, чтобы перечеркнуть всю жизнь. Но я зачем-то сказала: 

— Ты знаешь, что людей останавливает от измены? — спросила я Андрея. — Да просто люди ужасно дорожат тем, что имеют. Один перепихон не стоит всего приобретённого. Тебя любят. Я тебя люблю. Принимаю со всем дерьмом, которое было и есть. И теперь ты предлагаешь смотреть на то, как ты, отдавшись каким-то животным инстинктам, разрушил всю нашу жизнь, прикрываясь надуманными проблемами?

Я позволила себе лишнего. Я кричала. Слова про любовь резали горло ножами, но только я хотела бы донести свою боль до Андрея. 

— Надуманными? — взвился муж и опять схватил меня за плечи. — Надуманное, Ева, это когда ты бесишь со своими чашками одинакового размера, а когда мужу не даёшь потрогать, поцеловать, шлёпнуть где хочется, это клиника. Болезнь. 

— И вместо того, чтобы лечить, ты посчитал, что проще все разрушить? — я тоже злилась. Меня изнутри всю трясло. Кажется, ещё момент, и я превращусь в монстра, который вцепится в Андрея, желательно в шею, и загрызёт. 

— Лечить? — Андрей усмехнулся. Его лицо перечеркнула гримаса презрения. — А ты была готова лечиться? Я говорил с тобой. Я предлагал…

— Перепихнуться в лифте это не конструктив! — ехидно напомнила единственный раз, когда Андрей попытался стать хозяином ситуации. 

— А под одеялом ночью в миссионерской позиции охренеть какой конструктив! — Андрей отпустил меня и вышел из спальни. Он демонстративно хлопнул дверью, хотя знал, как меня бесит такое отношение к вещам. 

Но я молчала. Не хотела продолжать разговор. Сейчас я услышу столько всего в свой адрес, что проще сразу в монастырь. 

Руки дрожали, и я никак не могла сообразить, куда дела свою сумку. Плюнула на поиски, наверно, в машине оставила, и вытащила из гардероба небольшой кожаный рюкзак. Свалила в него документы, украшения, залезла в тумбочку возле кровати и нашла медицинские карты, свою переложила. 

Привстала. Дотянулась до подвесного кресла и забрала с подушки свидетельство о браке. 

— Я тебя не отпущу. Я тебя запру в квартире. Посидишь, подумаешь над своим поведением… — сказал Андрей, преградив мне путь и встав в проходе зала. 

— Соню запирай. Она там золотое твоё яйцо носит. Ей нужнее. 

Я пихнула Андрея рюкзаком и пробежала мимо него в коридор. Дернула с обувницы шлёпки и выскочила за дверь. Правда, услышала вредное: 

— Побегай, побегай. Все равно приползешь и будешь умолять… 

Хотелось рявкнуть что-нибудь обидное, но вместо этого я показала закрывшейся двери один палец и, развернувшись, прошла к лифту. Двери распахнулись, и я столкнулась нос к носу с Лялей. 

— Ты все? — подозрительно уточнила подруга. 

— Да. Андрей пришёл, пришлось говорить…

Ляля понятливо кивнула и взяла меня за руку, как мы только спустились к парковке. Я была немного не в себе от шока, который испытала во время разговора, поэтому не обратила сразу внимание на машину Андрея, которая стояла через два места. Зато, когда Ляля вырулила, я смогла разглядеть, как по капоту авто супруга раскиданы презервативы с чем-то белым и жидким внутри, а на лобовом стекле красной помадой написано: «Гондон и горжусь этим!». 

— Ляля, твою мать, — выдохнула я, выворачивая шею, чтобы прочитать красную надпись ещё и на боку. — Ты поэтому так долго вещи грузила? 

Лялечка хохотала всю дорогу, рассказывая, как партизанила и выдавливала лосьон для рук в презервативы, а потом прыгала, чтобы оставить наскальную живопись. Я качала головой, с одной стороны, удивляюсь мстительности подруги, а с другой… Черт. Андрей уколол больно, поэтому ничего странного, что весь день я ходила, загрузившись. Ровно до того момента, пока неизвестный номер не прислал смс.

«Ты у меня кое-что забыла». 

Глава 10 

Все началось с проклятого кофе. 

Поэтому закономерно я решила им все закончить. 

У меня в руках было два стаканчика латте.

На этот раз я вошла в бизнес центр, не таясь и не озираясь по сторонам, не боясь каждого шороха. Меня не смогла остановить секретарша. Я боком толкнула знакомую дверь и прошмыгнула внутрь. Словно дожидаясь меня, высокое кресло крутанулось, явив своего владельца. 

Снова нахальная улыбка, которая стала ещё шире при взгляде на меня. Я же хмуро посмотрела на свой персональный кошмар и выдавила: 

— Хотели кофе, прошу… 

Я сделала несколько шагов до длинного стола и почти со стуком поставила стаканчики. Поёжилась от внимания чёрных глаз. 

— Это уже неактуально, — тихо уведомил меня Кирилл Бестужев и откинулся на спинку кресла. Развязал галстук и кинул его на стол. Мне почему-то это движение очень не понравилось. Все сосредоточилось на том, как мужские запястья развязывали тугой узел. Как широкая ладонь проводила по атласной ткани…

— Я просто хочу вернуть свою вещь, — нервничая, сказала я. Как мне хотелось верить, твёрдо.