Моего айдола осуждают - Усами Рин. Страница 3

Репортаж начинался с того, как он выходит из офиса менеджера группы. Под вспышками он выглядел несколько изможденным. «Вы позволите задать несколько вопросов?» – ему под нос суют микрофон. «Да». – «Вы подняли руку на девушку фанатку?» – «Да». – «Но почему это произошло?» Вел он себя как-то странно, было непонятно, это он так отвечает на вопросы или просто откликается на слова репортера. «Мне бы не хотелось об этом говорить. Прошу прощения за то, что побеспокоил и доставил всем неудобства». – «А извинения девушке?» – «Я извинился». – «А что с вашей дальнейшей карьерой?» – «Не знаю. Мы сейчас обсуждаем это с менеджерами лейбла и другими членами группы». Он сел в машину, и ему в спину полетел крик репортера: «Вы раскаиваетесь?» Он оглянулся, и мне показалось, что в его глазах на миг блеснули сильные эмоции. Однако он тут же сказал: «Ну…»

Автомобиль отъехал, и в его черном корпусе отразились люди и съемочное оборудование. Посыпались комментарии – видимо, от фанатов:

Ну что это за поведение?

Я хочу, чтобы он раскаялся и вернулся. Масаки, жду тебя вечно!

Сам во всем виноват – и так себя ведет!

Разве он не знает, что надо делать? Объяснил бы все!

Я кучу раз была на его концертах, но больше ни за что не пойду! Вы – безмозглые зомби, высказывающие претензии пострадавшей девушке, вам что, все равно?!

Наверх поднялась строчка:

Кто считает, что это лицо абьюзера, жмите лайк!

Досмотрев, я вернулась в начало и записала на листочках обмен репликами. Айдол в «Новостях фан-клуба» писал, что не любит слова вроде «ну», «типа», «в общем», так что его ответ, видимо, был неслучаен. Я расшифровывала и записывала высказывания кумира в радиоэфирах и на ТВ-шоу, в моей комнате хранится больше двадцати исписанных тетрадок. CD- и DVD-диски, фотоальбомы я обычно покупаю в трех экземплярах: для хранения, для рассматривания и для одалживания. Все передачи я записываю и пересматриваю по много раз. Зафиксированные слова, поступки и жесты нужны для того, чтобы понять этого человека – моего кумира. Пока я записывала свои интерпретации и публиковала их, просмотры блога возросли, увеличилось число лайков и комментариев, и даже появились люди, ожидающие обновлений.

Сколько людей, столько и способов прикоснуться к айдолу: кто-то оправдывает любые его выходки, а кто-то спорит, утверждая, что нельзя называться фанатом, если не различаешь плохое и хорошее. Кто-то влюблен в него и не интересуется его творчеством, кто-то не испытывает таких чувств, но активно общается, посылая ему сообщения, кто-то, напротив, любит его творчество, но совершенно равнодушен к скандалам, кто-то сконцентрирован на том, чтобы потратить деньги, а кто-то – чтобы общаться с такими же фанатами…

Моя позиция состояла в том, чтобы постоянно интерпретировать и творчество, и человека одновременно. Я хотела увидеть тот мир, который видит он.

Я залезла в блог, чтобы посмотреть, когда у меня возникла эта идея делиться своими наблюдениями. Первая запись появилась примерно через месяц после того, как в прошлом году я в первый раз сходила на концерт Mazama-za. Я тогда написала о своих впечатлениях от радиошоу, и в моем блоге пост занял примерно пятое место по количеству просмотров – публикация вызвала интерес, видимо, еще и потому, что программа была местная.

Здравствуйте, все. Слышали? Вчера айдол выступал по радио. Очень хорошая была передача, но сказали, что передавали ее только в префектуре Канагава, поэтому я решила записать здесь впечатлившие меня кусочки для тех, кто не смог ее послушать. Далее следует расшифровка ответов айдола на вопрос «Ваши первые воспоминания о мире шоу-бизнеса». Красным выделены слова ведущего, Имамуры, синим – слова айдола.

– Ох, ничего хорошего.

– Это еще интереснее. Давайте поговорим.

– Я очень хорошо это помню. Был мой день рождения, мне исполнилось пять лет, и мама сказала, мол, с сегодняшнего дня будешь выступать на телевидении, тебя будут снимать. Вот так неожиданно. Меня привели в декорации, где было голубое небо, облачка и неяркая радуга – как будто во сне, но там, где суетились взрослые, было темно, и за черными камерами и всякими штуками стояла мама в черно-белом платье «в гусиную лапку». Она… ну, как-то так махала руками перед собой – может, подбадривала меня. Между нами было всего метров пять, но казалось, будто она прощается перед расставанием, и я чуть не заплакал, и тогда… человек в кигуруми [3] в виде медвежонка сделал вот так – понимаете?

– А-а, вот так кулак вверх, как Ультрамен? [4] Мы на радио, так что попробуй без жестов.

– Ой, точно. (Смех.) В общем, он так делал и блестящими черными глазами смотрел на меня. Мне хотелось плакать, но тут я засмеялся, и мое лицо, которое отражалось в глазах медвежонка, выглядело отлично, и потом он все время так меня смешил. И тогда я понял, что искусственный смех никто не отличит от настоящего и никто не поймет, что я чувствую.

– В пять лет?!

– Да, в пять лет.

– Да уж, неприятные воспоминания для пятилетки. (Смех.)

– Знаете, бывает такое: некоторые пишут только про себя: когда влюбились в меня или как давно следят за моим творчеством, рассказывают о том, что у них случилось. Нет, мне приятно, но все-таки я ощущаю, что между нами есть какое-то психологическое расстояние.

– Но ведь фанаты этого не знают, они ведь не общаются с вами постоянно.

– Но частенько и те, кто находится рядом, тоже вроде как далеко. Говоришь с кем-нибудь и видишь: он меня не понимает, но все равно кивает.

– Ой, что, и я тоже?

– Дая не в этом смысле. Хотя… не знаю. У вас есть привычка хвалить всё подряд.

– Ничего себе! Но я же от чистого сердца всегда хвалю! (Смех.)

– Извините, извините. (Смех.) Но, возможно, я именно поэтому пишу слова к песням. В надежде, что найдется хоть один человек, который меня поймет, узнает меня. Без этого я бы не смог выйти на сцену.

Тут я поняла, что значит выражение «сердце сжалось». Кажется, я уже писала раньше: я впервые увидела его, когда ему было 12 лет, поэтому, наверное, мне интересны рассказы про его детские роли. Он привлекает людей, но есть в нем и что-то отталкивающее. Я хочу увидеть тот мир, который он видит, который он ощущает, хоть он и не верит, что кто-то может его понять. Не знаю, сколько лет для этого потребуется – может, я его и за всю жизнь не пойму. Но мне кажется, в нем есть сила, которая заставляет меня усомниться в возможности его понять.

С тех пор, как я начала им увлекаться, прошел год. За это короткое время я, как сумела, собрала огромное количество информации о нем, накопившейся за двадцать лет карьеры, так что в результате научилась предугадывать большинство его ответов на вопросы во время встреч с фанатами. Даже с последнего ряда, откуда невооруженным глазом и лиц не разглядеть, я узнаю его на сцене просто по манере держаться. Как-то раз Сестрица Мина из его группы в шутку написала что-то с его аккаунта, а я прокомментировала, мол, что-то не так, не похоже на Масаки, и она ответила мне: