Страсть по завещанию - Джеффрис Сабрина. Страница 15

Джексон пытался сдержать поднявшийся в нем шквал эмоций. Леди Селия не сводила с него глаз, да и герцог выглядел сильно раздраженным. Но раз уж Джексон ввязался в это неприятное дело, он доведет его до конца.

— Я Джексон Пинтер с Боу-стрит. Брат этой девушки нанял меня, чтобы… чтобы… — Если он скажет, что его наняли следить за поклонниками, леди Селия убьет его на месте.

— Мистер Пинтер расследует обстоятельства смерти наших родителей, — объяснила она простодушным голосом, что ничуть не обмануло Джексона — леди Селия была в дикой ярости. — И очевидно, он решил, что его служебное положение позволяет ему вмешиваться в наши личные дела.

— Ваш брат, — Джексон не смог удержаться, чтобы слегка не поддеть ее, — также поручил мне оградить вас от охотников за приданым. Так что я выполняю свою работу.

— Вы знаете, кто я такой? — в негодовании воскликнул герцог.

«В высшей степени достойный кандидат в мужья, чтоб тебе удавиться!»

— Человек, пристающий с поцелуями к молодой невинной девушке, о чем не знают и на что не давали разрешения старшие члены ее семьи.

— Мистер Пинтер, это его светлость герцог Лайонел. — Селия едва сдерживала себя. — Он вовсе не охотник за приданым. И вообще это не ваше дело. Я была бы вам признательна, если бы вы держали свое мнение при себе.

— Как я уже говорил на днях, — Джексон не сводил с нее глаз, — всех денег в мире не хватит, чтобы принудить меня к этому.

— И что вы намереваетесь предпринять после того, что увидели, сэр? — Взгляд герцога был холоден и тверд.

Джексон повернулся к нему:

— Зависит от вас, ваша светлость. Если вы немедленно вернетесь к гостям, я ничего не буду предпринимать.

В слабом свете, исходящем от печи Бузальо, Джексон не мог разглядеть, какое выражение появилось на лице герцога — облегчение или досада.

— Если в дальнейшем вы будете вести себя с леди Селией в полном соответствии с правилами приличия, — продолжал Джексон, — думаю, ничто не выйдет за пределы этого помещения.

— Очень мило с вашей стороны, — с легкой иронией проговорил герцог и предложил леди Селии руку. — Пойдемте, миледи.

— Вы идите, — холодно сказала Селия. — Мне нужно поговорить с мистером Пинтером наедине.

Переводя взгляд с нее на Пинтера, герцог кивнул.

— Надеюсь, позже вы позволите мне пригласить вас на танец, дорогая, — произнес герцог с улыбкой, покоробившей Джексона.

— Разумеется. — Ее улыбающиеся глаза были устремлены на собеседника. — С огромным удовольствием.

Но сразу после ухода герцога улыбка исчезла, как будто ее и не было.

— Кто позволил вам лезть в мои дела! Вам надлежит быть наверху: проверять комнаты моих поклонников, или опрашивать их слуг, или делать еще что-нибудь стоящее, вместо того чтобы…

— Вы понимаете, что могло бы произойти, не окажись я рядом? — резко спросил он. — В этой оранжерее никого нет, она и стоит на отшибе, а благодаря печке здесь даже уютно. Все, что ему оставалось, это уложить вас на одну из этих чертовых скамеек, расставленных повсюду, и… — Он оборвал себя, но недостаточно быстро.

— И что? — дерзко бросила она. — Я бы позволила соблазнить меня, как последнюю распутницу, так, что ли?

— Я этого не говорил, — возразил Джексон.

— Но прозвучало это так. По-видимому, у вас сложилось убеждение, что я не в состоянии контролировать себя или противостоять вниманию мужчины, которого знаю с детства.

— Вы не представляете себе, что может сделать мужчина с женщиной! — воскликнул Джексон.

— Это был всего лишь поцелуй, — холодно пояснила она.

Не в силах справиться с безумием, которое вдруг охватило его, он шагнул к ней.

— Вот как это начинается. Сначала такой, как он, уговаривает вас на поцелуй, затем начинает ласкать вас, затем…

— Я бы никогда не позволила ему ничего, кроме поцелуя! — в бешенстве воскликнула она. — За кого вы меня, черт возьми, принимаете?

Он сделал еще один шаг вперед, заставив ее отступить к стене.

— За слишком доверчивую женщину, которая не понимает, что мужчина будет делать дальше. Вы не сможете полностью держать ситуацию под контролем, миледи. Некоторые мужчины, если хотят чего-то, добьются, непременно настоят на своем, и вы ничем, буквально ничем не сможете им помешать.

— Я больше знаю об истинной природе мужчин, чем вы думаете. — Она остановилась, почувствовав спиной стену. — И смогу позаботиться о себе.

— Неужели?

Он вытянул руки и уперся ими в стену, отчего она оказалась будто в ловушке.

Он думал о матери и о некоем знатном господине, который породил в ее душе иллюзии, разбившие ее сердце. Его охватило ожесточение при мысли о том, какие страдания будет испытать в подобном случае леди Селия — наивная, беззащитная, не понимающая, насколько она уязвима.

Наклонившись, он понизил голос:

— Вы всерьез верите, что сможете остановить мужчину, который попытается обидеть вас, даже невзирая на его силу и уверенность?

— Без всякого сомнения. — В ее глазах горел вызов.

Вот и представился случай доказать ей, что она беззащитна.

— Докажите! — хрипло воскликнул он и в следующее мгновение крепко прижался к ее губам.

Глава 6

Селия обмерла. Она не могла поверить. Совершенный Пинтер целует ее. Крепко, смело, с куда большим чувством, чем герцог.

О небо!

Приняв брошенный им вызов, она нащупала в сумочке пистолет, но лишь успела сомкнуть пальцы на рукоятке, как он прошептал, чуть оторвав губы от ее рта:

— Боже праведный, Селия!

Он никогда не называл ее просто по имени. Он никогда не говорил так… растерянно. Она колебалась, не решаясь вытащить оружие.

Он снова прикрыл губами ее рот, его поцелуй становился все более неистовым, всепоглощающим, и ее мир сдвинулся относительно своей оси. Теперь это был не вызов — теперь он целовал ее так, словно в ее губах была заключена тайна вечности. От этих восхитительных, пьянящих поцелуев ее кровь вскипела в жилах.

Его губы двигались, мяли ее рот с такой силой, что боль отдавалась в горле. Вспомнив поцелуи Неда, она раздвинула губы.

На мгновение он замер. Затем со стоном коснулся ее языка своим. О-о-о… Это было ошеломительно. Когда так делал Нед, это движение казалось ей грязным и вульгарным, но поцелуи мистера Пинтера и Неда разнились, как солнце и дождь.

Медленно и чувственно его язык толчками проникал внутрь, заставляя ее желать и желать этих движений. Как подобное могло произойти с ней? С ним? Кто бы мог догадаться, что бесстрастный мистер Пинтер может гореть такой страстью?

Она совершенно безотчетно обвила рукой его шею. Он прижался к ней, распластав по стене, беззастенчиво лаская ее рот. Его бакенбарды царапали ей подбородок, дыхание отдавало шампанским, а вокруг царил сладкий запах апельсиновых деревьев.

Это было чудесно… пьяняще. Это был рай.

Она забыла о пистолете в руке, забыла, что их мог увидеть любой, кто заглянул бы в окно оранжереи, забыла, что он только что разговаривал с ней, как с последней дурочкой. Потому что сейчас он целовал ее, словно она была ангелом. Его ангелом. Ей хотелось, чтобы эти поцелуи длились вечно.

В печке с грохотом раскололось полено, похоже, это привело его в чувство. Он оторвал свои губы от ее рта и, тяжело дыша, посмотрел на нее безумными глазами.

Его лицо внезапно изменилось и обрело холодное и твердое выражение.

— Вот видите, леди Селия, — хрипло сказал он, — мужчина наедине с женщиной может сделать с ней все, что захочет.

Яркого острого наслаждения словно и не было. Неужели он всего лишь преподал ей урок?

Ее обуял гнев. Как он посмел? Вспомнив о пистолете, она вынула его, приставила к его подбородку и взвела курок.

— Но если он попытается это сделать, у женщины есть право защищаться. Вы не согласны?

На лице его появилось выражение крайнего удивления. Но затем мгновенно исчезло. Его глаза превратились в щелочки, он наклонился к ней, чтобы яснее был слышан его шепот: