Столкновение в проливе Актив-Пасс - Конецкий Виктор Викторович. Страница 3

Капитан Поллок отвел судно от причала, работая машинами враздрай, развернул его на курс, ведущий в пролив Актив Пасс, дал команду машинам «полный вперед» и, передав управление старшему помощнику Киронну, ушел в свою каюту.

Настроение капитана можно определить словами «будни в воскресенье».

Капитан «Королевы Виктории» Поллок, 57 лет. На море с 1929 года, восемь лет служил в ВМФ, во время войны работал в Морском отделе по проливу Ла-Манш. С 1948 года штурман, с 1953 года имеет диплом капитана судов прибрежного плавания, с 1963 года капитан парома. Общий стаж морской работы 36 лет.

В 11.47 «Есенин» лег на чистый норд. Вахтенный штурман определился по радиолокатору. До смены вахты ему оставалось тринадцать минут. Они продолжали идти полным ходом.

Впереди и вокруг виднелось довольно много мелких прогулочных яхт и моторных катеров. Был полдень августовского воскресенья — раздолье для местных рыболовов, и мечтателей, и спортсменов.

Если велосипедист решит прокатиться посередине улицы Горького, Невского проспекта, Бродвея или Елисейских полей, его посадят в сумасшедший дом. Но на морских переулках, площадях и улицах до сих пор существует обычай, по которому шататься под носом грузовиков разрешается практически всем желающим. Судно длиной в сто шестьдесят метров с мощностью двигателя в 12000 лошадиных сил должно остерегаться каждого ялика.

В 11.50 на мостик поднялся второй штурман.

Капитан приказал предупредить вахтенного механика о том, что судно входит в узкость, и сам вызвал по трансляции старшего помощника на мостик с палубы для укрепления вахты.

Затем высказал озабоченность лоцману на большую скорость судна.

— Капитан, я уже неоднократно проводил подобные суда, — сказал Краббе.

— Наша скорость мне кажется большой, мистер пайлот, — повторил Николай Гаврилович. — Мы имеем девяносто пять оборотов — это чистых семнадцать узлов в маневренном режиме.

— На большой скорости здесь безопаснее управлять судном, капитан.

— Хорошо, — сказал капитан и поднял к глазам бинокль.

Из— за поворота пролива показались два маленьких рыболовных сейнера. По правому борту летели навстречу лесные прогалины острова Мейн, просвеченные солнцем сосны, нежная лесная опушка и камни Энтерпрайз Рифа, украшенные кружевом то ли слабого прибоя, то ли сулоем от течения.

Среди камней торчал навигационный огонь. С левого борта открывалась перспектива пролива Тринкомали. Этот пролив был весь заполнен солнечным светом — казалось, солнечный свет, а не соленая и тяжелая вода плескался между островом Галиано и островом Солтспринг. Прямо по носу становился виден вход в пролив Актив Пасс.

Японский городовой, подумал капитан, какая узкая дырка! И почему на камнях такой сулой, если сейчас смена течений? Как лоцман назвал момент смены?… «Слэк» он его назвал. Надо будет запомнить: слэк — момент отсутствия течений при смене отлива приливом. А рыбачки очень жмутся к правому берегу, черт бы их побрал…

Звуковой шум, напоминающий космический, которым шумела, работая на прием, радиостанция «Корабль», позади капитана в рубке прекратился, и вместо этого шума раздался спокойный и негромкий голос Краббе. На шестнадцатом канале лоцман оповещал все суда в проливе Актив Пасс о приближении торгового теплохода «Сергей Есенин».

Лоцману никто не ответил.

Краббе повторил оповещение по шестому каналу своей портативной лоцманской радиостанции.

И опять никто не отозвался. Значит, пролив Актив Пасс был свободен от крупных судов.

— 5 -

На капитанском мостике «Королевы Виктории» стоял старпом Киронн.

Настоящая, вернее, первая фамилия старшего помощника капитана была Киселев, Зигмунд Киселев, Он родился в России в 1902 году. В 1913-м семья переехала в Польшу, где он закончил Морской колледж. Повторяя судьбу Конрада, в 1935 году Киронн оказался в Англии и прошел по британской морской лестнице с самого низа и до капитана. Потом плавал в союзных конвоях па Мурманск и Архангельск во время войны и навсегда, вероятно, запомнил песенку о «русской девушке и британском дымке». В 1948 году перебрался в США, опять прошел путь от третьего штурмана до капитана в торговом флоте.

Все эти годы он был Киселевым.

Что гнало русского поляка по земному шару?…

В шестидесятые годы он эмигрировал в Канаду и только тут сменил фамилию. С новой фамилией ему пришлось еще разок пройти морскую службу от матроса (матросом Киронн отмолотил год) до чифмейта (старпома) и от мейта до капитана маленького (па 30 автомобилей) парома. Для пятидесятивосьмилетнего моряка это в наше время можно назвать подвигом скромности.

В 1968 году Киронн в возрасте 66 лет был назначен старшим помощником капитана на «Королеву Виктории».

Внешне это был уныло-длинный мужчина, который плевать хотел на любую моду и носил уныло-длинный, низке колен макинтош. Он знал морскую работу насквозь и еще на милю вглубь. Он имел, как говорят англичане, «морской глаз». По-русски о таком говорят «глаз-ватерпас». Он никогда не кичился своим мужественным, конвойным прошлым. Скорее всего, он был из тех редких людей, которые забывают прошлое, забирая из него с собой только опыт и навыки, но не пережитые эмоции.

Киронн не чурался человеческих контактов, по и не любил их. Вероятно, он мог бы хорошо работать у Ноя среди чистых и нечистых старшим штурманом.

Киронн на частотах 2182 и 2366 кГц по радиотелефону сообщил в эфир о приближении судна к проливу Актив Пасс и ожидал ответа от других судов, двигающихся в противоположном направлении. Ответа не было.

Пересечение пролива Джорджия было без происшествий.

Между четырьмя и пятью милями от буя рифа Госсип, близи северного входа в Актив Пасс, по радиотелефону он получил сообщение с парома «Королева Эскваймлт», однотипного судна, которое шло в порт Тсавассен из Шварцбея, о состоянии движения в проливе.

Когда паром «Королева Эскваймлт» был на траверзе мыса Маттьюз (обычно называемого Маттьюз Блаф), капитан Амадео вторично сообщил но радиотелефону, что движение в проливе обычное для воскресенья и больших судов нет. Паром «Королева Виктории» в это время находился примерно в одной-двух милях от буя Госсип Риф.

Примерно в это же время капитану Поллоку сообщили в каюту о приближении к проливу, и машинная команда надлежащим образом подготовилась.

Капитан Поллок поднялся на мостик.

Вблизи входа в пролив на мостик пришел матрос Ван Сикл и стал на руль, а другой матрос Тори заступил на дежурство у брашпиля на бакс как якорщик, где он приготовил якоря для аварийного использования. В его обязанности входило сообщать обо всем необычном, хотя неясно, что должно рассматриваться как необычное. Однако те, кто был на мостике, который на этом судне вынесен вперед, были в лучшем положении, чем он, выставленный для наблюдения водного пространства.

Когда «Сергей Есенин» приблизился к Энтерпрайз Рифу, стало ясно, что лоцман будет расходиться с двумя встречными рыбачьими сейнерами левыми бортами. Лоцман Краббе приказал:

— Пять градусов право по компасу!

— Пять градусов право но компасу! — повторил капитан.

— Есть пять градусов право по компасу! — сказал рулевой.

Лоцман дал один короткий гудок. Судно подвернуло еще ближе к Энтерпрайз Рифу — впереди и совсем рядом с курсом торчал на камнях белый маячок, окруженный белой каемкой прибоя. Этот поворот был очень неприятен капитану.

— Сколько до Энтерпрайз? — спросил он второго помощника, который стоял на радаре.

— Два кабельтова! — доложил он. Черт побери, подумал капитан, хватит баловаться! Было 11.58. Ничего не сказав вслух, капитан перевел рукоятку машинного телеграфа на «средний». Они нормально миновали Энтерпрайз Риф и чисто разошлись с двумя рыболовными ботами левыми бортами, но в капитанской душе копилось беспокойство: не следовало на таком ходу прижиматься к рифу, не следовало на таком ходу идти в толчею маленьких суденышек, которых виделось впереди все больше. Краббе взглянул на телеграф, на капитана и промолчал.