Страдания и Звёздный свет (ЛП) - Пекхам Каролайн. Страница 121

— Но что мы сделали, чтобы вызвать их гнев? — я квакнула, как измученная жаждой лягушка без пруда. — Когда-то давно я верила, что звезды не предвзяты в своих поступках. Но если это не так, то зачем им даровать великую удачу отвратительному ящеру, который стремится терроризировать Солярию и всех ее добропорядочных фейри?

— Я не знаю, — вздохнула моя милая саламандра. — Может быть, звезды заботятся только о власти.

— Но если бы это было так, то мои дамы наверняка стали бы объектом их щедрот, — сказала я, и ответ затаился, словно прилип к основанию ракушки на корпусе лодки.

— Я могу сказать отцу, что мы не сможем встретиться с ним сегодня за ужином, — предложил Макс.

— Нет, я не могу лежать здесь, как продрогший чернослив, весь день и вечер, я должна встать и встретиться с Советником, который тебя породил. Но сперва я должна вернуться к моей леди и попросить у нее прощения за то, что бросила ее в трудную минуту. Сегодня я была отвратительной слугой, и я должна заплатить за свою бездарность прямо сейчас. — Я стремительно вскочила с постели, держа в руке виноградную плеть, разорвала рубашку и хлестнула себя по голой спине.

— Джерри! — рявкнул Макс, вскакивая на ноги и пытаясь схватить меня, но я была пружинистой, как сорвавшийся лист в ураган, танцуя то так, то эдак, нанося удары по спине и уклоняясь от него.

Он бросил порыв воздуха, подхватил меня и прижал мои руки к бокам, приближаясь ко мне, похожий на легендарного воина Рагуна.

Он схватил мою щеку своей ладонью, его глаза превратились в кружащийся океанский шторм, и я ударилась спиной о стену, когда он поймал меня, как краба в сети. Ох, стать бы мне его ракообразным…

Моя леди Петуния расцвела, как цветок в июне, и его взгляд упал на мои огромные груди, которые напряглись в темно-зеленом корсете, сплетенном мной из шелка росянки.

— Ты не можешь смотреть на меня так и не ожидать, что нырнешь в глубину моих дамских вод, — задыхалась я. — Отврати свой взгляд или исполни клятву, которая сияет в них, как звезда, в честь которой ты назван, Макс Ригель.

— Это означает «пожалуйста, трахни меня»? — он ухмыльнулся, и милостиво, эта улыбка была горой, на которую я хотела бы взобраться, похоронить свой флаг на ее вершине и объявить своей.

— Я не могу быть понятнее, — задыхалась я. — Отведи меня в камеру хранения Дэйви Джонса и разграбь мой сундук с сокровищами своим морским огурцом.

Он ловко расстегнул корсет, мои пышные груди вырвались на свободу, и он опустил свой рот, чтобы взять один из моих сосков своими сочными губами. Я вскрикнула, как фига на скрипке, мои руки зарылись в его темные короткие волосы, а затем пробежались по его спине. Я не могла выразить словами то, что заставлял меня чувствовать этот мужчина, словно еще не существовало слов, чтобы описать эти эмоции.

Я дернула его за волосы, заставляя его рот оторваться от бутона розы, и он посмотрел на меня с предложением в глазах, с предложением всего, о чем я только могла мечтать, чтобы подарить моей леди Петунии.

— Наслаждайся мной, как рыцарь армии Эстерберна. Захвати меня, как замок Норингтон, и погрузи свое оружие в мой ров, — задыхалась я.

Макс подхватил меня на руки, словно я весила не больше лютика, хотя я была крупной, вся в мышцах и изгибах, и бросил меня на кровать, сорвав панталоны с моей леди Петунии. Я лежала перед ним обнаженная, его глаза источали плотоядность, пока он заползал на меня, пытаясь прижать меня к себе, словно я была чайной ложечкой на его чайном подносе. Но я была чайным мастером в этой игре, и ему лучше бы поскорее усвоить это.

С возгласом «хай-я!» я закинула ногу на его бедро и вынудила его перевернуться под меня, захватив его запястья и обхватив ими мою талию. Я прикрепила их льдом к основанию собственного позвоночника, а затем приморозила его лодыжки к кровати.

— Джерри, — задыхался он, барахтаясь, как черепаха в хвостовой части.

Я спустила его штаны и погрузилась на его длинного Шермана, заглушая его жалобы, и его стоны наполнили воздух и смешались, как коктейль, с моими собственными, отдаваясь прелестям моей петунии. Я смочила руку водным Элементом, затем шлепнула его по щекам, заставляя его рычать, как гундергул.

Затем я поцеловала его, просунув язык между его губами, и он пробормотал какие-то слова, которые я не смогла расшифровать. Да, я знала, что доставляет ему удовольствие, даже когда он сам этого не знал, но мой Макси-Бой наслаждался пощечинами и шлепками не меньше, чем кнутом и плетью.

— Клянусь звездами, ты сводишь меня с ума. Я люблю тебя, Джерри, — задыхался он, пока я покачивала бедрами, сопровождая это джангл-дайвом.

— Люблю! — воскликнула я, откинув голову назад и насаживаясь на него так, как будто мне нужно было передать срочное сообщение, а между бедер у меня находился всего лишь простой пони. — Правда, я люблю тебя в ответ, несмотря на твои недостатки Наследника, твои корни, растущие из могучего дерева антироялистов, и твою грязную родословную.

— К черту все это, — серьезно сказал он, глядя на меня с блеском всех драгоценных камней короны в глазах. — Я серьезно, Джерри. Мы со всем этим разберемся. Я хочу тебя. Только тебя. Все остальное дерьмо — это просто политика.

— Да, — согласилась я. — И политика, возможно, когда-то и правила моими реками, но из земли проросли новые родники. Я пыталась сопротивляться тебе, мой дорогой дельфин, но, увы, судьба снова и снова гонит меня в твои воды. Плыви со мной, Макси-Бой.

Я задвигала бедрами быстрее, и его бицепсы вздулись, как две прекрасные рыбы, а голова подалась вперед, чтобы посмотреть, как он выгибается подо мной и показывает моей петунии весь масштаб своего дерзкого Даниэля. Он был самым большим из всех, с кем я до этого сталкивалась, хотя мне пока не хотелось доносить эту истину до его ушей, чтобы не позволить его голове обрести слишком большой размер. Но, ох, ох, он был обладателем морского зверя между бедер, и я приветствовала его глубоко в моем коралловом рифе, покачивая шеей и взывая о большем, хотя, пожалуй, я не могла взять большего, чем он давал.

Я поднялась на гребень волны и упала с криком, воспевая его, как дрозд, когда он отправил меня в сад экстаза. И когда я посмотрела на него, ошеломленного, сквозь затуманенные глаза, я поняла, что мы еще не закончили. Даже не близко. Мои перепела дрожали, мои сердцевины трепетали.

Я отдалась ему, осознавая, что это эгоистично, учитывая, что мир рушится за этими дверями, но сейчас я была слабой, слабой тряпкой, и все, чего я желала, — это мгновение в объятиях моего возлюбленного, прежде чем мне снова придется встретить день.

С каждой новой пыткой Ориону требовалось все больше времени, чтобы вернуться ко мне, и это разбивало мне сердце. Было что-то в этих ужасных орудиях, которыми Лавиния причиняла ему боль, что-то запятнанное, созданное из теней и жестокости, и это оставляло клеймо на его душе.

— Лэнс? — я пыталась привлечь его внимание к себе, пока он сидел у стены, раны на его голой груди наполовину зажили с тех кратких мгновений, когда Лавиния позволила Горацию исцелить Ориона. Она всегда останавливала его, не давая ему полностью освободиться от боли, которую она причиняла, пока синяки только расцветали, а порезы едва зарубцовывались. Горацию, похоже, это не волновало, он лишь хотел как можно скорее убраться подальше от нас с Орионом, стараясь вести себя так, будто нас не существует.

Глаза Ориона не отрывались от прутьев клетки, выражение его лица было пустым.

— Поговори со мной, — призвала я, придвигаясь ближе и беря его за руку, но его пальцы не реагировали на мои.